На другом берегу осени (СИ) - Никонов Андрей - Страница 41

Сталинские дома имеют свою историю. До определенного времени людей не селили вперемешку, были дома профессуры, военных, партийных работников, руководителей и передовиков предприятий. Рабочий класс и прочие пролетарии довольствовались комнатами в бараках, потом – панельками или блочками. Со временем неравенство размылось, обмены, дети, разводы и наоборот – свадьбы сделали население каждого дома социально разобщеннее.

Дом на одной из Песчаных улиц был построен в середине пятидесятых. Строго говоря, сталинским он не был по той простой причине, что Сталин в это время уже лежал в мавзолее у Кремлевской стены. Но раз уж так назвали архитектурный стиль, так и продолжали звать. Сталинка, она и есть сталинка.

В квартире на втором этаже жила бодрая старушка – божий одуванчик. Всегда скромно, но чисто одетая, она редко выходила из дома. Переехала она в эту квартиру в начале двухтысячных, и в это время уже всем было все равно, кто и чем в доме занимается. Не включает громко музыку по ночам, не ссыт в лифте, не разрисовывает стены в подьезде, значит – подходящий сосед. Старушка стены не разрисовывала и пользовалась исключительно собственным туалетом, с соседями здоровалась, как ее звали – никто и не знал. Как раз в это время не стало бабулек у подьездов, старые – померли, а новые уже не хотели тупо сидеть на скамейке и переговариваться. Оставались единичные сплетницы, они бы рассказали, что старушка живет одиноко, но ее не забывают, навещают родственники – вот сыновья приезжают, внуки часто. Много и разные. Хорошая семья, заботятся о женщине как могут.

В это утро в гости к старушке приехали сразу двое – судя по возрасту, сын и внук. Все трое сидели за кухонным столом, перед каждым стояла чашка ароматного чая, но кроме старушки, его пока так никто и не попробовал.

- Ну давай, Володя, рассказывай, - старший, коротко стриженный мужчина лет сорока пяти, в хорошем темно-синем костюме и дорогих туфлях, взял с блюдечка сухое печенье, под строгим взглядом старушки окунул его в чай, откусил.

- Да все запутано, Владлен Палыч, - Володя чай не пил и печенья не ел. Робел. – Был я в этой больнице, под видом пациента, пока искал травматологию, всю территорию обошел. Нет ничего. По старым планам там должен был быть подвал, но в восьмидесятых, судя по документации, его завалили грунтом. Есть заваренные двери, ржавые, давно их никто не открывал. Может группу послать?

- Рано, - Владлен Павлович достал платок, вытер пальцы, - дальше.

- А дальше начинаются странности. Я даже дело запросил, но мне не дали.

- На кого? Я посмотрю сегодня.

- На Громова Анатолия Ильича.

- Знаю такого. У него сын в этой же больнице работает.

- Так вы знаете его сына, - обрадовался чему-то Володя.

- Знаю. Павел Громов, врач-травматолог, если ты с раной попал, мог к нему на прием пойти.

Володя закрутил головой.

- Нет. Другой сын. Артур Громов, восемнадцать лет, работает медбратом в том же отделении. Утверждает, что сын Анатолия Громова. Павел Громов это подтвердил.

- Так, по этому Артуру я читал доклад. Он вроде как экстрасенс? Шрам тебе еще вылечил. Странный молодой человек, появился ниоткуда, документы поддельные. Но есть приказ не трогать, наблюдать. Этим другое ведомство занимается.

- Так точно, он. Но дело не только в этом. В ночь на 23 октября был убит один из предполагаемых членов группы, Пименов. Перед этим к нему заходил Громов-младший, а еще раньше – сделал телефонный звонок. В ночь на 3 ноября был убит другой предполагаемый член группы, Бушаров.

- Тоже был звонок?

- Нет, но Громов был и в этом ночном клубе. Его мотоцикл простоял перед клубом всю ночь, причем в самом помещении Громова не было, предполагается – играл в подпольном казино.

- Которое прокурор никак закрыть не может, - не удержался от скептического замечания старший. – Дальше.

- Пока все. Проверили, штамп в паспорте не соответствует регистрационным данным МВД, более того, Артура Анатольевича Громова вообще не существует.

- Так, понял. Материалы с собой?

- Так точно, - Володя протянул желтый конверт. – Тут фотографии, отчеты, флешка с видеозаписями.

- Хорошо, я посмотрю. А ты продолжай дальше наблюдать. Что бы тебе сломать на этот раз?

- Может, не надо, - Володя вытянулся. – С головной болью могу прийти, вроде как посттравма. У меня там появилась зацепка, одна врач, хирург, у нее двоюродный брат пропал, попробую помочь. А там уже как пойдет.

- Ладно, давай.

Володя по-строевому развернулся, вышел из кухни, хлопнула входная дверь.

- Что думаете, Елизавета Ильинична? – спросил мужчина, протягивая конверт старушке.

Та открыла клапан, достала несколько фотографий, напечатанные листы, прочитала, не пользуясь очками, быстро. Просмотрела фото. На все ей понадобилось минут десять, Владлен Павлович терпеливо ждал.

- А что по смежникам? – спросила она совсем не старушечьим голосом.

- Он устраивается к моему брату, ну вы знаете, Гене. Будет работать массажистом.

- А хозяйку клуба, где твой брат, зовут…? – вопросительно посмотрела на мужчину.

- Да, она, - кивнул мужчина.

- Хорошо, - старушка отхлебнула чай, подумала. – Смотри, Владик, вот что мы знаем. Три года назад дело попало в разработку, почему-то сначала следаки себе взяли, но потом вовремя спохватились и отдали вам. Еще через год Толю Громова убили. Через два года после его смерти пропадает его племянник, Марк. И еще через месяц начинается вот это все, сначала ниоткуда вдруг появляется якобы сын Громова, с поддельными документами, сделанными так, что от настоящих не отличишь. Да, я читала аналитическую записку. Потом убивают сначала Пименова, затем Бушарова. Самого Громова не нашли, Марка тоже. Но есть доказательства, что Марк просто скрывается. Зачем такие сложности?

- Не знаю. Вы наш лучший аналитик.

- Ты хотел сказать – старейший, - кокетливо улыбнулась женщина. - Я думаю, это, - она кивнула на фотографии с трупами, - дело рук Анатолия. Просто так он помереть не мог, я и раньше не особо в это верила. Играет пока на вашей стороне. Марк – понятно, был кое в чем замешан, вовремя сбежал, чтобы под раздачу не попасть. А за мальчиком проследите, как бы он в плохую историю не вляпался. Если у него и вправду способности, смежники его из рук не выпустят.

- Наши специалисты тоже так считают, - мужчина поднялся из-за стола, собрал бумаги, положил обратно в конверт. – Спасибо, Елизавета Ильинична, чай просто замечательный.

Дождавшись, пока гость уйдет, старушка встала, закинула чашки в посудомойку, прошла в одну из трех комнат, включила телевизор. Досчитала до десяти, и пошла в ванную. Там включила вентилятор, воду, закурила, наполняя помещение сигаретным дымом, вытащила из кармана складной нож и воткнула в незаметную щель в кафельной плитке. Чуть расшатала, достала вместе с фрагментом стены. За плиткой в углублении лежала плоская черная лакированная шкатулка.

Елизавета Ильинична достала ее, стерла с крышки пыль, открыла.

Внутри лежала фотография. На ней совсем еще юная девушка с вьющимися локонами, в вечернем платье, держала под руку примерно такого же возраста невысокого парнишку с восточными чертами лица в военной форме, с двумя шпалами на петлицах. Повернула. На обороте было написано – «Лизе Артоболевской от Антона с добрыми чувствами. 15 июля 1938 г.».

- Обещал – и вернулся. Но лучше бы ты этого не делал, - прошептала она. Щелкнула зажигалкой, подожгла фотографию, бросила в раковину, дождалась, когда та полностью превратится в пепел. Достала из шкатулки еще одну бумагу – бланк запроса в Архив о деле Громберга Антона Ефимовича, старшего лейтенанта госбезопасности, осуждённого 24/05/1939 по статье УК РСФСР 58-1б, мера наказания – расстрел с конфискацией имущества. Проделала с ней то же самое. Тщательно смыла черные хлопья.