Исторические повести - Моисеева Клара Моисеевна - Страница 54

Забыл богатырь про парчу. Он шел следом за красавицей и все смотрел на нее. А когда они свернули в сторону садов и Рустам очутился перед ней, она вдруг посмотрела на него своими большими черными глазами.

Долго шел он вслед за девушкой. И когда увидел дворец неприступный, тогда лишь догадался, что красавица эта сама Махфама, царская дочь. А было ему известно, что много знатных женихов сватается к ней и всем она отказывает.

И вот ходит вокруг высокой башни богатырь Рустам и все думает: «Как бы хоть одним глазком увидеть красавицу Махфаму». Он дал бы ей понять, чтобы она позволила ему подняться на эту башенку всего лишь на одно мгновение, только взглянуть на нее.

Как-то вечером, когда солнце уже спряталось за горами, Рустам взял золоченую лютню, пошел ко дворцу Махфамы и запел своим дивным голосом. Он пел о красавице Махфаме, о ее глазах, сверкающих, как звезды, о длинных косах и сладкой улыбке. И случилось так, что Махфама услыхала голос богатыря. Сердце ее затрепетало. Она вышла на плоскую кровлю башенки и посмотрела вниз. В этот миг выплыла полная луна, и девушка увидела юношу, прекрасного собой. Махфама спросила Рустама:

«Кто ты, неведомый певец? Зачем ты поешь здесь?»

«Я хочу увидеть тебя, красавица Махфама, — отвечал богатырь. — Хочу рассказать тебе о своей любви. А потом я готов умереть».

Махфама молчала, а Рустам говорил:

«Я люблю тебя с тех пор, как впервые встретил. Я шел за тобой как зачарованный. А ты только раз посмотрела на меня, потом скрылась в своем дворце».

«Побойся гнева моего отца, — сказала красавица Махфама. — Знаешь ли ты, как жестоко могут тебя покарать, если дойдет до царя, что ты стоишь у стен этой башни?»

«Я готов сразиться с царской стражей, — ответил богатырь Рустам, — я готов сразиться с дивом. Я не страшусь опасности, только бы увидеть тебя».

Красавица сжалилась над богатырем Рустамом. К тому же он так понравился ей в тот единственный раз, когда они встретились на улице! Она опустила вниз свои черные косы. Они были так длинны, что коснулись головы Рустама.

«Поднимись, прекрасный богатырь», — прошептала красавица Махфама своим нежным, как свирель, голосом.

«Как ты добра!» — воскликнул Рустам. Он протянул руки к косам и прижал их к губам.

«Что же ты медлишь?» — спросила красавица богатыря.

А богатырь Рустам стоял задумавшись:

«Тебе будет больно, если такая тяжесть повиснет на твоих косах, красавица Махфама. Я не могу причинить боль любимой девушке».

«Что же делать? — спросила грустным голосом красавица. — Чем я могу тебе помочь?»

«Прости меня, прекрасная Махфама! — воскликнул вдруг богатырь. — Любовь затемнила мне разум, и я забыл, что у меня есть превосходный аркан. Я знаю, что мне делать».

С этими словами он развязал свой длинный золоченый пояс, снял висевший на нем аркан. Одним взмахом сильной руки он зацепил аркан за выступ башенки и следующим взмахом уцепился за тот аркан. Рустам очутился у ног красавицы…

Тетушка Пурзенча умолкла.

— А дальше что было? — спросили девушки хором. — Расскажи, что было дальше!

— А это в следующий раз, — улыбнулась тетушка Пурзенча. — Сейчас меня клонит ко сну.

— Опять тебя клонит ко сну! — рассердилась Махзая. — Ты ни разу не досказала эту сказку до конца. Каждый раз тебя клонит ко сну!

— Тетушка Пурзенча, — взмолилась Марьяма, — что же было потом? Когда же мы узнаем о богатыре Рустаме и красавице Махфаме? Поженились они или царь заточил в подземелье отважного богатыря?

— Вот неблагодарные девчонки! — ворчит тетушка. — Я им сказки рассказываю, а они мне спать не дают. — И с этими словами она стала раскладывать свои ватные одеяла. Их было много. Искусная рукодельница Пурзенча очень гордилась своими одеялами.

— Вот удивительно, ведь его зовут Рустам, так же как богатыря, который влюбился в красавицу Махфаму… — шепчет, засыпая, Махзая.

А живописец Рустам не знал сказки о красавице Махфаме. Он шел домой такой счастливый, что готов был петь и кричать от радости.

Вот она, девушка из виноградника! Как она понравилась ему! Какая скромная, добрая девушка! Глаза удивленные, ласковые. Как она слушала его! Ни слова не пропустила. Велела прийти. Почему это так? Никогда не знал человека, никогда не видел, а тут посмотрел — и что-то в сердце оборвалось! И нет покоя, все мысли о ней.

Юноша шел и думал о том, как он сделает роспись на стенах комнаты молитв. Он нарисует девушку из виноградника и сделает это изображение так хорошо, что даже старый Хватамсач удивится. Но вот беда — нельзя показать Махзаю в ее красном платье из хлопковой ткани. Во дворце не терпят одежду простолюдинов. Хватамсач уже не раз говорил об этом Рустаму. И не просто говорил, он обругал Рустама, отобрал кисти и краски да еще кричал, что у Рустама вместо головы тыква, а в ней пустые семечки. Он говорил, что сделал глупость, пустив к себе на порог такого бездарного юношу. И все за то, что Рустам изобразил молодую женщину с младенцем в простом платье, в том самом, какое он видел на ней, когда встретил ее у гранатового дерева.

В тот день Рустам возненавидел старика. Он хотел убежать от него, он мысленно проклинал его вздорный нрав. Но уйти не решился. А чтобы избежать встречи со стариком, он уединился в маленькой каморке, где хранились краски, и занялся растиранием красок. Эта обязанность лежала на нем уже много лет.

Прошло несколько дней, и гнев Рустама постепенно утих. Он принялся за работу, но все же старался не попадаться на глаза старому художнику, — они работали в разных помещениях, и это было легко сделать. Впрочем, его удивляло, что старик не заходит к нему, ничего не говорит, не бранится.

«Что бы это значило?» — подумал Рустам и тут же тихонечко пробрался в большой зал, где старик заканчивал росписи стен. Рустам увидел, что старик совсем ослаб. Он с трудом стоял на ногах, но не оставлял работу и дрожащей рукой наносил краски. Когда ноги отказывались держать его бренное тело, он присаживался на несколько мгновений, а потом с тихим стоном поднимался и снова брался за кисти. Такая преданность и любовь старика к своему делу тронули Рустама. Он подбежал к учителю и, бросившись к его ногам, стал просить его оставить работу и немного отдохнуть.

— Зачем изнуряешь себя непосильной работой? — спрашивал юноша.

Хватамсач удивленно и растерянно смотрел на Рустама.

— Молодость расточительна! — сказал он тихо. — Вам не жаль времени, вам кажется, что оно продлится бесконечно. А ведь это не так. Мое время ушло. Я могу умереть каждую минуту, не дождавшись заката солнца. И вот моя роспись останется незаконченной. Но ведь я жил для этого, только для этого, юноша! Могу ли я думать о своем недомогании?

Старик впервые за много лет нежно погладил плечо Рустама своей жилистой, похожей на корневище рукой. Они посидели рядом и молча разошлись. Каждый думал о своем. Старик думал о прожитой жизни, отданной живописи, юноша думал о годах, отданных любимому делу. Всем, всем, что он умеет, он обязан старику. Как же не ценить это и как может он порицать суровый нрав старика.

Рустам стал размышлять, как исправить роспись, как сделать работу достойной похвалы учителя. Через несколько дней старый Хватамсач не узнал той росписи. На женщине уже не было простой одежды, которая так не понравилась старику. Рустам одел эту бедную женщину в парчовую юбку, затканную цветами, а шею украсил ожерельем из бирюзы. На младенце тоже была пестрая, красивая одежда.

— Ты догадлив, мальчуган, — похвалил тогда Хватамсач. — Где ты видел такое ожерелье? Может быть, только жены хорезмшахов имеют такие драгоценности.

Глубоко запавшие черные глаза старика вдруг блеснули добрым огоньком. Рустам увидел, что старик доволен и в хорошем настроении. Тогда он осмелился спросить:

— А был ли ты, мой учитель, во дворце хорезмшаха?

— Бывал я там не раз, — отвечал с гордостью старик. — Немало чудес я видел там.

— Хотелось бы и мне хоть одним глазом посмотреть на те чудеса, — признался Рустам. — Там, наверно, росписи невиданной красоты?