Освобождение Келли и Кайдена (ЛП) - Соренсен Джессика - Страница 37

Бедный парень не знал, что его ждало.

– Я люблю Рождество, – напевает мама, вальсируя по комнате и собирая кусочки оберточной бумаги, складывая их в большой мешок для мусора. Она, одета в зеленый свитер, бежевые брюки и носки с рождественскими елками на них, пританцовывает под рождественскую музыку, звучащую из старинного проигрывателя в углу комнаты. – Это лучшее время года.

– Ты так говоришь и о Хэллоуине, и о Дне Благодарения, – говорю я, бросая взгляд на Кайдена, который прижимая кулаком рот сдерживает смех взирая на безумие моей матери. Как же неловко, но я изо всех сил стараюсь не смущаться, надо привыкнуть к тому, что Кайдену станут известны все маленькие причуды моей семьи.

– И о Дне Святого Валентина, и о Дне Независимости, – вторит отец, складывая подарки, которые мы только что открыли. На нем красно-зеленая трикотажная рубашка, которую мама заставила его носить весь день, воспевая дух праздника. – Не говоря уже про Новый Год.

– О, у меня так много планов на Новый Год. – Мама опускает сумку на пол и, лучезарно улыбаясь, подходит ко мне. – Я подумала, что мы могли бы походить по магазинам, заглянуть в парикмахерскую, а после всем вместе отправиться поужинать. – Она бросает взгляд на Кайдена, а после смотрит на меня. – Вчетвером.

Я открываю рот, чтобы сказать... что-нибудь, что поможет нам выбраться из этой переделки, но отец прерывает меня и бросает лукавый взгляд.

– Вообще-то, дорогая, я запланировал нечто особенное для нас с тобой.

– Правда? – Мама хлопает в ладоши, бросается к нему и крепко обнимает.

– Беги, – с широкой улыбкой на лице шепчет мне отец из-за маминого плеча. – Беги, пока можешь.

Меня не нужно просить дважды. Я хватаю Кайдена за руку и тащу его из гостиной.

– Боже мой! – пищу я, держа его за рукав рубашки и направляюсь через кухню в сторону задней двери подальше от моей матери. Как только мы выходим из дома, я увеличиваю темп и тороплюсь пересечь подъездную дорожку, ведущую к гаражу, беспокоясь, что мама последует за нами. – Я всерьез считаю, что еще чуть-чуть и она заперла бы нас в доме и держала там вечность.

Кайден посмеивается, и забавляясь моим смущением, пощипывает мои щеки, также, как тысячу раз проделывала мама.

– Что тут можно сказать? Я жутко милый, чтобы у кого-то появилось желание держать меня вечность взаперти. – Он цитирует кое-что сказанное ему моей мамой, когда мы открывали подарки.

– Ты – милый, – соглашаюсь я, когда мы входим в гостевую комнату над гаражом, благополучно закрывая дверь на замок. – Но она не должна говорить тебе об этом каждую минуту. – Я плюхаюсь спиной на надувной матрас, который помимо обогревателя и ванной комнаты, составляет единственным предметом обстановки. Но я не жалуюсь, ведь причиной отсутствия здесь мебели является то, что она сейчас расставлена в нашей квартире.

– Она просто пытается быть дружелюбной, – защищает ее Кайден, не сводя с меня взгляда. Его волосы взъерошены, подбородок не бритый, но он выглядит таким счастливым. – И это мило, что она хочет быть дружелюбной. Было бы хуже, если бы она была слишком придирчивой.

– Да, знаю, – со вздохом отвечаю я, понимая, что он прав. Было бы ужасно, если бы мои родители были похожи на его мать. – Я просто хочу, чтобы она вела себя чуть менее смущающе. – Я поднимаю руку и делаю жест пальцами. – Хотя бы, чуть-чуть, самую малость.

– Ага… Сомневаюсь, что это когда-нибудь случится. – Кайден выскальзывает из своей рубашки и швыряет ее в сторону. Его джинсы низко сидят на бедрах, открывая мне вид на его пресс и грудь, испещренными шрамами. – Мне показалось забавным, когда во время обеда она продолжала шутить о нашей свадьбе. – Опускаясь коленями на матрас, он разводит ими мои колени, до тех пор, пока мои ноги широко не раскрываются.

– О, Боже. – Качаю головой и прикрываю лицо руками. – Я рада, что ты находишь это забавным, потому что уверена, что большинство парней сбежали, спасая свою жизнь.

Он наклоняется ко мне и кладет руку по обе стороны от моей головы, матрас под нами начинает двигаться. Я растопыриваю пальцы и смотрю на него. После похорон и с тех пор как он попрощался с матерью и оставил прошлое позади, Кайден выглядит таким счастливым. Кажется, ему стало легче дышать, он больше улыбается, и это, наверное, самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видела.

– Что ж, ты уверен, что действительно этого хочешь, – говорю я, когда он отводит одну из моих рук с глаз, – потому что у тебя есть еще время сбежать.

Он качает головой, высовывает язык и облизывает губы.

– Больше никаких побегов, – шепчет он хриплым голосом, и я знаю, что означает такой его голос: он хочет меня. – Никогда. – Он убирает вторую мою руку, а затем прижимает обе руки над моей головой.

Еще недавно, такое движение заставляло мое сердце пускаться вскачь, и не в самом хорошем смысле. Но сейчас... оно чертовски воспаряет ввысь, словно птица, высоко поднимающаяся в небо, и никогда более не желающая возвращаться на землю, потому что обрело свободу. Оно парит ради него.

– Ты хочешь меня, – дразнюсь я, когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня.

– Ты права, – отвечает он. – А после, я хочу тебе кое-что подарить.

– Но ты мне уже преподнес подарок. – Я поглаживаю карман, внутри которого лежат подаренные билеты на концерт. Он сказал, что они символизируют воссоздание вечера, который должен был стать особенным, но тогда у него это не получилось. Сейчас же он готов подарить мне все, чего я заслуживаю – это его слова, не мои. После этих слов моя мама практически лишилась чувств. А я... что ж, мне кажется я влюбилась в Кайдена еще сильнее.

– Да, но это была только первая часть. – Он целует меня, затем мягко кусает мою нижнюю губу и отстраняется, чтобы сделать глоток воздуха. – Это еще не все, – выдыхает он мне в губы, и еще раз целует, – но тебе придется подождать.

– Как долго? – спрашиваю я, мое сердце пропускает удар, когда его пальцы скользят по пуговице моих джинсов.

– Пока не закончим вот с этим. – Он дьявольски мне улыбается и расстегивает ее.

– Звучит, как шантаж... – Как только он задевает костяшками пальцев моего живота, я выгибаю спина. – Хорошая новость в том, что мне нравится быть шантажируемой тобой.

– Боже, обожаю, взгляд в твоих глазах, когда прикасаюсь к тебе, – нежно шепчет он мне на ухо, а затем прикусывает мочку.

Я собираюсь раствориться в нем, но кое-что вспоминаю.

– Подожди. – Я кладу руку ему на грудь, отталкивая немного назад, тем самым заставляя его испустить сексуальное разочарованное рычание, заставившее мои губы затрепетать. – Ты разве не хочешь получить свой подарок?

– Что? Я думал, что свитер был подарком от всех вас. – Он в абсолютном недоумении отодвигается от меня и выгибает бровь.

Я сверлю его взглядом.

– Я бы никогда и ни за что не участвовала в подарке, подразумевающий свитер с вышитым эльфом на нем.

– Эй, мне нравится этот свитер, – настаивает он, и его слова действительно звучат искренне. – Никто и никогда не дарил мне свитер. Твою мать, никто раньше даже не делал мне подарков.

Вау, я напрягаюсь. Может мне следовало приготовить подарок получше.

– Не слишком радуйся, – говорю я, выползаю из-под него и съезжаю с матраса. – Ничего особенного. – Достаю из своей спортивной сумки его подарок.

Он садится на матрас, и смотрит с таким же нетерпением, как ребенок, сидящий под рождественской елкой.

– Не важно, что ты мне подаришь, я все равно буду счастлив.

И я знаю, что его слова правдивы, но все же, когда протягиваю ему маленький прямоугольный сверток, чувствую, что этого недостаточно. В ожидании, пока он рвет бумагу и отбрасывает ее в сторону, я задерживаю дыхание и слежу за его реакцией. Но он сидит, не шевелится, уставившись на него.

Он все смотрит.

И смотрит.

Не отрывая взгляда.

Опустив голову. И я не могу понять, о чем он думает.

– Я же говорила тебе, что у меня есть наши совместные фотографии. – И касаюсь рамки фотографии, на которой Кайден целует меня на ярмарке, куда мы ездили летом. Это на самом деле очень красивая фотография: мигающие неоновые огоньки и очертания аттракционов позади нас прекрасно контрастируют на фоне звездного неба над нами. – Сет сделал эту фотку на мой телефон, и она шикарна. Полагаю, фотография точно достойна нашей стены.