Возвращение - Лисина Александра - Страница 44

Светлый настороженно покосился на бывшего владыку. Интересно, почему он так долго тянул? И кто тогда послал дракону весточку? Где завелась эта змея? И имеет ли она отношение к тем дирсам, которых выловила Белка?

Кстати о Белке… что-то долго ее нет. Ранена, наверное, иначе давно бы вернулась и надрала холку уроду, который посмел ей напомнить о прошлом. Мордой своей смазливой, «Огнем», глазищами дурацкими, от которых ей всегда было дурно. Даром что Таррэн пять веков ее отогревал — едва этого гада увидела, как стала сама не своя. Никогда таких жутких глаз у нее не видел: как мертвые они стали. Действительно мертвые, пустые. Ни ненависти в них, ни боли, ни страха.

А перевертыши так и кружат вокруг проклятого нелюдя. Стерегут его, как цепные псы, глаз не спускают. Не нападают сами, но и к дыре, где пропал Стрегон, не пускают тоже. То подскочат ближе, то зубами щелкнут, то когтями пол вспашут или прыгнут, старательно делая вид, что метят в голову, а потом стремительно отскакивают и уходят на безопасное расстояние. Но по-настоящему в бой не кидаются. Будто ждут неведомо чего, готовые и упасть, и подпрыгнуть, и цапнуть за локоть. Да и прикрывают друг друга умело: явно не в первый раз.

Когда дракону надоело терпеть огрызающихся хищников, он попытался избавиться от них «Огнем». Бесполезно: отскочили и одним взмахом пушистых хвостов притушили яростное пламя. Тогда он попытался сдвинуться к проему в стене. Снова не вышло: перевертыши мигом сбились в ряд и выразительно оскалились. Он опять отступил на шаг — и они последовали за ним. Все в той же поразительной синхронности. Просто одна команда — мохнатая, клыкастая, разумная.

Досадливо сморщившись, дракон обрушил наружу часть стены вместе с оплетающим ее плющом. Но хорошо разрушил, аккуратно — только чтобы пройти самому. Но тут уже отреагировал Тиль, и остальная стена разошлась в стороны, оставив перевертышам пространство для маневра, так что чужак на самом деле ничего не выиграл. Хотя, оказавшись в саду, пространства для маневра получил не в пример больше, чем в разгромленном зале.

И вот тогда дракон начал злиться.

Сначала у него вспыхнули багровыми огнями глаза. Затем заиграли огненные сполохи на чешуе, срываясь вниз жгучими искрами. Потом раздраженно дернулся красиво вылепленный подбородок, скрытый новым шлемом лишь наполовину. Раздались в ширину и без того немаленькие плечи, а на локтях и коленях прямо из-под брони выдвинулись острые шипы.

Охотники насторожились, а когда дракон сорвался с места, мгновенно рассыпались и заплясали вокруг него так, как в свое время танцевали с вожаком. И это оказалось так завораживающе красиво, что даже Адоррас отвлекся. Хотя подробностей этого странного боя он тоже различить не смог: просто взвился посреди зеленой поляны разноцветный вихрь, сорвал с деревьев густую листву, играючи взрыл плотную землю, заставив ее взлететь на высоту нескольких человеческих ростов. А потом закружил, закружил, закружил… рыжий, черный, серый, золотой. Вот вроде мелькнула чья-то лапа. Вот пронесся мимо пушистый хвост.

Из волчьих глоток вырвался недовольный рык, когда дракон ударил в ответ, но перевертыши и тогда не отступили — кидались на него снова и снова, заставляя вертеться, прыгать и бить в ответ руками, ногами, мечом. А потом били сами — когтями, боками, толкали и фыркали прямо в лицо.

Вот расширенные глаза повелителя успевают запечатлеть мгновенно исчезнувшую картину: рыжий волк, поднырнув под чужой локоть и неестественно изогнувшись, каким-то чудом избегает удара длинного шипа и рвет в ответ зубами броню на чужом плече. Тщетно: прокусить ее не удается. Остается только толкнуть задними лапами на излете, бессильно царапнуть бронированный бок и с досадой упасть у врага за спиной. С тем чтобы мгновенно развернуться и, отыскав крохотную щелочку в безупречно сплетенной защите дракона, попытаться снова.

Вот еще картинка: двое золотистых зверей с двух сторон пробуют достать верткого противника. Один успел цапнуть широкой пастью предплечье и впился в острый шип на локте, повиснув на нем всем телом и яростно пытаясь отломить опасную колючку. Толчок… рывок мощной шеи, отвратительный хруст… и под недовольное ворчание дракона ему это удается. За мгновение до того, как еще один такой же шип едва не воткнулся ему в бок. Одновременно с этим второй зверь с таким же неистовым упорством пробует повторить этот трюк с другой рукой, но промахивается, и дракон с легкостью отбрасывает от себя первого зверя. Лишь для того, чтобы попасть под сдвоенный удар второй пары волков.

Они попытались сбить его с ног. Раз, другой, третий — не вышло. Затем попробовали поцарапать естественный доспех когтями — устоял, гад, хоть местами и чуть потускнел. Потом постарались откусить колючие шипы, нападая не только по двое, но и все вместе, надеясь задавить массой до того мига, как отрастут новые. Однако тот быстро сообразил, в чем опасность, и каждый раз успевал сбить нацелившихся на него зверей, а если не удавалось — уходил в сторону, не забывая при этом воткнуть холодную сталь (или это тоже не меч, а его живое тело?) в податливый бок.

Спустя пару мгновений этой безумной схватки Адоррас осознал, что чудовищные волки лишь едва-едва способны удержать разбушевавшегося дракона. И то — в человеческом теле и пока он не слишком зол. В скорости они ему уступали, зато брали численностью. А еще они пытались выиграть для своих лордов немного времени. Отвлекали дракона на себя. Мешали ему прицелиться, вспомнить, поранить еще кого-то. Они встали между эльфами и ним живой стеной. И владыка Адоррас, когда до него дошла эта нехитрая истина, ощутил жгучий стыд от мысли, что это делают именно они, смертные. Тогда как он, будучи повелителем, которому должно принимать решения, непростительно размяк и опустил руки. Отказавшись от борьбы, от своего рода, от прежних договоренностей. От всего отказавшись только потому, что некогда благоволящий эльфам Создатель их предал. Потому, что предал их и чужак, которому сам Адоррас был уже готов поверить. Потому, что предал кто-то из своих, сообщив дракону о возвращении чужаков. И потому, что владыка Эоллара едва не предал свой народ сам. Здесь. Сейчас. Когда погрузился в отчаяние и позабыл о том, кто он есть.

— Эланна! — Ллер Адоррас встряхнулся и решительно вскинул голову. — Живо ко мне! Поможешь лордам с щитом!

— Что?! — ошеломленно повернулась эльфийка.

— Помоги им! — властно бросил ллер Адоррас и первым двинулся к светлому эльфу. — Позови своего духа!

— Я уже давно позвала. Они крышу держат.

Владыка мельком взглянул наверх и, мысленно отвесив себе затрещину, благодарно кивнул.

— Защита еще цела?

— Лорд Тирриниэль ее усилил.

— Усилил? — недоумевающе переспросил Адоррас и снова покосился на молчаливого темного.

— Он нарастил свои собственные контуры поверх наших, потому что только родовой ясень умеет сдерживать «Огонь жизни». Я такое видела у золотых, когда они портал показывали. — Она неловко потупилась, но ллер Адоррас понял и сам: если бы дворец погиб, его жизнь не продлилась бы ни мгновением дольше — такова плата за его силу и владение источником. Но как такое может быть, если его отсекли от собственного источника?

— Я его не трогал, — неслышно обронил Тирриниэль, едва разжав зубы. — Только использовал — моих сил не хватило бы за такое короткое время… а так… сверху… накрыл как колпаком. И ты прав: не объяснил, потому что могли не понять. Когда мы уйдем, дворец будет твоим снова. Ясень нужен лишь для защиты… прости, некрасиво вышло, но иначе никак…

Адоррас ошеломленно воззрился на смертельно уставшего чужака и только сейчас заметил, что дочь не просто так стоит рядом с ним, а еще и безостановочно его подпитывает собственной магией. Верит ему! Беспокоится! И отдает все до последней капли, потому что без этого Тирриниэль бы не справился. Проклятье! Да в чужом дворце работать во сто крат труднее, чем в своем! А тут дворец из него всю душу выматывает, заставляя творить на пределе возможностей! Вот почему он так бледен! И вот почему она не уходит из зала!