Космическая полиция (трилогия) - Дуэйн Диана - Страница 110

Он сошел с пьедестала, оттолкнулся и поплыл. Выстрелил еще раз. «Невероятно, — подумал Эван. — Для того чтобы этот чертов лазер сработал, необходима мощь бортового компьютера!» Дело в том, что кристалл лазера возбуждается точнейшими световыми импульсами, а поджиг управляется модуляционным алгоритмом, который задает смещение энергетических состояний кристалла с точностью до миллисекунды. Такой тонкий контроль можно осуществлять лишь при помощи компьютера с огромной вычислительной мощностью и чудовищной памятью. Такую штуку невозможно загнать в один чип или сделать из нее нечто портативное, чтобы встроить в сьют.

У Эвана во рту пересохло. Он постарался не обращать на это внимания. «Пошло все на хрен, пора действовать!» Он выбрал один из дополнительных тепловых детекторов, задал функцию наведения по тепловому излучению, поднял левую руку и выстрелил в Такавабару. Второй, третий раз, затем нацелил правую руку на поднимающуюся руку противника, поставил на минимум и дал долгий импульс секунды на четыре.

Такавабара поднял руку, снова полоснул лазером, взорвав первую ракету, затем вторую. Третья едва не попала в него, пройдя вскользь близ правой руки и отбросив ее назад. Эван чуть улыбнулся. Нужна всего лишь маленькая ошибка. Да, этот человек вооружен до зубов, но, возможно, именно поэтому он с трудом реагировал на приемы, которые хорошо известны людям, носящим менее усовершенствованные сьюты.

Затем мир разлетелся на части, когда в Эвана полетели пули, бросая его туда и сюда, переворачивая вверх ногами. Гироскопы его сьюта взвыли, пытаясь снова стабилизировать сьют, а система отслеживания просто взбесилась. Град пуль сносил его так, как не под силу никакому свинцу. «Обедненный уран, — подумал Эван чуть ли не восхищенно, переворачиваясь и крутясь, стараясь остановиться. — Отлично. Хотя дороговато».

Он попытался включить двигатели, чтобы уйти с линии стрельбы. Но топливо было почти на исходе. В то же время опять взвыла сигнализация, предупреждая об очередном выбросе энергии. Перед выстрелом из лазерного ружья она выла по-другому, сейчас это была серия коротких гудков. Эван сглотнул, включил еще один из детекторов, снизил его чувствительность до минимума, приказал следить и за выбросом химических веществ.

Ракета пошла, и несколько мучительно долгих мгновений никакого ответа не было. Эван все еще шатался под градом пуль. Снова луч лазера прошел мимо. «Нарочно, что ли? — подумал Эван. — Или настолько распсиховался, что не может попасть в упор?»

Наконец ракета нашла цель. Эван увидел начало столкновения и зажмурился, не доверяя даже поляризации шлема (хотя он приказал полное затемнение), свернулся в клубок. Секундой позже пришла яркая, как солнце, вспышка и ударная волна. Они находились слишком близко к Земле, так что тут не было полного вакуума, и все свободные молекулы в этой точке пространства образовали обычную ударную волну, когда ядерные заряды, которые нес Такавабара, взорвались. «Чуть не килотонна, — подумал Эван с некоторым профессиональным интересом, когда поток пуль вдруг иссяк. — Посмотрим, как переживет это его броня». Сам он просто висел в пространстве, подтянув колени к подбородку, и смотрел на расширяющееся облако. Дисплей шлема показывал распространение рассеянного розового тумана — не слишком горячего. Но разрушительного для всего, с чем он соприкоснется. Затем облако «схлопнулось». «Как там у него с радиационной защитой? — подумал Эван. — Придется потом хорошенько проверить свой дозиметр». Если ты светишься в темноте, то нет смысла охотиться в потемках за плохими парнями. Но если Лукреция надеялась все это провернуть втихую, то теперь дела уже не замнешь. Половина станции сейчас прилипла к окнам и смотрит сюда, не понимая, что происходит…

…и тут что-то сильно ударило его в спину, то, чего ему не показал его дисплей. Эван распрямился, задохнувшись от боли, на мгновение подумав, что его сьют дал трещину. Мало того, его держали. «Ну и двигатели у него», — подумал Эван, ощутив хватку Такавабары. Он понял, что взрыв просто ослепил на мгновение его систему ближнего слежения. «Об этом тоже придется поговорить с механиками», — подумал он, вступая в борьбу. Будь они в условиях нормального тяготения, он просто схватил бы противника за голову, но здесь это невозможно, поскольку рычага не было. У противника более сильные двигатели, в любом случае больше топлива, так что нечего и пытаться сбить гироскопы Такавабары. «Надо перевернуться, — отчаянно думал он, сопротивляясь изо всех сил, — повернуться к нему лицом»… Ведь если не повернуться к противнику лицом, так и не поймешь, куда направлен этот проклятый лазер. На таком расстоянии он не промахнется.

«Я бы тоже не промахнулся», — подумал Эван и сосредоточил свое внимание на нижней части сьюта. У каждого сьюта, говоря буквально, есть своя ахиллесова пята. Еще никто не сумел убедить производителей сьютов в том, что надо усилить стопы, а, согласно мнению любителей боевых действий в сьютах, именно они и являлись самой предпочтительной целью и уязвимой точкой. Беда была в том, что Эвана по-прежнему держали сзади, причем противник был в сьюте, у которого сопротивление на разрыв и излом раза в два выше, чем у его собственного сьюта. Давление возрастало. «Наверное, я уж чересчур расхвастался по поводу того, что разорвал его корабли голыми руками», — подумал Эван, делая единственно возможную сейчас вещь — напрягая все, что было внутри — ноги, руки. Затем он вдруг перестал сопротивляться…

Противник брыкнул ногой — он имел слишком мало опыта работы в невесомости, потому не знал, что делать. «Отлично», — подумал Эван, направил свой левый автомат на ногу сьюта Такавабары и дал полную скорость. Очередь — пусть не обедненный уран, но и этого хватит — ударила в металл на скорости около 500 километров в час. Эффект был такой, словно Такавабару кто-то рванул за ногу и оторвал от Эвана. В любом случае он отцепился от него. Поток пуль оттолкнул его вниз, среагировать и включить двигатели он не успел.

Момент был довольно скользкий, как только он придет в себя, то начнет палить. Эван резко повернулся, вцепился в то, во что успел — в руку, — и рванул Такавабару, стараясь отвести его в сторону от себя. «Пошло все к чертям, — думал он, — это все равно невозможно. Он не может стрелять из этого лазера»!

Луч вырвался из запястья у самого его носа, шлем Эвана потемнел, жар был почти ощутим, и Эван даже вздрогнул от странного ощущения — ведь через сьют невозможно почувствовать жар, тем более в космосе. «Плевать! — Он ударил Такавабару в живот, чтобы выиграть время. — Он все равно стреляет…»

Снова выстрел. Эван начал злиться: не потому, что сама ситуация была нелепой — держишь тигра за хвост и не можешь отпустить — а потому, что все это было просто невероятно. Он отбил другую руку Такавабары в сторону, достаточно сильно, чтобы сломать что-нибудь внутри брони. Он очень на это надеялся. Он ударил еще раз, и еще, они оба завращались от этих импульсов. «Все это нечестно — и он сам, и этот навороченный сьют, и нарушение правил, причем совершенно бессмысленное…»

И тут ему в голову пришла идея. В то же самое время Такавабара схватился за нагрудный мешок Эвана и начал его отрывать.

«О нет, не выйдет!» — подумал Эван и вцепился в другую руку японца. Они сцепились намертво. Эта ситуация не сулила Эвану ничего хорошего. Из руки, в которую не был встроен лазер, летели пули, колотя по шлему и нагрудной пластине его сьюта. Он задыхался, не слыша собственных мыслей, даже если бы мысли издавали хоть какой-то шум, и молился, чтобы шлем и нагрудная броня выстояли на таком близком расстоянии. Для такого они не были предназначены. Но, похоже, пока они держались.

Что-то ударило его под колени. Не обращая внимания на боль, он сосредоточился на нагрудном тканевом контейнере, стараясь оторвать пальцы Такавабары от ткани. Это был кевлон, теоретически не рвущийся, но, похоже, те, кто изготовил сьют Такавабары, об этом не знали, потому что ткань рвалась. «Наверняка он догадывается, что здесь, — подумал Эван со злой радостью, — и раз он так реагирует, то я на правильном пути»!