Исторические повести - Моисеева Клара Моисеевна - Страница 50

Аспанзат слушал старика с нескрываемым восторгом. Вот зачем он его звал!

— Я не сразу надумал взять тебя в учение, — продолжал старый Махой. — Когда я встретил тебя в день Митры и ты помог мне в трудную минуту, я позвал тебя в свой дом, чтобы своим гостеприимством отблагодарить тебя, юноша. А вот когда твой завистливый сосед рассказал мне о том, как ты трудишься на благо своей семьи, я захотел сделать тебе добро. Только запомни, юноша: как бы человек ни был учен, но если у него нет разума, знания — беда для него.

— Постичь мудрость отцов! Может ли быть большее счастье для бедного юноши! — горячо воскликнул Аспанзат. — Чем же я отплачу за твою доброту?

— Усердием, — ответил, улыбаясь, писец.

Когда старик улыбался, его потускневшие черные глаза оживлялись и светились теплой лаской.

— Но я уже совершеннолетний. Не поздно ли мне учиться? — спросил нерешительно Аспанзат.

— Учиться никогда не поздно. Человек всю жизнь учится. Одни учатся у жизни, другие — по книгам, но и в книгах мудрость проживших… Приходи через два дня, — предложил старик. — Приходи на рассвете! — крикнул он вдогонку юноше. — В этот час у меня ясная голова.

Возвращаясь домой, Аспанзат вспомнил слова Навимаха. Как-то, рассказывая об одном мудром старце, он сказал:

— Язык мудреца — это ключ от хранилища.

Сколько драгоценных мыслей хранится в голове старого Махоя! Если мудрец подарит ему, Аспанзату, хоть маленькую частицу знаний, как он обогатится!

А сказать ли об этом дома или подождать? Аспанзат не знал, как ему быть. Но все же, придя домой, ничего не сказал. «Вот обрадуется отец, когда узнает, что я выучился грамоте!»

Для Аспанзата настало счастливое время. Два раза в неделю он ходил к писцу.

Каждый час, проведенный в обществе старика, открывал ему что-то неведомое и удивительное. Однажды во время занятий старик сказал Аспанзату:

— Запомни, юноша: нет сокровищницы лучше знания и нет почета величавее, чем знание.

Эти слова Аспанзат часто потом вспоминал. Ему казалось странным, как он мог жить в таком мраке, не зная мудрости человеческой! Он стремился в дальние земли, мечтал о поездке с караваном, а не знал, что земли те совсем другие, не похожие на землю его предков. Там и солнце греет не так, и язык у людей другой, непонятный, и одежда другая. Мало того, Махой рассказал удивительные вещи: будто и боги у тех людей иные, и нет у них священного огня.

— Многие верования стали мне знакомы из книг, — говорил Махой, — но я не знаю веры благороднее, чем вера Заратуштры. Сколько светлых минут проводим мы в храме у вечного огня! Наш священный огонь — это источник жизни и благополучия. Ты подумай, сын мой: чем бы мы отличались от животных, если бы не ели вареной пищи?

Как бы мы согревались холодной зимой? Как бы литейщик плавил металл? Как бы коконовар варил коконы, если бы не имел он у себя огня? Поистине нет ничего священнее огня! А когда мы говорим о солнце, душа наша расцветает. Ведь солнце согревает все живое. Солнце — источник жизни на земле. Великий Ахурамазда учит нас верить в добро и бороться со злом. В мире есть два начала: добро и зло. Добро должно побороть зло. Всякое доброе дело зачтется человеку в будущей жизни. Ведь за пределами земного существования каждого ждет новая жизнь. Когда прочтешь ты священную книгу, тогда многое поймешь и полюбишь веру своих отцов. Но не все люди на земле поняли величие наших богов. И сколько народов населяет разные страны, столько есть на свете разных верований. И у каждого народа свои обычаи.

— От кого же мы узнаем о жизни в неведомых землях? — расспрашивал старика Аспанзат. — Может быть, о том написали люди, побывавшие там?

— И письмена есть, — отвечал Махой, — а еще больше мы узнаем от людей путешествующих. Эти люди мудры. Они повидали невиданное и услыхали неслыханное…

— Знаешь ли ты о богатой и красивой Румийской земле?[13] — спросил старика Аспанзат. — Отец обещает послать меня туда с караваном, думает выгодно продать шелка. Мы долго ткали их, много запасли.

— Хорошее дело задумал Навимах! — оживился старик. — Это богатая страна, Только строгости там чрезмерные. Узнал я от одного румийца про жизнь торговую и про ремесла. Чудные там порядки. Ты запомни их, чтобы невзначай не попасть в беду. Есть там такой обычай: приезжие купцы могут торговать в славном городе Константинополе в течение трех месяцев. По истечении этого срока чужеземцы должны покинуть город, иначе им грозит наказание плетьми. У них отбирают все имущество и отсылают из столицы. Если ты управился за три месяца, все продал, то покидай столицу, не засиживайся.

— А если бы я объявил себя ремесленником и стал бы варить коконы и делать шелка, что бы тогда было? — поинтересовался Аспанзат.

— В каждой стране свои обычаи. Ты не можешь там работать, если не вступишь в общину шелкоделов. А если ты занимаешься ткачеством шелка, то упаси бог, чтобы ты вздумал сделать ткань хлопковую либо шерстяную. Никому не дозволяется выполнять двух дел. И лучше не знать двух ремесел, иначе отберут все сделанное добро и накажут плетьми да еще с позором выгонят из ремесленной общины. К тому же для вступления в ту общину нужно иметь поручительство почтенных людей города.

— Кто же следит за всем?

— Градоначальник следит. Он силен многочисленными глазами и ушами. За людьми подслушивают, подсматривают и тут же докладывают градоначальнику. Плохо приходится тому человеку, кто сделал недозволенное.

— Удивительно это! Где же тому градоначальнику уследить за каждым человеком? Если искусный ювелир принесет домой золото и драгоценные камни, разве не может он превратить их в красивые серьги?

— Говорят, что никак невозможно спрятаться от всезнающего градоначальника. К тому же для ювелиров отведена одна улица. На этой улице устроены мастерские, и только в них можно работать ювелирам — больше нигде. Строгости там небывалые. Нигде я не слыхал о таких порядках, хоть и побывал во многих странах. Трудно там ремесленному люду. Ткач не может продавать свои изделия в своей лавчонке или на улице. Ему позволяют торговать лишь в дни больших базаров и таскать свои товары на спине. Торговцы благовониями должны расставлять свои столы поблизости от дворца, чтобы туда доходил аромат. За всякую повинность — порка и штраф: ювелиру, если он купит больше фунта золота для своих изделий; ткачу, если он вздумает разложить свои товары возле дома; торговцу сластями, если торговал в неурочный час.

— Что за радость жить в такой стране! — удивился Аспанзат. — Я даже потерял охоту ехать туда с караваном. Только и думай, чтобы не провиниться и не попасть под плеть. Путь долгий и трудный, а какая награда?

— Вот ты какой? — рассмеялся старик. — Ты боишься, что тебе не будет награды за твои труды! Не бойся, всякое путешествие — благо. А чего только не увидишь в прекрасном Константинополе! Я не знаю города богаче и красивее. У ног его плещется теплое море. Корабли из дальних стран подходят к его воротам. И с берега открывается перед тобой дивное видение, словно в чудесном сне. Сверкают на солнце золоченые купола храмов, рядом с ними дворцы из белого мрамора, а вокруг сады и ароматы цветов. Невозможно и вообразить себе те пышные одежды, в которых предстают перед народом румийские цари, но зато они требуют к себе такого почтения, какое и не снилось кому-либо из согдийских афшинов. Людей заранее предупреждают о выходе царя или царицы. Тогда собирается народ и начинает славить величие монарха. Улицы устилаются дорогими коврами, лавки закрываются, торговля замирает — все должны только думать о том, чтобы оказать почтение владыке. Мне довелось видеть пышное шествие их царицы. Она была уже немолодой и лицом не привлекала, но столько было на ней драгоценностей, что люди замирали от восхищения pi склонялись перед ней в почтительном поклоне.

Старик умолк и, устало закрыв глаза, о чем-то задумался, должно быть предаваясь воспоминаниям о днях своей молодости. Много интересного и необычайного узнал Аспанзат у старого Махоя. Юноша хотел только одного: заслужить похвалу мудрого учителя.