Калибр имеет значение? - Панов Вадим - Страница 18

– Ты можешь идти, – сказал Хозяин откуда-то из темноты. Олег дернулся было, чтобы встать, но тяжелая рука Голема вдавила его в кресло. – Иди, иди, он никуда не убежит.

– Слушаюсь, Хозяин, – с прежней отвратительно-угодливой интонацией отозвался охранник.

– И ты тоже, – на этот раз Хозяин обращался к Алене. – Мы отлично справимся сами.

Он подошел к камину – изящный черный силуэт на фоне багрового мерцающего экрана – снял висевшую на крючке кочергу и поворошил угли – без особого, впрочем, успеха. Пламя в камине умирало.

– Что скажешь о вине? – не оборачиваясь, спросил Хозяин.

– Великолепное, – быстро ответил Олег. – Не пил такого… очень давно.

– Точнее, никогда, – усмехнулся человек у камина. Он повесил кочергу на крюк и повернулся к Олегу. – Ты никогда не пил такого вина, потому что это вино не для таких, как ты. Это вино Хозяев.

Он взял бутылку и посмотрел на просвет, сколько в ней еще осталось.

– Тебе повезло, – голос его звучал почти дружески. – У меня в погребе вообще нет неудачных вин, но это из первого десятка.

– Почему же вы сами не пьете?

Хозяин пожал плечами.

– Не хочу. Если тебя это по каким-то причинам расстраивает, я прикажу унести бутылку.

Олег помотал головой. Может быть, не стоило пить так много, тем более что он давно ничего не ел – но отказаться от изумительного напитка было выше его сил. К тому же с каждым бокалом колючий комочек страха в груди становился все меньше.

– Тогда прошу, не стесняйся, наливай себе сам, – радушно предложил Хозяин.

Он уселся в кресло и протянул к огню ноги в окованных серебром сапогах.

– Итак, ты спасался от загонщиков. Само по себе это не преступление – даже крепостные имеют право убегать от охотников, а ты условно-свободный, если не врешь, конечно.

– Вы можете проверить, – быстро сказал Олег. Хозяин отмахнулся.

– Мне это безразлично. Преступлением является нарушение границ частного владения, друг мой. А в этом случае закон не делает различия между крепостным и усиком.

Олег опустил голову. Три года назад, когда он еще был врачом, слово «усики», как в обиходе называли условно-свободных, казалось ему смешным. Теперь оно звучало как приговор.

– В обоих случаях наказание одно, – Хозяин извлек из кармана изящный металлический футлярчик, раскрыл его и что-то понюхал. – Смерть.

– Отпустите меня, – попросил Олег. – Я ведь не имел никакого злого умысла. Я не собирался вас грабить. Просто спасал свою жизнь.

– Это недоказуемо, увы, – коробочка защелкнулась. – Мотив мог быть любым. А вот нарушение границ частной собственности – это fait accompli. Знаешь, что это значит?

– Свершившийся факт, – мрачно ответил Олег.

Хозяин повернул голову и с некоторым интересом взглянул на него.

– А ты, возможно, и впрямь был врачом. За что, говоришь, тебя лишили лицензии?

Олег замялся. Полчаса назад он был готов рассказать Хозяину все до мельчайших подробностей, но тогда он стоял на коленях, а в затылок ему упирался ствол карабина. А теперь, когда Олег сидел в мягком кресле с бокалом дорогого вина в руке, говорить о прошлом ему внезапно расхотелось.

– Язык проглотил? – неожиданно резко спросил Хозяин.

– Я оперировал девочку, – неохотно ответил Олег. – Свободную, но с низким статусом. Операция была сложная. В это время в больницу привезли парня с аппендицитом. Ничего особенного, даже перитонита не было. До утра он спокойно мог подождать. Но с ним приехал его отец – чиновник из префектуры.

Он замолчал. Хозяин равнодушно смотрел в огонь.

– Дай угадаю. Отец потребовал, чтобы ты немедленно сделал его сыну операцию, а ты отказался. Я прав?

– Ну, в общем, да. Я не мог ее бросить. Мне нужен был еще час, максимум – полтора. Ничего бы с его аппендицитом не сделалось.

Хозяин помолчал, потом кивнул на опустевшую наполовину бутылку. Олег налил себе еще один бокал.

– Знаешь, что мне непонятно в этой истории? – спросил Хозяин, дождавшись, пока Олег выпьет. – Почему сына префекта, или кто он там был, привезли в больницу, где оперируют низкостатусных?

«А он неглуп, – подумал Олег. – С ним, пожалуй, нужно держать ухо востро».

– Потому что это была очень хорошая больница. Больница для Хозяев.

– А ты оперировал там девочку из низов. И вышибли тебя именно за это, верно?

– В другом месте ее просто не стали бы оперировать.

Мать девочки работала в их больнице посудомойкой, иначе ее бы даже на порог не пустили, но об этом Олег решил не упоминать.

Хозяин рассмеялся.

– Друг мой, и кому же ты сделал лучше своим благородным поступком? Тебя вышвырнули из профессии, ты потерял свой статус и принялся шить сапоги. Не задумывался, сколько людей умерли из-за того, что ты решил нарушить правила? Ведь ты же был хорошим хирургом, не так ли?

– Хорошим, – кивнул Олег. – Но не думаю, что кто-то умер из-за того, что я стал сапожником.

– Этого ты знать не можешь, – возразил Хозяин. – Наши законы написаны людьми поумнее тебя. Признайся, ты ведь наверняка считаешь наше общественное устройство несправедливым?

Олег пожал плечами. Неразумно условно-свободному спорить о таких материях с одним из Хозяев, но вино делало свое дело – он осмелел и снова почувствовал себя сильным и независимым.

– Конечно, оно несправедливо. Любая иерархия несправедлива по своей сути. Люди внизу могут быть лучше, чем те, что наверху – и то, что они оказались там, просто игра случая.

– Чушь, – отрезал Хозяин. – Социальная система не возникает в результате стохастического процесса. Это эволюция, естественный отбор. Лучшие поднимаются наверх, балласт неизбежно опускается вниз. Словно промывка золотого песка наоборот. В этом заключена высшая справедливость, потому что люди не равны изначально, и стремиться к равенству – все равно что идти против собственной природы.

– Знакомые рассуждения, – Олег потянулся за опустевшей на две трети бутылкой и, уже не спрашивая, налил себе вина. – Только кто определяет, кто лучше, а кто хуже? С эволюцией все понятно. Кто лучше приспособлен, тот выживает. У кого сильнее мышцы, лучше реакция, острее клыки – тот и правит бал. А как быть с людьми?

– Друг мой, – Хозяина явно забавлял разговор, – да ты у нас философ! Люди, как ты наверняка знаешь, произошли от широко специализированных обезьян-пантофагов. Иными словами, наши предки жрали все, до чего могли дотянуться. Ягоды, плоды, грибы, мелких и крупных животных, себе подобных, не брезговали и падалью. В такой конкурентной среде шансов у примитивных хищников с острыми зубами и мощными мышцами было не больше, чем у собирателей или пожирателей трупов. Поэтому естественный отбор пошел у нас немного другим путем. Лучшими становились те, кто умел обращаться с оружием. Дубинками, копьями, луками, мечами. И использовать это оружие не на охоте, а против своих же соплеменников. Так появилась первая элита.

Хозяин погладил свою бородку, словно размышляя, стоит ли продолжать лекцию.

– С развитием прогресса ситуация стала меняться. Ты наверняка слышал фразу: «Господь создал людей слабыми и сильными, а полковник Кольт сделал их равными». В какой-то момент это стало правдой. Когда у каждого в кармане пистолет, границы внутри социума размываются – а это первый шаг к анархии и хаосу. Ты же знаешь, что произошло в Америке?

– Все об этом знают, – пожал плечами Олег. Вина в бутылке оставалось на донышке.

– Все, – передразнил его собеседник, – знают то, что им сообщаем мы, Хозяева. Они думают, что в Америке воцарился хаос из-за того, что оружие было доступно всем. Подрыв Капитолия, расстрел тысячи национальных гвардейцев у монумента Вашингтону, резня на Манхэттене – все это, в общем, правда. Но вот то, что случилось потом, известно немногим.

У Олега закружилась голова. Он запоздало подумал, что не стоило пить так много, тем более на пустой желудок – но коварное вино словно ударило его мягким кулаком по затылку.

– После хаоса второй гражданской войны, – продолжал Хозяин, – к власти там пришло правительство, состоявшее из недавних меньшинств, черных и испаноязычных. И первое, что они сделали – это отменили Вторую поправку к конституции. Тех, кто пытался протестовать, убили. За добровольную сдачу оружия платили большие деньги. За донос на того, кто прятал оружие у себя в доме, платили еще больше. Через несколько лет такой политики кнута и пряника оружие осталось лишь у новой элиты.