Серое братство (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 29

— Дороги забиты войсками, — объяснил Поэт, — да и шли мы кругами. Приходилось заниматься подсчетами, чтобы не с пустыми руками прийти сюда.

Все сдержанно посмеялись. Поэт представил меня и познакомил со своими друзьями. Они тоже оказались из Братства. Обладателя баса звали Крут, а его напарников: Лист и Болт. Немудрено и просто. Я заметил, что все они были вооружены до зубов. Помимо длинных мечей на поясах висели боевые топоры и ножи, а под одеждой угадывалась кольчуга. У Листа за спиной торчал арбалет.

— Ладно, за дело, — сказал Поэт и раскидал пирамиду, оказавшуюся тайником. На самом дне лежал еще один арбалет со стрелами, веревка с железными крючьями, два длинных узких меча с простыми рукоятями, четыре метательных ножа и один кинжал с зазубринами. Вероятно, чтобы удобнее выпускать кишки противнику.

— Отлично, — удовлетворенно хмыкнул Поэт. — Еще немного — и я разучился бы держать оружие.

Мне никто не стал объяснять, как все это богатство попало сюда. Достаточно было того, что нас стало пятеро, и все были вооружены и тепло одеты. Мне даже мысль не закралась: а что мы тут вообще делаем? Довольно странное сборище, учитывая безлюдье на много лиг вокруг.

Не тратя время попусту, мы медленно, с осторожностью стали подниматься по шипастому хвосту вверх, шагая по кромке леса, и ближе к вечеру вышли к леднику, за которым шли неприступные черные скалы, отполированные ледовыми оползнями до блеска.

— Все. Привал с ночевкой. Утром двинемся по южному склону, — Поэт бросил на землю свой мешок, а следом упал сам на него. — Потом по первому кряжу — в сторону озер. Выход из Ворот в Алам — в той местности.

— Мы идем в Алам? — поразился я такому известию. — Почему ты ничего не сказал?

Бойцы переглянулись, а Поэт досадливо поморщился.

— А зачем? Многое изменилось бы?

— Я бы успел подумать, прежде чем совать голову в петлю, — довольно резко ответил я и замер. Ну, как сейчас меня придушат и закопают в камнях? Слишком дерзко я повел себя.

— Твоя голова уже в петле, малыш, — вздохнул Поэт. — Мы ведь уже разговаривали на этот счет много раз. Тебе выгоднее держаться нас, а не возле бабкиной юбки. Ты уже знаешь достаточно, чтобы просто так исчезнуть с нашего пути. А твой ответ — на левой стороне груди.

— Неужели нельзя найти другую дорогу, кроме как ползать по скалам? — буркнул я, сдаваясь. Машинально почесал грудь. Свежая татуировка еще саднила, причиняя некоторые неудобства. Это ведь из-за нее мы задержались в Мирре.

— Согласен, путь тяжкий, — сказал Болт. — Есть еще одна дорога по побережью моря Закатов, но нам нельзя время терять.

— Почему церковь Патрика не использует свое положение, чтобы вступить в союз с Аламом? Если существуют какие-то государства — значит, выгоднее дружить с ними, — я почесал затылок.

— Пока до них доберешься — сто лет пройдет, — вздохнул Поэт. — Объясни, Лист. У тебя это лучше получается.

Лист кашлянул, устроился на мешке поудобнее и посмотрел на небо, словно искал там понятные для меня слова.

— Миссионеры предпочитают идти позади войск. Значит, никто пока в Алам и носа не сунет. Прежде чем ступить на эту землю, подумай, как оттуда выйти. Там есть две плохие вещи: Сангарское святилище, охраняемое кочевыми племенами в пределах ста лиг. Чужак, осквернивший своим присутствием каменные столпы Сангара, лишится не только головы, но и всех остальных частей тела. Причем голову отрезают в последнюю очередь. По их верованиям, тело убитого врага, раскиданного частями по всем сторонам света, уже не сможет возродиться. Никогда. И некому будет мстить.

Я стал представлять, что нам предстоит пережить. Если мы собираемся идти туда, то силами пятерых бойцов ну никак не одолеть врага! Не безумцы же они, в конце концов! Значит, где-то стоит отряд!

— Они пилят по живому, — добавил Поэт, словно задался целью запугать меня еще больше. — Тебе мой совет, Гай: не попадайся им живым.

— Учту, — вежливо кивнул я. — А что за вторая плохая вещь?

Крут ожесточенно почесал щеку, заросшую щетиной, посмотрел на товарищей и выдохнул:

— Хессы.

— Хессы? — о них я не слышал ни разу. — Кто они такие?

— Мерзость, когда-либо жившая на земле. Полузвери с головой то ли волка, то ли шакала — не понять. Но они умеют стоять на двух лапах, что сближает их с людьми. Очень опасны, нападают группами, — Крут передернул плечами. — Я встречался с ними один раз. Хорошо организованны. Победить их практически невозможно. Если только будем держаться вместе — есть шанс прорваться.

— Вот почему Егерь послал тебя, — кивнул Поэт. — Твой опыт будет бесценен.

— Да брось ты, брат, — махнул рукой Крут. — Дали приказ — я иду. Правда, снова соваться к этим ребятам не хочется. Сход затеял новую игру?

Все посмотрели на Поэта. Из этого я сделал вывод, что даже от бывалых бойцов скрывают истинную причину похода за Ворота. Что же для меня уготовили? Только вот будут ли все наши усилия стоить будущих жертв? Подумав, что в наше время не слишком-то пекутся о человеческой жизни, я успокоился. Лишние переживания жизни не прибавляют.

— Кто-нибудь ходил за Ворота дальше Крута? — это задал вопрос Болт.

— Грик Лунный, — ответил Поэт. — Его рукописи и письма хранятся в архивах Фобера. И за ними охотятся многие сумасшедшие. Что он там написал — ума не приложу.

— Значит, он вернулся живым?

— Не считая отрезанных ушей и пальцев на левой руке. Легко отделался.

Я прислонился к нагретому от костра камню и со стыдом признался себе, что был несправедлив в своих суждениях к этому ученому. Таких подробностей я не знал. Но эти обстоятельства, как ни странно, подтверждали, что Грик был не везде, он просто не дошел до конечной точки своего странствования. Под неспешное бормотание бойцов Братства я незаметно для себя уснул.

Утром мы продолжили путь по склону ледника. К тому времени, когда солнце уже вошло в силу, расположившись прямо на середине неба, мы перевалили склон и вышли к незамерзающим озерам. Снег искрился нестерпимым блеском миллионов кристаллов, ослепляя глаза. Поэт приказал надеть шапки с козырьками из плотной ткани. Это частично спасало нас от болезненных ощущений.

Мы стояли на краю большой котловины, заросшей елями и лиственницами, а внизу неимоверно ярко голубели круги озер, воздух над ними едва заметно парил. Картина настолько заворожила нас, что только окрик Болта спас нас от наваждения. Нехотя наш маленький отряд двинулся дальше по глубокому снегу. Мне на мгновение почудилось, что я нахожусь в дебрях Андальских лесов, среди пушистых елей, где затерялась избушка Брюнхильды. Хотя, нет. Драконьи Зубы были гораздо грандиознее по восприятию. Здесь мы были ближе к богам.

Мы обогнули котловину по широкой дуге, на что ушло много времени. Но так настоял Поэт. Он всерьез опасался чужих глаз. Несмотря на такие предосторожности, мы успели перевалить через еще один хребет, замирая от ужаса над черным зевом пропасти, где один неверный шаг мог стать последним в нашей жизни.

И мы вышли прямо на заснеженное плато, где горело множество костров, вокруг которых густо расположились люди. Поэт простер руку в направлении черной громады скал, словно разрубленных пополам гигантским мечом, а потом обработанных искусным каменщиком. Он превратил бесформенную кучу камня в изящную арку, под которой мог пройти, наверное, и великан.

Нас уже ждали. От большого костра отделились несколько человек, и пошли нам навстречу. По моим скромным подсчетам здесь находился отряд численностью не менее ста человек. Как им удалось проникнуть в горы через охваченную войной территорию и терпеливо ждать нас столько времени? Это была одна из загадок Серого Братства, на которую Поэт так и не ответил, хитро уходя от моих расспросов в сторону.

Здесь я встретил Шипа. Сначала я даже не признал его в широкоплечем молодом парне с надвинутой на глаза меховой шапке, пока тот не пихнул меня в бок, с веселой укоризной заметив, что я сильно зазнался, вступив в ряды Братства.