Серое братство (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 62

Принц-Потрошитель лениво пошевелился на подушках, поменял позу и изобразил на лице задумчивость.

— Впрочем, все это сказочки для детишек. Мои ребята пасли тебя от самой кареты, даже разговор слышали. Веселые времена наступают, а? Ты непростая птичка. И просто так я тебя не отпущу. Мешок золотых ноблей[22].

Потрошитель снова захохотал, откинувшись на подушках.

— Как же я откуплюсь, если никто и не знает, где я и что со мной случилось? — попробовал я схитрить, чтобы выяснить местоположение пещер.

— Скажи только, кому передать твою просьбу, — пожал плечами Принц, — и мы сделаем это. А есть деньги-то?

— Найдутся, даже с излишком, — небрежно ответил я, вкладывая в сказанное еще один смысл, но Принц не понял и улыбнулся, как сытый кот на кухне. Он протянул руку и Балабол, спотыкаясь, бросился к хозяину, чтобы поднять того с подушек. Но вдруг в пещеру влетели два оборванца и на разные лады завопили:

— Принц! Принц! У нас большие проблемы!

— Тихо! — рявкнул Потрошитель. — Говорите кто-нибудь один!

Оборванцы переглянулись, и один, с давно немытой головой и язвами на руках, отдышался и затараторил:

— В городе облава! Вся армия, все гарнизоны Одема и Внешняя Охрана тоже перевернули все наши точки. Гусь попался в лапы Тронга! Боюсь, что он разболтает про наше убежище!

— Ша! Гусь — не сопливый мальчишка! Давай дальше, что там у тебя…

— Всех, кого повязали, свозят в подвалы Хранителей. Королева, по слухам, твердо решила повесить на перекладину Крючка, Лихого и… тебя.

— Вот это она зря! — и без всякой помощи Принц вскочил на ноги, подошел ко мне и рванул за ворот рубахи. — Ну, давай, парень, скажи честно: вся эта шумиха из-за тебя?

— Вполне может быть, — не стал разочаровывать я короля воров и бандитов. — Ты еще не передумал о мешке денег?

— Дерзкий, — прошипел Потрошитель, обнажая уродство своих зубов. — А ты не подумал о своей участи? Твоя королева не спасет тебя со всей армией Союза, как бы ты ни хотел надеяться на это.

— О себе я меньше беспокоюсь.

— Хорошо. Одним мешком дело не обойдется. Тут пахнет баронством, братцы!

В ответ бандиты что-то прокаркали, разделяя восторг своего хозяина.

— Бешеный! Раз ты здесь — отведи эту птичку под замок. Глаз с него не спускай. Головой отвечаешь. А я пока решу, что с ним делать.

Меня заперли в узкой деревянной клетке, пригрозив страшными карами, если я вздумаю кричать и нарушать покой отдыхающей братии. Теперь можно предаться размышлениям. Ясно, что нервы Лации не выдержали, и она решила зачистить Одем. И будет упорна в своем желании найти меня. А этим решением она раскрыла себя и свои планы. Теперь аристократия задумается, почему какой-то варвар, сохранивший свою голову, так важен для королевы. У Потрошителя оч-чень огромные надежды на выгодный обмен. Даже на баронство замахнулся. Что ж, королева вполне может дать ему статус ради моего спасения. Поэтому отсюда меня не выпустят до окончания облавы. А сколько она продлится — одному Доминику известно. Месяц? Два? За это время для меня придумают развлечение, где я буду вынужден спасать свою шкуру.

Но все произошло по-другому. Принц, видимо, нашел ответ, что со мной сделать. Меня начали переводить из одной клетки в другую через ответвленную систему пещерных ходов, и уже на пятом своем узилище я заподозрил, что меня просто гоняют по кругу. Я припомнил, что Лация рассказывала мне об огромных катакомбах, протянувшихся на много лиг от Одема в разные стороны. Катакомбы образовались в результате выемки каменных глыб для строительства города. После завершения строительства образовавшиеся пустоты стали использовать для захоронения умерших. Более лучшего места и нельзя было придумать. Сухо, глубоко под землей, можно прятать богатых покойников в такие места, где их нескоро найдешь. Последнее обстоятельство учитывалось при наличии мародеров. Искусственные слухи об ужасах катакомб не отпугивали таких шустриков, а наоборот, привлекали для вдумчивого изучения подземных шахт, ходов, штолен. Мертвяков свозили со всего быстро растущего города. Верхние ярусы предназначались для простолюдинов, а ниже помещали знатных господ. Тела завертывали в кусок ткани и оставляли лежать на специально выдолбленных в скалах полках. Получалось что-то вроде многоярусного хранилища. Но найти богатые захоронения было не так легко. Без наличия специальных карт, которые берегли пуще своих жизней Хранители, невозможно было добраться до вожделенных трупов. За картами охотились, и поговаривают, одну таки добыли. Но где она, и у кого — история умалчивает.

Однажды, когда я потерял счет времени, пришло понимание того, что мы удаляемся от города. Больше не было бесконечных петляний, зловония, преследовавшего меня всю дорогу, а была прямая штольня, уводившая подальше от населенных бродягами и нищими пещер. Со мной неотлучно находились шестеро во главе с Бешеным и Балаболом. Итого восемь человек на одного узника. Я даже стал уважать себя еще больше. Мои руки были постоянно связаны. Потрошитель встретил нас в одном из ответвлений, дал наказ не спускать с меня глаз, и мы пошли вперед, и только вперед. Куда — я не знал. Бандиты рта не раскрывали, чтобы ненароком конечная точка нашего путешествия не стала известна мне. Как будто я мог известить своих друзей!

Наш путь пролегал по мрачным коридорам, заваленным каменными блоками, аккуратно обтесанными специальным инструментом, но так и не вытащенными на поверхность. Дорогу освещал только один факел. Огонь берегли. Пройденный путь я старался запоминать, но вскоре плюнул на это занятие. Слишком сложной оказалась система отводов и разветвлений, рукавов и штолен, по которым мы шли.

Бандиты большей частью пути молчали, за исключением тех случаев, когда нужно было дать мне кусок хлеба и глоток воды. По этому поводу разгорались нешуточные споры, кому предоставить право кинуть мне пищу. Я с каждым шагом в полутемных катакомбах осваивался все больше и больше, и теперь мог легко убежать без труда. Останавливало одно: связанные руки, незнание ходов, отсутствие воды. Малейшая ошибка — и я окажусь в тупике и умру страшной смертью. Лучшим выходом оставалось держаться вместе. Освободиться от своих конвоиров всегда успею.

Вскоре представился случай бежать, и я решился на отчаянный план. Мой конвой выбился из сил, прикладываясь к большой фляжке. И как только миновали очередной ключевой поворот, бандиты устроили привал, на котором тут же и захрапели. Скудная трапеза, доставшаяся мне, голод не утолила, но мне это не помешало. Я привык и не к таким условиям. Не теряя даром времени, я стал перетирать веревки о кромки острого камня. Факел, нещадно потрескивая, постепенно затухал. Вот он мигнул в последний раз, и все вокруг погрузилось во тьму. Я лежал на мелких камешках, вслушиваясь в храп спящих людей, и с наслаждением потирал затекшие от веревок руки. Теперь будет легче.

Я встал, стараясь не шуметь, и перешагнул через лежащих вповалку охранников. Ощупью двинулся в обратную сторону, вспоминая, где за поворотом было ответвление. Прошел поворот — и вот он, отнорок. О, Всеединый, какая же здесь темень! Я сел, прислонился спиной к холодной каменной стене и задремал, стараясь не думать, сколько времени нахожусь под землей. Самое интересное начнется потом, когда проснутся слуги Потрошителя. На ум пришла мысль передушить всех разом, пока спят, но тут же отбросил эту идею. Мне нужен провожатый, который вытащит на поверхность. В этих жутких лабиринтах можно блуждать вечность, но так и не выйти. На мой взгляд, Балабол прекрасно знал катакомбы: его уверенное движение в определенном направлении вселяло нешуточный оптимизм в дружков. Значит, Балабола надо беречь.

Погрузившись в царство неясных снов, я тщетно пытался узнать лица, мелькающие перед моим взором. Откуда-то из небытия вынырнула черная пустыня с растущими из песка уродливыми корявыми деревьями без коры. Я пробовал шевелить руками — они не слушались. Ноги медленно погружались в песок.