Буксир "Кузнечик" (СИ) - Чамкин Владимир Анатольевич - Страница 6

Резаком вскрыл замки кормового люка с трапом, откинувшись, только наполовину он открыл через свой темный зев доступ внутрь корабля. Светя себе фонарём, вкарабкался в отсек. Переборки были целы, только, то тут, то там лежали оторванные куски панелей внутренней обшивки. Чертыхаясь и спотыкаясь на скользких листах пластика, добрался до грузового отсека, прорезал вход, минуя покорёженный комингс, провёл лучом света в темноте помещения — слава Богу, весь мой упакованный груз на месте и благодаря пене не повреждён.

Временное пристанище я соорудил внутри грузового отсека, сквозных трещин не было, дождь и ветер были нестрашны. В наполовину разбитом шлюзовом отсеке нашёл три полностью заряженных аккумулятора для скафандров, через них и запитал уцелевшую печку в камбузе и несколько световых панелей. Следующий день ушёл на распаковку собранных ещё в полёте вещей. Удалять амортизационную пену — тот ещё подарок, тут опять помогла незаменимая «молекулярка» и специальный растворитель. Основной задачей стала транспортировка набранного «барахла» к месту будущего строительства дома. В твиндеке кормового отсека уцелели два маневровых микро-антигравитатора, их я и поставил снизу платформы — волокуши сделанной из верхней обшивки крыла. Мощности энергоконвертора хватило приподнять самодельный транспортёр на полметра. По моим прикидкам загрузить на него можно будет тонны две, три. Горизонтальное перемещение со скоростью километра три в час максимум, обеспечит одна человеческая сила.

Демонтируя начинку «Кузнечика», старался не повреждать по возможности фюзеляж, всё сразу мне не утащить, а так будет сохраннее. К погрузке на платформу подготовил трубы, листы обшивки, ровные панели переборок. Собрал в кучу уцелевшие панели освещения и обогрева. Почти целиком разобрал и упаковал камбуз и гальюн с душем. Трудности доставили кабели и проводка, но метров триста бухточку всё же накрутил.

Эту неделю работы в качестве суперкарго, грузчика и такелажника в одном лице забывать про добычу пропитания не удавалось. Зверьё, распуганное падение шаттла видимо достаточно быстро пришло в себя. Футорошок от созерцания космического корабля оно тоже не получило. Каждый день в силки попадалось по одному экземплярчику упитанного киви. Странная птица без крыльев, пять сантиметров не в счёт, с перьями похожими на мех, усами как у кота и вкусным мясом трёх килограммовой тушки. Часть мяса засунул в вакуумный сублиматор, заготовив себе немного пеммикана. Съедобных растений так и не встретил, не считать же ими укроп — фенхель и корни папоротника. Доберусь до океана, оторвусь на рыбке.

Закрыв и заварив люк, впрягся в платформу и, с трудом столкнув её с места, отправился в путь. Масса поклажи никуда не делась. Не желая быть задавленным догоняющей иногда меня платформой, вывел регулятор мощности антигравов на лямку. Когда такое случалось, просто притормаживал ее, прижимая к грунту. Так и брёл бурлаком выбирая участки поровнее, надеясь дойти до цели дней за шесть.

Выскочил он на меня неожиданно, как и я появился для него. Огромный, голый, разрисованный мужик с дубиной в одной руке, другой держа за волосы бьющееся в немом крике существо в непонятной от грязи одежде.

Никогда не думал, что не испытаю никаких сильных эмоций убив человека.

Палец сам, без участия мозга, надавил кнопку резака до упора. Невидимое лезвие перехватило дубину аборигена в верхней точке его замаха, так и скользнуло вниз, не встречая сопротивления. Нападавший был рассечён от правого плеча до левого бедра и развалился пополам. Кровью, брызнувшей фонтаном из артерий, залило всё вокруг. Отпрыгнуть мне не дала бурлацкая лямка платформы, и комбинезон до колен покрылся бурой жидкостью.

Ничуть меня не тошнило и жалостливых мыслей об убиенном не возникало. Судя по всему, огромная доза адреналина не дала моему организму рефлексировать по этому поводу. Не зря в старых книгах есть слова: сладок запах крови твоего врага.

Дубина оказалась плоским, широким мечом, искусно сделанным из очень твёрдой породы дерева с вставленными по краям острыми кусочками раковин. Чресла дикаря прикрывала юбка из узких листьев, а тело порывала весьма затейливая вязь татуировки, выполненная черной краской. Оливкового цвета кожа и тип лица явно принадлежащий полинезийцу. Шею «верхней половинки» тела, украшал висевший на шнурке из волокнистого растения, причудливо вырезанный из кости амулет. Не долго думая, сорвал и спрятал в карман.

За рассматриванием поверженного противника я совсем упустил из вида того, кого тащил за собой доисторический громила.

Поскуливание, сжавшейся в комок, его добычи, оторвало меня, от «паталоганатомического» в купе с антропологическим, исследования. Не выпуская из рук своего оружия, сделал три шага и наклонился. Бог мой это же девушка! Одетая в куртку, джинсы и кеды, рваные и грязные, но одежду, а не дикарский «прикид».

— Эй! Ты кто? — потряс её за плечо.

Она вздрогнула как от удара и заплакала навзрыд, подняв ко мне чумазое личико по которому слезы быстро проделали дорожки светлого цвета.

— Нашли, наконец-то нас нашли! — Рыдая и пытаясь улыбаться, она вскочила и кинулась ко мне.

Эти слова, сказанные на чистейшем русском языке, поразили меня больше чем кровавая стычка с воином — дикарём.

Девушку звали Оля. Попытки выяснить подробности, как то откуда и одна ли она, есть ли ещё рядом дикари, натыкались на истерическое всхлипывание. Устав спрашивать не получая вразумительных ответов, напоил Олю водой из фляжки и закинул на импровизированную лежанку, устроенную среди груза. Сам же взяв лопатку, выкопал яму и уложил туда труп, не забыв сложить туда же, залитый кровью, на месте стычки, дёрн. Яму разровнял и завалил ветками. Лучше по возможности замести следы. Умылся сам, как смог привёл себя в порядок и, впрягшись в волокушу со столь неожиданно обретённой пассажиркой, побрёл по старому маршруту.

Вечером, уже поставив палатку и приготовив горячий бульон из кусочков птицы, с трудом растормошил уснувшую в забытьи девушку. Заставил поесть и вновь принялся за расспросы.

— Оля ты как оказалась здесь? Знаешь, где находишься?

Девчонка глотнула бульон из кружки и сбивчиво начала говорить:

— Да, да! Мы, то есть я упала с самолётом, разбились вроде, плохо помню, как точно было. Мы на посадку заходили, почти сели, когда всё случилось…

— Нет! Олечка, давай по порядку. Откуда и куда летели?

Оля шмыгнула носом, плотнее закуталась в плащ — дождевик, на скорую руку сделанный мной из полотнища термозащитной плёнки, подумала пару секунд:

— Мы летели из Тайваньского Тайбея в Окленд на Новую Зеландию. При посадке случилась катастрофа. Всё это произошло больше месяца назад. И, похоже, что нахожусь там, куда и летела, только ничего не понимаю, городов и дорог нет, людей нет, вообще ничего нет. — Сказала и заплакала.

— Не плачь, не плачь. Всё хорошо будет, попей, ещё пока не остыло. — Подождал пока она успокоится и спросил терзаемый нехорошим предчувствием. — Какой — такой Тайбей, Олечка? В 70-м году китайцы, в последнем конфликте с Тайванем, стёрли его с лица Земли и его уже не стали восстанавливать!

Она посмотрела на меня как на больного. — Да вы, что! Никто его не разрушал, я там сувениров маме накупила.

— Оль, а ты можешь назвать дату вылета? Полную дату. Число, месяц, год.

Её взгляд стал совсем уже пропитанный жалостью ко мне. — Конечно, могу. Мы ещё с девчонками, по рюмочке мартини в баре выпили за День влюблённых. Четырнадцатого февраля 2008-го года. А, что, это так важно?

Я отвёл взгляд и промямлил: — Да нет ничего важного, просто я здесь оказался из февраля 2135 года! И сейчас здесь, приблизительно пятисотый год от Рождества Христова. Кажется, так говорили в твоё время?

Оля выпрямилась, отставила в сторону кружку и немигающим взглядом серо-голубых, достаточно симпатичных, кстати, глаз пронзила меня. — Шутишь так, да? Ты дурак, что ли или просто псих и не лечишься?