Должок! (СИ) - Морозова Юлия - Страница 4

Интересно, есть у неё сейчас парень? Хотел бы я взглянуть на счастливчика, которому так повезло.

За три часа, пока защищались другие студенты, я столько всего передумал! И все мои мысли вертелись вокруг вон той девочки (хотя нет, теперь-то я знаю, что ей двадцать три), которая ни разу не повернула голову в мою сторону, но это не помешало мне рассмотреть, как горят её щёки и уши. А во время защиты была белая, почти как её блузка. Я осмотрел четверых присутствующих парней: кто же из них тот гадёныш, который заставляет пылать мою девочку? Мою?! Успокойся, Иван! Не твоя, и никогда твоей не будет. Лучше о проекте подумай: Мишка тебе за свою любимую студентку такой подарок преподнёс!

Наконец, раздаются последние аплодисменты, и студенты выходят из аудитории ждать решения комиссии. Я присутствую на заседании, но в обсуждении не участвую. Мишку поздравляют: три студентки – две «пятёрки». Ну, да, у него чутьё на таланты. Он и сам вундеркинд.

После объявления оценок и поздравлений Мишка подводит ко мне Синичку.

- Вот она, моя гордость, – он, действительно, чуть не лопается, – и ты, Иван Антонович, тоже к этому руку приложил. Это Алиса, лучшая студентка выпуска. Алиса, это Иван Антонович Стадник, твой ангел-хранитель и мой давний приятель.

Синичка вежливо сообщает, как ей приятно познакомиться, выдаёт дежурные слова благодарности. Да не людоед же я, в самом деле! Мишка добивает её ещё одной новостью:

- Кстати, Алиса, Иван Антонович и есть владелец старого здания кинотеатра, реставрацию которого ты спроектировала.

А вот и искорка интереса. О, как реснички взлетели!

- Алиса, – обращаюсь теперь сам, – приходите в офис завтра, обсудим Ваш проект и работу в моей фирме.

- У меня ещё нет диплома, – еле слышно отвечает она.

- Это формальности. Когда у вас вручение?

- Двадцать девятого.

- Будете отмечать?

- Наверное. Пока ничего не решили.

Ещё несколько незначащих фраз – и мы прощаемся и расходимся по своим делам. Завтра она снова войдёт в дверь моего кабинета, и снова – в десять. Я сам назначил это время. Похоже, у меня едет крыша.

Глава 6

Двадцать девятого мы будем отмечать вручение дипломов всей группой. Но кто осудит нас с Никой за то, что мы отметим защиту сегодня и вдвоём?! Мы обе получили «отлично», умницы и красавицы с красными дипломами. Самое место нам… в нашей комнате в общежитии. Здесь мы прожили вдвоём шесть лет! Здесь мы впервые попробовали вино. Здесь вытирали слёзы и сопли друг другу, когда на нас сваливались непоправимые (с точки зрения восемнадцати-двадцатилетних девчонок) несчастья. Здесь до выпученных глаз колдовали над чертежами. Здесь вместе сочиняли остроумные ответы на сообщения парней, пытавшихся познакомиться в соцсетях. Здесь же в августе прошлого года у подруги родилась гениальная мысль: «Утро вечера мудренее. Пойдём-ка мы в клуб, развеем тебя хоть на вечер».

В итоге развеялась она сама: напилась, закадрила пьяного немца, который весь вечер шпрехал нам комплименты, целовал подруге руки и сокрушался, что с ним сейчас нет его сына, и отпрыск не имеет возможности познакомиться с прекрасными русскими девушками. Но в следующий раз он обязательно привезёт кровиночку с собой, потому что во всей Германии не найдётся невесты, более достойной, чем Вероника Погодина. Вот с этим последним утверждением герра… «не помню как его там» я абсолютно согласна. Вероника – моё сокровище, человек, которому я доверяю как себе.

И сейчас за бутылочкой белого вина мы обсуждаем события сегодняшнего дня. Ну как обсуждаем… кивать я иногда успеваю. А если в поток её речи удастся вставить пару междометий, то это будет большая удача. Выглядит это примерно так:

- Нет ты видела как он на тебя смотрел это же ясно как божий день он на тебя запал ещё в прошлом году в клубе иначе бы стал мужик такие деньги тратить на неизвестно кого чего ты мычишь дело тебе говорю он ради тебя явился на защиту причём тут декан и вопросы задавал только тебе да пофиг кинотеатр думаешь он не нашёл бы опытного архитектора кроме тебя короче со стороны видней не зевай и мужик твой а что и красавчик и богатый и не жлоб а что кобелина так влюбится и перевоспитается.

Примерно к середине этого словесного шквала я отчаялась что-либо доказать. Ника придумала себе сюжет и не отступит от него, даже если всё будет выглядеть совершенно нереальным. Вот такой она романтик. За это её и люблю.

Мы с Вероникой – противоположности. Я шатенка, небольшого роста, сдержанная и аккуратная. Подруга – светловолосая нимфа, высокая, но никто бы не сравнил её с моделью. Есть в ней что-то аристократичное. Но только во внешности, потому что по темпераменту – это вихрь, смерч, тайфун и все подобные катаклизмы в одном организме. Парни всегда сначала замечают её, восхищаются, но далеко не каждый способен справиться с этой страстной натурой, не потеряться рядом с ней, став её бледной тенью. На меня обращают внимание во вторую очередь, но почему-то через некоторое время большинство Никиных поклонников становятся её преданными друзьями, и первая просьба, с которой они по-дружески к ней обращаются – посодействовать в сближении со мной. Эта ситуация повторялась уже столько раз, что назвать её случайностью практически невозможно.

Через несколько дней мы обе станем обладательницами дипломов «с отличием», хотя по поведению Ники никто бы об этом не догадался.

Завтра мне идти в офис Стадника, в очередной раз благодарить его за помощь (а я, реально, очень ему благодарна) и отрабатывать свой долг. Значит, пора завязывать с нашими посиделками и ложиться спать.

Вроде бы и не много я выпила (прикончить бутылку мы так и не смогли), но мне всю ночь снилась какая-то ерунда. То привиделось, будто я проваливаюсь на защите диплома, хотя даже во сне я помню, что уже защитилась. То я каталась на огромном добродушном дельфине. Под утро я запомнила сон, в котором в распахнутую дверь нашей комнаты в общаге влетела удивительной красоты бабочка и стала виться вокруг моей головы, а потом села на раскрытую ладонь.

Ника, как всегда, озадачилась поиском ответов. А точнее – полезла в интернет читать сонники. Наверное, нашла там что-то интересное, потому как время от времени довольно ухмылялась и потирала руки. Даже мне, не верящей в подобную чепуху, стало любопытно.

- Ну, и чего ты там нарыла?

- А вот по всем статьям получается, что ждут тебя прочные отношения, скорее всего, семейные. И любовь, любовь…

- Знаешь, – фыркнула я,- ты мне напоминаешь цыганку на рынке: дашь денежку – нагадает счастье, не дашь – увидит порчу, предложит снять, и в результате всё равно что-нибудь у тебя выцыганит.

Какая тут любовь? Какие отношения? Я сегодня отдаюсь в рабство.

В этот раз я решила опоздать. А что? Вдруг разозлится и не возьмёт на работу? Куда лучше зарабатывать деньги где-нибудь в другом месте и отдавать ему, чем видеть его снисходительную рожу каждый день. Столько времени прошло, а мне так и вспоминается тот, клубный, Ваня, такой весёлый, добродушный, бесхитростный и озорной. А те два раза, когда я видела его с заморженной «офисной» физиономией, отзывались в моём сердце постоянной тупой, давящей болью.

Не повезло. Точнее, не прокатило. Несмотря на моё пятнадцатиминутное опоздание, секретарша, та же, что и в прошлый раз, и виду не подала, что что-то не так, и с приветливой улыбкой проводила в кабинет шефа. Он стоял у того же окна в той же позе. Меня накрыло ощущение дежавю. Сделав несколько неуверенных шагов, я остановилась. После небольшой паузы Стадник наконец произнёс:

- Ну, здравствуй, Синичка…

- Здравствуйте, Иван Антонович, – начала, было, я, но он перебил.

- Прекрати! Мне твоего официоза и вчера хватило.

Я растерялась. Не понятно, как себя с ним вести.

- Люди, которые пили на брудершафт, не должны строить из себя незнакомцев, – продолжал между тем Стадник. – Или уже забыла?

- А Вы-то помните? – не удержалась я.