Чёрная жемчужина Аира (СИ) - Зелинская Ляна - Страница 28

Пришла Ноэль и помогла ей уложить волосы, а когда она почти закончила, в дверь постучали.

— Пришёл мсье Фрессон, — радостно сообщила Жюстина. — К вам, муасель.

— Ко мне? — удивилась Летиция.

— Ну, да. Так он сказал.

— А… что мадмуазель Бернар?

— А муасель Аннет уехала с утра, сказала, что будет в полдень.

Какая удача!

А что если попросить мсье Жильбера свозить её на пристань? Это, конечно, будет не слишком учтиво по отношению к Аннет, но после того, что произошло вчера, вопросы учтивости интересовали Летицию меньше всего. И ей даже наоборот захотелось поговорить с Жильбером Фрессоном — насолить кузине за вчерашнее.

— Скажи, я сейчас спущусь.

Ноэль ушла, а Летиция окинула себя взглядом в зеркале — сегодня она чуть бледнее обычного, но бледность здесь скорее достоинство, чем недостаток. Покусала губы, выпустила локон у виска, и прихватив шляпку, вышла из комнаты.

Вот и пусть Аннет побесится.

— …кстати, а где вы планируете провести празднование помолвки — здесь или в поместье? Ау? Эдгар? Эдгар? Ты вообще слышишь, что я говорю? Ты как-то странно рассеян сегодня, мой друг, и молчалив, — произнёс Рене Обьер, наливая в стаканы послеобеденный бурбон.

— Извини… Задумался, — Эдгар провёл рукой по лбу, словно стряхивая налипшую паутину или…

…воспоминания.

О странной ночи, проведенной на кладбище Святого Луи.

Он очнулся от того, что кто-то бесцеремонно тыкал его в плечо палкой.

— Мсье? Мсье? Вы живы? Лучше бы вам здесь не спать, — раздался над ним скрипучий голос.

Палка принадлежала старухе, от одного вида которой стоило бы броситься наутёк, но после того, что видел Эдгар этой ночью, седые космы и беззубый рот не особо его напугали. Он сел, пытаясь понять, где находится. И, как оказалось, находился он под кирпичным забором кладбища — лежал прямо на траве. Впрочем, это было и не удивительно, учитывая вчерашнее.

Уже светало, и он, похоже, провалялся здесь всю ночь.

Проклятая ведьма! Чем она его опоила?

Эдгар проверил карманы — похоже, что его обчистили. Утащили всё, что представляло ценность: запонки, часы, деньги, даже ботинки. Хорошо хоть не убили… а ведь могли.

— Да сожри вас всех аллигатор, — пробормотал он любимую поговорку дяди Шарля. — «Ты ждал ответов — ты их получишь». Спасибо за ответы, мадам Лафайетт!

Шарлатанка!

Голова болела похмельно. Он провёл рукой по волосам, стряхивая запутавшиеся листья и травинки, осмотрел мятый костюм и криво усмехнулся. Всё произошедшее с ним вчера было так странно, что по своей странности затмило, кажется, всё, что он считал странным до этих пор.

Он прислонился к кирпичной стене, разглядывая свои руки. Обручальное кольцо тоже пропало, осталась только едва заметная полоска более светлой кожи. Он смотрел на неё и вспоминал слова Марии:

«Ты увидишь знаки. Поймёшь сам, что делать дальше».

Странное у её духов чувство юмора. Но что это, если не знак?

«Ты хочешь жить, но боишься жизни…».

И несмотря на то, что она, конечно же, его обдурила, что-то было во всём этом... И в самом деле, знак. Ведь обручальное кольцо так или иначе пришлось бы снять перед женитьбой на Флёр. И это было бы неприятно. Но вот как всё обернулось, словно духи Марии-шарлатанки решили сделать это за него. Может, ему и правда пора расстаться с прошлым? У него теперь начинается другая жизнь…

Эдгар попытался найти место, где вчера видел всё то странное, во что до сих пор поверить не мог. Но склепы на кладбище казались одинаковыми, как зерна в початке кукурузы, а произошедшее накануне настолько нереальным, что в конце концов он заплутал и в итоге вышел к реке. Поймал извозчика, и тот хоть и покосился недоверчиво на мсье без обуви, но вопросов задавать не стал.

Рациональный ум Эдгара чётко понимал: Мария подбросила дурманящих трав в горящее масло, так что видения его совсем не удивительны, сколь причудливы бы они ни были. Погрузившись в наркотический транс, он просто вспоминал и видел то, что хотел видеть, совсем как дядя Венсан, когда нюхал «чёрную пыль». Это не какое-то откровение, и вовсе не духи с ним беседовали, это просто его собственные воспоминания и его скрытые желания смешались и всплыли на поверхность: девушка с рынка и Та-что-приходит-по-ночам — всё сплелось в его сознании в причудливый клубок видений. Совсем так, как это бывает во снах…

И не было на самом деле никакого ягуара. И девушки тоже…

Тогда это было логично, это было объяснимо, и это объяснение его отчасти устраивало. Он ведь просто дурак — поверил шарлатанке! Надо сказать, очень умелой, но всё же шарлатанке. Умелой, потому что всё было настолько реально, что он до сих пор ещё сомневался…

…и потому, что всё ещё помнил прикосновение пальцев к губам той девушки, и вкус поцелуя, её губы, нежные и страстные, и руки, обнимавшие его… Вот это ему точно не привиделось. И запах её духов. Это точно с ним было.

Скорее всего, она просто заодно с Марией, и они вдвоём дурят доверчивых белых. Она ведьма — сомнений нет, и чёрный петух, которого он ей уступил на рынке, тому подтверждение. Он сам видел, как Мария отрезала ему голову.

Эдгар был зол на себя.

Не за то, что его провели две шарлатанки. Не за то, что хотел верить, что найдёт настоящие ответы и не нашёл их. А за то, что вчера этим поцелуем он предал память об Элене.

Он не испытывал угрызений совести, когда целовал Флёр Лаваль. Это не было предательством. Это была сделка, и он не испытывал к будущей жене никаких чувств, никакого влечения. А вот вчера ночью, когда смотрел, как танцует эта девушка в кругу огней, как покачиваются её бёдра, как она двигает плечами, как смотрит на него, мир будто перевернулся… И потом, когда он её поцеловал…

Казалось, что вместе с этим поцелуем он выпил жидкий огонь, и тот покатился по горлу вниз, в лёгкие, воспламеняя его иссохшую от одиночества душу и рождая такую жажду чувств, какой он сам от себя не ожидал. Даже сейчас его тело непроизвольно отзывалось жаром на эти воспоминания, и он возвращался к ним против своей воли раз за разом.

Дурак! Ты хотел почувствовать? Вот и чувствуешь…

Но в душе у него было горькое ощущение того, что он виноват перед Эленой, хотя она давно была мертва, и он не обязан больше хранить ей верность. И, несмотря на это, он рад был бы избавиться от мыслей о безымянной девушке, танцующей среди огней, но не мог. А в голове один за другим стали прокручиваться варианты её поиска.

Едва хлебнув утренний кофе и переодевшись, он поймал извозчика и поехал на рю Верте, в лавку мадам Лафайетт, но Марии там не нашёл. За прилавком оказалась миловидная ньора — её помощница. Она сказала, что Мария утренним пароходом отплыла в Реюньон, и будет… недели через две. Наверное.

Это обстоятельство его расстроило настолько сильно, что он даже сам удивился, как много надежд возлагал на это посещение. О девушке с кладбища помощница Марии вообще ничего сказать не смогла — она такой не знала.

Соврала, наверное.

— Ты не подскажешь, где здесь можно найти частного сыщика? Которому можно поручить деликатное дело, — спросил Эдгар внезапно, вынырнув из своих воспоминаний и глядя, как Рене укоризненно смотрит на него, не отвечающего на его вопрос.

— Сыщика? И зачем, позволь спросить, тебе вдруг понадобился сыщик? — удивился Рене.

— Я просматривал документы у мсье Бланшара… мне нужно кое-что проверить, — уклончиво ответил Эдгар. И, видя недоверчивый взгляд Рене, добавил: — Ты, кстати, не знаешь кто такой мсье Тревилье из Реюньона? Отец заложил ему часть земли…

— Нет, не знаю. А насчет сыщика… есть один человек. Все зовут его Бенье* — по части деликатных дел ему нет равных. Я дам тебе его адрес.

*прим — от французского beignet — пончик, пирожок, оладья.

После обеда Эдгар снова заехал к мсье Бланшару взять кое-какие бумаги. Пока он здесь, в Альбервилле, следует разобраться в хитросплетении семейных долгов. Он снова изучил документы и нашел ещё одну купчую, тоже подписанную только с одной стороны.