Копейщик (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 59

Это было действительно так, вот только Ольха сомневалась, что эльф знает об этом наверняка. Догадывается, не более того.

— Да, — сказала она, незаметно облизнув пересохшие губы, — Трюк с Лисами был хорош. Но положился ты на них зря. Сам знаешь, нет большей глупости, чем довериться Лисам. Побегать за ними пришлось, тут ты прав, но их взяли, и развязали им языки. Дроло, Фидол и Мегул. Тебе знакомы эти имена, не так-ли?

— Как я ненавижу весь ваш песий род, — взорвался эльф, — Что лживых Лисов, что преданных как собаки Волков. Все вы у меня как кость в горле.

Эльф снова двинулся на Ольху, и в глазах его отчетливо читалась жажда убийства. Ольха поняла, что продолжать разговор бессмысленно, все на что ей оставалось рассчитывать — это могия. Но боевая могия либо усиливает своего бойца, либо ослабляет чужого, сама по себе без бойца она — ничто. А бойцом-то она как раз и не была. Однако решение, подсказанное ей чутьем, оказалось удачным. Заклинание ослепления сработало отлично, да еще и привело эльфа в бешенство. Сохрани он хоть немного здравомыслия, он бы просто переждал эти несколько секунд слепоты, Ольхе все равно было мимо не проскочить, но он начал рубить мечом направо и налево, натыкаться на стены и крутиться на месте. Вероятно, рано или поздно он достал бы Ольху, вот только не учел он одного. Вряд ли он играл в детстве в жмурки, иначе знал бы, что водящего с завязанными глазами умышленно раскручивают, чтоб тот на какое-то время потерял себя в пространстве. Эльф же проделал тоже самое с собою самостоятельно, отчего у него смешалось не только левое с правым, но даже и верх и с низом.

Ольха воспользовалась этой его оплошностью и, изловчившись, в удачный миг, подставила ему подножку. Эльф грохнулся на землю, выронив свой меч. Понимая, что потеря каждого мгновения смерти подобно, Ольха подскочила к нему, и ударила дважды подвернувшимся булыжником по затылку. Затем для верности хорошо размахнулась и ударила в третий раз. Эльф обмяк и перестал шевелиться. Ольха перевела взгляд на булыжник в своей руке. Она совершенно на помнила, когда успела его подхватить, увидела на булыжнике кровь и налипшие волосы и брезгливо отшвырнула в сторону.

Был похититель жив или умер, проверять у Ольхи не было ни времени, ни желания. Она лихорадочно выворачивала его карманы, из которых высыпались мелкие монеты и игорные фишки, но нужного ей камня не было. Она заставила себя остановиться, сделала судорожный вдох и выдох, затем еще один вдох-выдох, уже поспокойней. «Так, — сказала она себе, — как мне найти крупный камень? Ах. Ну конечно же…» Ведь буквально вчерашним вечером, коротая время перед сном, она вспомнила как Бартоло проверял ее перед поединком при помощи «нифрилоискателя». Она провозилась допоздна и создала такое же поисковое заклинание, а утром, не выспавшись, отчаянно зевала и ругала себя за то, что вместо того, чтобы хорошенько высыпаться, тратит время на всякие глупости.

Теперь она так не думала и так же как до этого она обыскивала эльфа, судорожно выворачивала теперь уже свои собственные карманы, приговаривая, «только бы я его не стерла, только бы вчера его не стрела…» Наконец, она нашла нужную монету, с облегчением выдохнула, убедившись, что приказ она сохранила, и засветила ее. Провела монетой вдоль всего тела, стараясь не смотреть на окровавленный затылок. Поиск со спины ничего не дал, стало ясно, что эльфа нужно перевернуть на спину.

Собравшись с духом Ольха перевалила тело. От этого перемещения из уголка эльфего рта вытекла струйка крови. Она чувствовала, что ей становится дурно, но приказала себе сжать зубы и продолжать. Ее нифрилоискатель помог быстро отыскать камень, он оказался в тайнике на изнаночной стороне ремня. Ольха отстегнула пряжку и через пару секунд камень был в ее руке, вне всяких сомнений тот самый, за которым она так долго гонялась. Ольха поднялась на ноги и оглядела душную подворотню. «Ты это сделала, — сказала она себе, — а теперь беги отсюда».

На подгибающихся ногах она вышла на улицу. Яркий свет дня резанул глаза, она зажмурилась и прислонилась спиной к стене дома, до этого она и не замечала, как темно было в той подворотне. От пережитого потрясения ей стало дурно, она едва успела наклониться и отвернуться к стене, как ее вырвало. Привлекать к себе внимание было совершенно излишним, зато ей сразу стало легче, и вернулась способность видеть и слышать окружающий мир.

— Вот молодежь-то нынче, — какая-то женщина в крестьянской одежде, дернув за рукав своего спутника, показала на Ольху пальцем, — Наглотаются этих нифриловых настоев, а потом сами-то не свои.

Сопровождавший ее мужик, судя по соответствующему деревенскому виду, муж, осуждающе посмотрел на Ольху и покачал головой:

— И не говори, что с миром творится. И война, будь она неладна, и настои эти дурные, — мужик сплюнул, картинно взял женщину под руку и повел ее по улице.

«Так, — Ольха попыталась собраться с мыслями, — Люди ходят по улице, будто ничего не произошло… А для них действительно ничего не произошло. Эльфенок валяется в подворотне. Что там было никто не видел. Вот пусть и дальше валяется. Своими ногами туда пришел, я его туда не тащила. Леший с ним, мне-то что теперь делать?.. Ну, конечно, идти за Птахой. Спокойненько так, потому что ничего не произошло». Стараясь не ускорять шаг, Ольха двинулась по улице.

Добравшись до постоя, она почти полностью пришла в себя. Уже не трясущейся рукой Ольха расплатилась с мальчиком конюшим, затем, правда, не удержавшись, обняла Птаху как любимую давно не виденную подружку.

— Ну, все Пташка, — сказала она лошади на ухо, — Едем домой.

Она вскочила в седло и выехала на улицу. Чтобы вернуться к тем воротам, через которые она попала в город, ей снова предстояло проехать мимо той злосчастной подворотни, другой дороги в этом городе она просто не знала, и Ольха надеялась, что обойдется. Надеялась напрасно. Еще издали она увидела, собравшуюся возле подворотни толпу зевак. Как на зло, там же оказалась и та крестьянская чета, принявшая Ольху за опившуюся настоями. Женщина что-то рассказывала, возбужденно размахивая руками.

Ольха не раздумывая развернула лошадь в обратную сторону. Ей стоило больших усилий не пустить Птаху вскачь до выезда из города. Она покинула Кивал через западные ворота, благоразумно решив, что лучше поискать окружной путь, чем отправляться назад прежней дорогой. А еще чуть позже она почуяла дух погони и поздравила себя с тем, что воспользовалась именно западными воротами, на какое-то время это собьет преследователей со следа.

Раньше Ольха никогда не оказывалась в роли уходящего от преследования, всегда было наоборот, и теперь она осознала, какое-то это неприятное ощущение, знать и чувствовать нутром, что за тобой идет погоня, и испытывать постоянный страх, что тебя могут настигнуть. А ведь эльф должно быть жил с этим чувством месяцами. При других обстоятельствах она бы ему даже посочувствовала.

— Ну, ладно, — сказала она негромко, подгоняя пятками Птаху, — Раньше были догонялки, теперь будут убегалки.

Она снова мчалась на запад, будто бы камень, сменив владельца, все равно принуждал его нести себя в прежнем направлении. При других обстоятельствах это показалось бы ей забавным.

Глава 28. Новая встреча.

После лихого захвата крепости наступило неожиданное затишье. Копейская рота к уже имеющемуся на левом предплечье знаку победы над конницей получила в послужной список еще один нифриловый знак, рисунок взломанной надвратной башни, а Васина десятка кроме этого отдельно была отмечена почетным знаком прорыва, таким удостаивалось подразделение, прорвавшееся в опорное укрепление и обеспечившее проход основных сил.

Теперь они довольно далеко продвинулись на юг и вторую неделю стояли постоем в благостной деревне, совсем нетронутой войной. Освободившись после порядкового сбора десятников, на котором Куч даже не пытался сдерживать зевоту, Вася решил срезать путь через колосящиеся поля. Снегом здесь и не пахло, а местные крестьяне еще только приступали к уборке урожая. Он подивился, какое крупное здесь урождается зерно, недаром подкняжичи так рубятся за эти земли.