Огненная кровь. Том 2 (СИ) - Зелинская Ляна - Страница 22

Вихрь ширился и рос, пожирая всё вокруг, дворец и сад, холм с оливковыми рощами и улицы Верхнего города, он вращался, втягивая в себя всё, что попадалось у него на пути, и становился совершенно неуправляем…

Она услышала, как с хрустом сломалась лебединая шея под пальцами Альберта. Он отшвырнул голову несчастной птицы в фонтан и шагнул ещё ближе к Иррис, оставив между ними расстояние не больше двух ладоней.

— Иррис…что же ты делаешь? Что же такое творишь! — прошептал он исступлённо и схватил её за плечи. — Зачем ты говоришь мне это? Ты хоть понимаешь, что именно ты говоришь?

— Что? Что такого я сказала? Ведь это правда! Ничего не было! Не было и не могло быть! Мне просто было очень плохо на этом балу, я просто была в отчаянии, и это всё было только дружеское утешение… да какая теперь разница! Отпусти меня! Отпусти! — она упёрлась руками ему в грудь. — Можешь думать, что хочешь! Только я не обманываю тебя, Альберт, никогда не обманывала…

— Правда?! Проклятье! — он почти прорычал, но убрал руки и отступил на шаг назад. — И знаешь, я… я верю тебе… Ты даже не представляешь, как я хочу тебе верить! Только это ведь… это всё равно будет! Через несколько дней или завтра! Вы поженитесь и это случится! Но сейчас, когда ты говоришь мне это и смотришь вот так, ты будто даёшь мне надежду, что ничего не было, потому что… это из-за меня. А это так? Ты хоть понимаешь, что я почти сломал себя, заставляя не думать о тебе! Что я почти смирился… И я был готов уехать… А потом… твоя записка! Ты понимаешь, что я шёл сюда, будто родившись заново? Я был почти счастлив! И сейчас ты смотришь и говоришь так, словно всё это ради меня! Или… — он произнёс изменившимся голосом, — это правда? Правда, из-за меня? Скажи! Если я нужен тебе хоть немного, Иррис — скажи мне! Забери меня всего, без остатка! — прошептал почти обречённо.

Её словно ледяной водой окатило. Только сейчас до неё дошёл смысл всего, что он понял из её слов. Она смотрела на его лицо, понимая, что сделала ему очень больно своим опрометчивым желанием поговорить.

Что она натворила!

Но… Она ведь и в самом деле хочет… чтобы он знал, что ничего не было с Себастьяном… потому что…

Почему, Иррис?

Боги милосердные, что она делает!

— Нет! Нет! Нет! — она приложила ладони к щекам. — Ты всё не так понял! Я объясню…

— Ну, разумеется! — он поднял руки вверх, будто воздвигая между ними невидимую стену, отступил ещё на шаг, и произнёс уже без всякой страсти в голосе, тихо и горько. — Нет, Иррис, я всё правильно понял. Нет ничего проще, чем сказать о своих чувствах, если они есть. Это всего-то три слова! Но эти чувства не нужны тебе. Я не нужен тебе. А мне не нужны объяснения, почему.

Тошнотворный клубок крутился у неё внутри, и снова боль уколола, уже сильнее, растекаясь внутри…

Иррис подхватила платье и бросилась бежать, чувствуя, как кружится голова, и мир перед глазами плывёт жёлтыми пятнами. Едва дошла до лестницы, хватаясь рукой за перила, поднималась, уже почти не чувствуя ног, слабея с каждым шагом, и боль жгла внутри, как расплавленное железо. Она с трудом выбралась на галерею и в этот момент услышала страшный грохот, задрожал пол, ветер пронёсся меж ажурных арок, зазвенели стёкла, и птицы с пронзительным криком вспорхнули с деревьев…

Над Грозовой горой взметнулось пепельно-чёрное облако, окрашенное по краям багровыми языками пламени. Это последнее, что увидела Иррис — звуки отдалились, и бегущие навстречу люди стали исчезать. Она сползла на пол, цепляясь за балюстраду, и потеряла сознание.

— Цинта! Дуарх тебя подери! Где тебя носит, таврачий сын? — Альберт вошёл стремительно, стягивая на ходу камзол и швыряя его на кушетку.

Цинта отпрянул от окна, в которое разглядывал Грозовую гору, изрыгающую клубы дыма, окрашенные пока ещё редкими всполохами пламени, и, посмотрев на князя, пробормотал:

— Охохошечки! Видать не заладился разговор…

— Чего стоишь, как пень? Собирайся, живо! Мы уезжаем!

— Как уезжаем? Куда?

— Куда? Подальше от этого проклятого места! В Рокну, в Индагар, да куда угодно! Ты же хотел уехать — ну так вот, твоя мечта сбылась! Собирай сумки, я хочу убраться отсюда ещё до рассвета!

— Да что случилось-то? Ты виделся с леди Иррис?

— Виделся, твоими стараниями! Но если сейчас ты задашь мне ещё хоть один вопрос, я голову тебе отверну, слышишь? — ответил князь глухо, не оборачиваясь и глядя в окно на облако дыма над горой. — Живо собирай вещи!

Цинта заметался, бестолково перекладывая одежду с одного места на другое, роняя книги и банки с мазями, бормоча себе под нос что-то по-таврачьи, и, судя по тому, сколько раз он упомянул своих Богов, было понятно, что он сильно переживает.

Но Альберт почти не слышал этого. Он вообще почти ничего не слышал.

Он смотрел на гору, чувствуя, как вместе с этим дымом и пламенем из него уходит так долго копившаяся в нём ярость, а на её место приходит опустошение, отчаянье и тоска. А ещё понимание того, что в чём-то, кажется, Иррис была права. Что между ними и правда существует какая-то связь, только он до сих пор не понимал её природы. И сейчас, когда она сказала о том, что это началось с их встречи на озере, он вдруг вспомнил…

Кровь к крови, Кровь к огню, Сила к силе, Ветер к Огню, Вода к Тверди…

Ритуал соединения стихий…

Ведь именно эти слова пришли ему на ум, когда он лечил ногу Иррис, и испытал, то странное ощущение безумного счастья. Кажется, он тогда даже сознание потерял.

Но… Какое отношение он имеет к этому?

Он и знал-то толком два ритуала, да ещё то, что помогало в лекарских делах, а уж соединение стихий, это даже Гасьярд, кажется, не проводил ни разу. Не каждый Заклинатель такое умеет делать.

Бред! Не может быть всё так просто!

Но связь определённо есть, и гора говорит о том же. Только откуда?

Это следовало обдумать. Но он не мог думать об этом рационально. Его жгло внутри осознание того, что раз это и правда просто связь, то Иррис и в самом деле тяготится ею, если у неё нет к нему никаких чувств. А так она и сказала, что чувства эти не настоящие! И она не хочет их испытывать.

Милосердные Боги! В таком случае он и сам хочет разорвать её!

Избавиться от этой невыносимой боли внутри.

Он ей не нужен. Она хочет испытывать эти чувства с Себастьяном. Так она сказала…

Так в чём же дело!

Альберт понимал, что ни арена, ни вино, ни девушки мистрессы Вэйри, ни место верховного джарта — ничто не избавит его от этой муки, и даже если он позволит ежедневно избивать себя до полусмерти, до тех пор, пока она будет рядом, пока она будет так близко, это не прекратится. По мановению пальца он снова окажется у её ног, и всё начнётся сначала.

Его излечит только расстояние. И чем дальше, тем лучше.

Завтра утром корабль «Магира» отплывает в Ашуман — он слышал сегодня утром разговоры матросов возле арены. А на любом корабле всегда пригодится лекарь с парой сильных рук, умеющих ставить паруса.

Так почему нет? Он никогда не был в Ашумане, но хотел его посмотреть.

— Альберт! Альберт! — Цинта заскочил в комнату, как ошпаренный, вырвав князя из мрачных раздумий.

А следом вбежала запыхавшаяся Армана.

— Леди Иррис! — воскликнула она задыхаясь. — Джарт Альберт! Кажется… она умирает! Уф! Вы же лекарь, джарт Альберт? Помогите ей!

— Что? Как умирает?! — он развернулся резко и шагнул к Армане. — Что случилось?

— Не знаю! Она упала на галерее без чувств, — выдохнула Армана, держась за левый бок, — уф! И не приходит в себя! Белая, как полотно! И едва дышит! И наш лекарь, как назло, уехал в Рокну, остался только мэтр Башьярд, а он аптекарь и только пиявки и банки умеет ставить! Никто не знает, что делать! Джарт Гасьярд не знает, что с ней! А я вспомнила, что вы же лекарь, и мигом сюда! Уф!

— Где она? — спросил Альберт внезапно охрипшим голосом.