Копейщик (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 44

Задачка князя к его собственному полному изумлению оказалась для наукарей, что называется, на один зуб. Вереса не переставало удивлять их отношение к нифрилу. Эти «выходцы со Старшей Сестры», как их называла Карина, не очеловечивали и не обожествляли нифрил, не разговаривали с ним, нашептывая ему приказы, и вообще видели в нифриловом камне не более чем предмет разве, что со своими несколько необычными свойствами. Тем не менее, они быстро нашли способ замедлить показ и определили, что все-таки это код, только не двоичный, а четверичный. Короткие и длинные вспышки света перемежались точно так же короткими и длинными перерывами в свечении.

Появился и тот самый Павел Семенович, который, правда, на подводной лодке не служил, но о шифровании кое-что знал, к тому же в прошлой жизни был неплохим программистом. Этот Пал Семеныч тут же составил «программку», позволившую сначала расшифровать, а затем и прочесть послание. И теперь он, несколько рисуясь, зачитывал его князю. Начиналось послание словами «Ясень вызывает все заставы». Дальше шло описание прибора, позволившее Ясеню передать посыл по воде на столь большое расстояние. Описание, надо сказать, довольно подробное. В конце Ясень сообщал, что будет по возможности ожидать связи возле реки по полудням.

Закончив читать послание, Павел Семенович добавил от себя, что представленный здесь способ хранения, кодировки и передачи данных в корне меняет взгляд на возможности нифрила и открывает пути для создания довольно мощного вычислительного прибора.

— Тут две страницы текста помещены всего в четырех ячейках, — вещал он, разрастающимся голосом, тыча в небо указующим перстом, — Вы понимаете, князь, средство хранения данных плюс средство передачи данных! Мы сможем создать интернет! Позвольте, я расскажу вам…

— Мне известно, что такое интернет, — охладил Верес пыл наукаря, — Можете не утруждать себя его описанием. О технологиях вашего мира я имею представление. Скажите лучше, что даст нам этот ваш интернет здесь на Ниферии?

— Ну, средство общения… — сообщил Пал Семеныч не очень уверенно.

— В идею социальных сетей я посвящен, — князь снова проявил осведомленность, — Но социальные сети на хлеб не намажешь.

— Так ведь, они собирают огромные рекламные сборы?

— Увы, — князь покачал головой, — Ни реклама, ни сетевая торговля не дадут существенного дохода. Не забывайте, здесь не может быть никакого производства, кроме кустарного. Ни конвейер, ни стандартизация изделий здесь не возможны.

Присутствующие наукари приуныли. Их богатое воображение уже успело нарисовать в их умах картину великих открытий, ведущих к благоденствию мира…

— Впрочем, я не сказал, что открытие не может быть применимо, — вернул Верес наукарям надежду, — К тому же, в некоторых крупных городах средиземья уже делают нечто подобное. Такую сеть используют для передачи новостей, даже я слышал, с картинками, — он задумчиво побарабанил пальцами по столу, — М-да, с картинками…

После этих слов Верес достал переговорную монету засветил, и на приветственное «слушаю, князь» сказал:

— Егорыч, срочно зайди в левое крыло НИИ… Нет, ты не ослышался, в левое!

Странный приказ князя Ивана Егоровича удивил, однако ослушаться его он даже в мыслях не мог себе позволить. Советник вежливо извинился перед своим посетителем, маленького роста человеком в островерхой шляпе, одетым во все зеленое. Шляпа тоже была зеленой. Это был представитель некой Объединенной зерновой компании, прибывший сюда по рекомендации самого Азум-хана с предложением по кредитованию. Иван Егорович только начал разговор, и не успел даже спросить, почему предприятие, которое судя по своему названию, должно заниматься торговлей зерном, собирается оказывать банковские услуги.

Он поспешил в здание НИИ, на ходу обдумывая возможную причину странного вызова. Левое крыло НИИ было для него как бельмо на глазу. Он был убежден, что заседают там лоботрясы, даром переводящие княжеский хлеб. Он лелеял мысль очистить крыло от сомнительных изобретателей и устроить в нем службу писарей. Разрастающаяся хозяйственная деятельность государства требовала все более обширного учета. У Ивана Егоровича даже мелькнула радостная мысль, что князь наконец убедился в бессмысленности их исследований, и вызвал советника, чтобы сообщить ему об этом.

Зайдя в здание левого крыла у него появились основания думать, что догадка его верна. Из-за закрытых дверей зала заседаний доносился шум сразу нескольких голосов, будто бы старающихся друг друга перекричать. Однако, когда он вошел в зал и увидел горящий взор князя, Иван Егорович понял, что ошибался.

С этого мгновения жизнь в замке забурлила, а советнику пришлось перекраивать все свои планы. Несколько раз за день, забегая в очередной раз в свой кабинет, он натыкался на человечка в зеленом, извинялся, просил еще обождать, и уже через минуту о нем забывал.

Во-первых, Верес сообщил, что должен незамедлительно отправляться в поход в средиземье и потребовал готовить ладьи, а также собрать как он выразился «свою старую дружину». На вопрос сколько людей понадобится для похода, — «Извини за спешку, Егорыч, но хотя бы человек пятьсот», — ответил князь всплеснувшему руками советнику. И теперь Иван Егорович срочно вызывал в замок старых бойцов, многие из которых находились довольно далеко от столицы, заодно подыскивая им замену на прежних местах несения службы.

Несколько раз пришлось связываться с заячьими купцами. Советник уведомил их, что князь, как и было ранее оговорено, снимает часть войска с северного речного пути. С Зайцами, к счастью, обошлось без проволочек. Они были готовы к этому и заверили, что путь без охраны не останется. Теперь ему оставалось только согласовать с ними, куда и сколько привлеченных Зайцами бойцов потребуется поставить.

Во-вторых, князь Верес сообщил Ивану Егоровичу о запуске нового крупного исследования самой высокой срочности, для которого приказал перенаправить в подчинение левого крыла НИИ всех наукарей, чьи изыскания требовали для своего завершения более месяца. Какой-то Павел Семенович, с которым Иван Егорович и знаком-то не был, назначался руководителем проекта с самыми широкими полномочиями, в том числе предоставляющими доступ к казне. Княжескому писарю пришлось заниматься и этим. Отдельной головной болью стало требование обеспечить строжайшую тайну всего проекта, это при том, что в проект вовлекалось под сотню человек.

И, наконец, в-третьих, Верес ни с того ни с сего заявил о сворачивании предприятия по скупке ветряных мельниц и пчелиных пасек в средиземье. В свое время князю составило немалого труда убедить советника в целесообразности этого предприятия, тем более, что средства на него брались из резервного фонда черного дня. И вот теперь, когда цены на мельницы и пасеки уверенно и непреклонно поползли вверх, и Иван Егорович в очередной раз убедившись в невероятном чутье князя на прибыльные дела, начал готовить долговременную спекулятивную игру по перепродаже активов неожиданно возросшего спроса, как получил указание все распродать не позднее, чем через три месяца.

— Сделаю как ты скажешь, князь, — сказал советник со вздохом, — Вот только вопрос, как мы переправим вырученные деньги обратно в Урсу? Или…

— Или, Егорыч, или!

— Слушаю внимательно.

— Деньги останутся в средиземье. Я хочу, чтобы ты незамедлительно ускорил расширение нашей речной сети. Начинай скупку пристаней и мелких портов. Да, и Зайцев подключай, полагаю они кровно в этом заинтересованы. Думаю, им не нужно объяснять, что для них сулит обретение доступа к новым рынкам сбыта.

Иван Егорович замолчал, пытаясь осмыслить внезапно изменившееся положение дел. Верес его понимал и не торопил. Советник, много лет проработавший с князем рука об руку, вполне отдавал себе отчет в том, что Верес о чем-то ему не договаривает. Самого Ивана Егоровича это не смущало, он и так носил в себе немало государственных тайн, а кроме того знал, что в свое время получит от князя исчерпывающие сведения. Его беспокоило иное. Князь явно задумал что-то очень большое, возможно даже коренной поворот в развитии страны. И хотя Иван Егорович крепко усвоил правило, если не понимаешь, что задумал князь, то просто точно следуй его указаниям, все же он ощущал огромный неуют оттого, что ему опять придется действовать, без малейшего понимания того, к чему эти действия ведут. Знал Иван Егорович и то, что выспрашивать князя бесполезно. Если уж он считает важным о чем-либо умолчать, то и не расскажет.