Танцы на цепях (СИ) - Саверен Рэйв - Страница 24

– Мать твою, – зло зашипел он и чуть отошел назад.

Твари за дверью стоило прийти в себя. Похожее на совершенно дикую смесь ящерицы и паука, неведомое страшилище хоть и было крепким, но далеко не бессмертным. Если давать ему бросаться без перерывов, то зверь так и издохнет, а нового могли не привести.

Ш’янт вышагивал от стены к стене и прислушивался к любым шорохам. Можно было бы прогуливаться из угла в угол… если бы у этой проклятой конуры были углы.

Зал – идеальный круг, вымощенный зеленоватым мерцающим камнем. Стены – непроницаемо черные глыбы, сплошь усыпанные множеством золотых завитушек и ломаных линий. Разумеется, о свете и речи быть не могло, но Ш’янт неплохо видел в темноте.

Хоть он и не касался пола при ходьбе, но тот слабо светился, отмечая каждый шаг. Такой разновидности люза иномирец никогда не встречал. В первые секунды, после того как звякнул внушительный засов, а стены вспыхнули желтоватыми охранными знаками, было любопытно. Сейчас же, когда минули дни, а то и недели, все, о чем мог думать Ш’янт – это тварь, оставленная его сторожить.

Точнее, охранять тюрьму от незваных гостей. Ведь маленькие девочки бывают такими любопытными.

– О, я очень надеюсь, что девочка окажется любопытной! В противном случае не видать мне тела.

Говорить с самим собой – дурная привычка, но без этих коротких фраз становилось совсем уж тоскливо.

Раньше у него хотя бы был Граци, а теперь остались лишь стены.

От внешнего мира зал отделял коридор, длиной не меньше сотни ярдов. Наружная дверь вела в сад. Милое местечко. Если бы кто-то решил прогуляться среди цветущих деревьев, то и не подумал бы, что рядом коротает время опасное чудовище.

Поначалу Ш’янт тешил себя надеждой, что зов проникнет даже сквозь внутреннюю дверь. В его мире это всегда срабатывало, а там, видит мрак, почти все было сделано из люза. Но задумка рассыпалась прахом. Внутренняя дверь мало того, что была редкой драгоценностью, неизвестно кем созданной из черного, как беззвездная ночь, минерала, так еще и покрывалась, точно паутиной, сеткой древних чар. Таких же, как и защита в кабинете Клаудии.

Вся эта древняя магия начинала откровенно раздражать. Казалось, что кто-то намеренно ставит перед Ш’янтом преграды, или некая высшая сила решила обрушить на его голову годовой запас неудач.

– Ничего, всякое случается, – бормотал он, – за черной полосой всегда следует белая. Наверное.

Когда стало ясно, что самому ему дверь не открыть, пришло время расшевелить охранника за ней. Тварь была достаточно массивной и сильной, чтобы сорвать засов.

Ш’янт дразнил зверя, иногда позволяя отдохнуть. Стоило только отойти к дальней стене, как несчастный сторож успокаивался. Правда, долго рассиживаться иномирец ему не давал.

Его запах не отпугивал тварь, а, наоборот, приводил в форменное неистовство, заставляя кидаться на створки. Расхаживая по залу, Ш’янт иногда подходил достаточно близко к барьеру и с улыбкой прислушивался, взяла ли бестия очередной разгон.

Как бы Клаудия не кичилась своей охраной, магией и запорами, а железо всегда оставалось железом. Сделать замки и петли из люза – это не путь людей. Они таким себя не утруждали.

Была нужна лишь крохотная щель, не больше волоска, чтобы зов вырвался наружу.

Ш’янт не без труда переделал знакомую формулу призыва. Она не очень годилась для людей, больше для его приближенных, но особого выбора не было.

То и дело в голове мелькали истлевшие образы далекого прошлого. Мир, который пришлось оставить, чтобы отвоевать свое. Первородная совершила ошибку, позарившись на иномирские секреты. Она отняла у них формулы, обманом выкрала все те наработки, ради которых некоторые пожертвовали жизнями.

Граци обвинял Ш’янта в недальновидности, поспешности и эгоизме, но король делал то, чего и ждали от короля. Пытался вернуть украденное.

Мог ли он вернуть иномирцев домой?

Теоретически? Да.

На практике? Ш’янт не был уверен, что есть куда возвращаться. В тот момент, когда он ушел, Энкул раздирала война. Разумеется, трон не остался без присмотра доверенного лица: Ш’янт не мог бы назвать никого более достойного чем Р’едес, его наставник и единственный друг, но прошло добрых триста лет…

Тряхнув головой, он отогнал навалившуюся горечь.

Не время сейчас думать об этом! Время открыть проклятую дверь и позвать дэр-ла!

– Давай, тварь, порадуй папочку! Разгонись, как следует!

***

Удар хлестнул по щеке, как плеть.

Под подошвами ботинок заскрипели и рассыпались в пыль мелкие камешки, на подбородке застыла и сорвалась вниз капля алой влаги.

Отлетев назад и едва сохранив равновесие, Май выпустила из рук клинок. Тот лишь слабо звякнул, упав в пыль, будто упрекая хозяйку в неосторожности.

Рот затопил металлический привкус крови. Май коснулась пальцами разбитой губы, с ненавистью посмотрела на наставницу. Та нависла над ней, как скала, на лице расползлась презрительная усмешка. Плотная и ширококостная, бугристая, как мешок с картошкой, Базель с невиданной ловкостью крутила в руке меч. Дуги, выписываемые острием, светились, оставляя в воздухе алые росчерки. Или это просто солнечные блики играли на стали?

Утерев выступившую на лбу испарину, Май подняла меч и легонько качнула им из стороны в сторону. Не было времени стоять на месте.

Базель расценила жест правильно и незаметно повела плечом. Только для того, чтобы в считаное мгновение оказаться рядом и поднять руку для сокрушительного удара сверху. Май скользнула в сторону, уходя за спину наставницы. Колени готовы были подогнуться от усталости. Мышцы натянулись, задрожали от напряжения. Для своей комплекции Базель обладала просто нечеловеческой скоростью, и когда Май разрубила воздух, перед ней уже никого не было.

Базель наслаждалась их уроками. Давно ей не доводилось держать оружие в руках – редкие тренировки с Клаудией были не в счет.

Женщина не слишком верила в россказни о переселении души Первородной в человеческое тело. Не укладывалось у нее в голове, как это тщедушное существо могло стать вместилищем божественной сути.

Нельзя было не признать, что девчонка добилась определенных успехов. Стала выносливее, даже будто вытянулась, прибавила дюйм в росте. Руки уже не дрожали после занятий, и бег вокруг сада не вызывал болезненного кашля. Базель не нравилось, что подопечная почти не прибавила в весе.

Совсем девка нескладная попалась…

Базель мастерски обращалась с мечом, и уроки она выбирала самые сложные, каждый день подбрасывая ученице новые удары и блоки. То и дело загоняла подопечную в угол.

Никакой жалости, ни минуты передышки! Отлеживаться будет вечером, после ужина.

Без особого труда парируя новый удар, Базель напомнила себе, что сегодня девочку должны напоить особым зельем. Она уже дала распоряжение на кухне.

При мысли о ядовитых цветах стало не по себе, но оспаривать решение Клаудии она не имела права. Как-то все это было не по-человечески, но что сделаешь?

Впрочем, когда весь мир дрожал и кренился над пропастью, любые средства были хороши, а девчонка в последнее время проявляла нездоровое любопытство к главному входу в особняк. Разумеется, наружу ее не выпускали, но даже, будучи измотанной тренировками, девка частенько спрашивала, когда ей можно будет выйти в город, пройтись по улицам и посмотреть на столицу «во всей красе».

Базель могла поклясться, что девчонка ищет пути к отступлению, и изматывала ее еще сильнее, до изнеможения, но постоянно так делать она не могла. Тело должно было оставаться здоровым и крепким, так что пришло время использовать кровавку.

Забывшись, Базель пропустила движение Май, и через секунду клинок уже касался острием шеи, оставляя на коже красный росчерк. Девка явно вошла во вкус: губы растянулись в легкой усмешке, грудь ходила ходуном, а в глазах светилось ликование.

– Не расслабляйся, даже когда кажется, что враг в твоей власти, – Базель нанесла удар плашмя, заставив девчонку вскрикнуть и припасть на одно колено, – загнанному в угол хищнику терять нечего.