Непристойная Блистательная Вечность (СИ) - Райан Кендалл - Страница 23

Люди, стоящие впереди, расходятся в стороны, и я оказываюсь прямо перед Моной Лизой. Кучу раз мне попадались её изображения, но когда я стою перед настоящей картиной, у меня из лёгких исчезает весь воздух. Я явно вижу из-за чего вся шумиха. От тонкости выражения её лица у меня мурашки бегут по коже. Она улыбается, как будто знает что-то, чего не знаю я. Меня почти одолевает соблазн спросить её, знает ли она, как мне поступить с Коллинзом. Хочет ли он остаться с Татьяной?

Но Мона Лиза не умеет разговаривать, и люди, стоящие в длинной очереди за моей спиной, желают её увидеть. Так что, опустив плечи под тяжестью этих не заданных вопросов, я отправляюсь на выход и выхожу на тускло освещённую улицу. Коллинз сказал, что не вернётся к ужину, поэтому я решаю прогуляться вдоль Сены, надеясь, найти хорошее место для перекуса.

Город кишит туристами и парижанами, вышедшими насладиться прекрасной ночью. Пока я неторопливо проделываю путь вниз по реке, я отмечаю, что у всех есть пары. Та, что стоит впереди — держатся за руки. На бульваре, мужчина с женщиной сидят на скамейке и с тоской смотрят друг другу в глаза. Я прохожу мимо ещё одной тесно обнявшейся пары, которые, облокотившись на перила, смотрят вниз на реку.

Вместе.

Когда я замечаю их, сердце наполняется грустью. Обнимаю себя руками, вдруг замёрзнув и чувствуя себя одинокой. Весь день я бродила по этому романтичному городу как влюблённая дурочка, хотя мужчина, которого я люблю, даже не мой, и я вообще не уверена, что он когда-то станет таковым.

Пустота накрывает меня так внезапно и ошеломительно, что мне становится больно, а глаза заволакивает слезами.

Две недели назад у меня, по крайней мере, была работа и квартира. А сейчас у меня ничего нет. Я хочу верить, что Коллинз оставит Татьяну, но горькая правда заключается в том, что никаких гарантий не существует.

Понятия не имею, что будет дальше.

Глава 17.

Коллинз

В отеле освободился ещё один номер, поэтому я оставил Мию в апартаментах одну, выбрав для себя комнату, где я не буду делить постель с женщиной, искушающей меня до глубины души. Не получается представить, как я смогу провести каждую ночь оставшейся недели, не поддавшись желанию наброситься на неё. Тем более я знал, что она сдастся. Она отдаст мне всё, если я попрошу. Так было всегда.

Встреча с Пьером и его руководителями прошла лучше, чем ожидалось, так что ко мне должно было вернуться хорошее настроение, но когда мы с Мией приезжаем домой, во мне шевелится чувство печали.

Татьяна сидит на кухне, когда мы заходим внутрь. Она визжит и бежит ко мне, драматично закинув за шею руки, и у меня не получается избавиться от чувства, будто это всё шоу, а вовсе не искреннее проявление чувств.

— Я скучала по тебе, — произносит она, целуя воздух у моей щеки.

Я даже не могу подобрать ответных слов. Мои глаза следят за движениями Мии. Она отворачивается от нас, но не раньше, чем я успеваю уловить проблеск горечи в её глазах. Она отходит к холодильнику и берёт из него бутылку воды.

— Ну, как всё прошло? Как Париж? — интересуется она.

— А как Нью-Йорк? — осторожно спрашиваю я в ответ.

Она пренебрежительно машет рукой, и мне становится интересно, соврёт ли она.

— Чокнутый фотограф отменил съёмку. Я осталась дома.

— Стоило сказать об этом. Ты могла бы поехать с нами. — Слова отдают фальшью во рту, и я знаю, что они совершенно неправильны. Миа — идеальный компаньон. Мне просто хотелось услышать от Татьяны признание, что я её нисколько не волновал, ведь она отрывалась в клубе с хрен знает кем.

Она вновь отмахивается.

— Уверена, Миа отлично справилась с моей ролью. — Потом поворачивается к Мии. — Ты позаботилась о моём мужчине?

Миа, широко раскрыв глаза, кивает.

— Да. — Её глаза украдкой находят мои, а потом опускаются к полу.

Блядь. Миа не умеет врать. Она не из таких людей. И сейчас я чувствую себя даже большим козлом, потому что не только воспользовался ею для удовлетворения собственных потребностей в Париже, но ещё и поставил в положение, где, как ей кажется, нужно солгать.

— Поездка получилась хорошей, — говорю я, пытаясь сгладить неловкость момента.

Миа снова поднимает глаза, встречаясь взглядом с Татьяной.

— Коллинз был великолепен. Он почти сразу же покорил Пьера и Адель.

— Это ты была потрясающей, — поправляю её я.

— Стойте, а кто эти Адель и Пьер? — спрашивает Татьяна.

Брови Мии сходятся на переносице.

— Пьер Дюшарм, генеральный директор «Дюшарм Индастрис»... и причина всей поездки. — Она будто в шоке от того, что Татьяна не знает этой информации, учитывая, как это важно для меня.

Татьяна кивает.

— Ах да, точно. Так вы только работой занимались или успели и повеселиться?

Миа нервно смеётся.

— Повеселиться тоже. Коллинз позаботился, чтобы поездка для меня была идеальной.

Сжав челюсть, я подавляю воспоминания о голом, фигуристом теле Мии, пляшущие в голове, её довольном стоне, когда она впервые попробовала настоящего крок месье, озорном блеске глаз от перепитого вина и искреннем смехе, когда я взял её на вершину Эйфелевой башни.

Я обмениваюсь с Мией многозначительным взглядом, словно объясняя, что рад тому, что со мной была именно она. Татьянин взгляд мечется между нами, и она хмурится, как будто только что решала сложное уравнение. Я точно вижу момент, когда в ней что-то щёлкает. Её руки взлетают к бёдрам, а глаза, прищурившись, останавливаются на Мии.

— И что же именно там произошло? — тоном полным ледяного яда спрашивает у Мии Татьяна.

Миа захлопывает рот и отчаянии смотрит на меня широко раскрытыми, дикими глазами.

Ничего не выудив из Мии, Татьяна переключается на меня.

— Ты трахал её? — взвизгивает она.

Не знаю, что со мной не так, но я не отвечаю сразу. Просто смотрю на женщину, с которой провёл три последние года, гадая, куда делось всё это время. Такое ощущение, будто за одну неделю с Мией, я собрал воспоминаний, моментов, когда мы смеялись и веселились больше, чем за три года с Татьяной.

Татьяна опускает голову, глядя в пол, и издаёт звук раздражённого разочарования. Потом вновь поднимает её, разразившись смехом.

— Ты чокнутый, если променял меня на это. — Она показывает рукой между собой и Мией, показывая разницу между их сложением, которая и так слишком очевидна. Татьяна высокая и стройная, в то время как Миа соблазнительная и создана для мужского удовольствия.

— Я не трахал её, как ты изящно выразилась. Но Миа и я... — замираю и делаю глоток воздуха, подыскивая правильные слова. — Нам нужно поговорить, Татьяна.

— Ну уж нет, чёрт возьми, — ревёт Татьяна. — Как ты посмел выбрать эту круглолицую неудачницу вместо меня? — выплёвывает она, словно обвинение.

Миа отстраняется от стены, обняв себя руками, и её глаза застилает слезами. Я встаю между двух женщин.

— Хватит, — произношу, обрывая Татьяну. Обхватываю щеку Мии рукой, и она подаётся навстречу прикосновению. Хочется сказать ей, что всё будет нормально, но я опускаю руку, повернувшись лицом к Татьяне.

— Никому не позволено говорить с Мией в таком тоне. — Невольно провожу параллель между этим моментом и той первой встречей с Мией. Тогда я тоже за неё заступился. Оказывается, у меня это заложено на инстинктивном уровне. Я не дам никому сделать ей больно.

— Хватит, Татьяна. Между нами всё кончено. Я хочу, чтобы сегодня ты ушла.

— Ты чёртов козёл, — кричит она.

— Может, и так, но мы оба знаем, что эти отношения ни к чему бы не привели. Впереди нас ничего не ждёт. Пора двигаться дальше.

— Прости, но я никогда не стану мамашей футбольной команды, если ты этого ищешь. Я думала, мы хотим одного и того же, — рявкает она.

Я качаю головой, не желая отвечать. Не хочу спорить о деталях наших разногласий перед Мией. Это ничего не даст, и я не передумаю.