Подружка (СИ) - "Deus Rex" - Страница 3

— Ну почему, старье, вон идет чья-то симпатичная зад… А, эту жопку я знаю. Посиди секунду.

Парк находится напротив нашего универа, поэтому не удивительно, что Валера повел свою красавицу с залепленным носом именно сюда. Надо же, даже мороженое ей купил. Я быстро настигаю их на роликах, однако под ноги мне выруливает чей-то ребятенок на скейте, и мне приходится дергаться вправо, цепляясь за сумочку Катерины. Она орет, падает на спину, а мороженое падает ей в декольте. Валера, прожигая меня взглядом, помогает ей сесть на траву клумбы, а я встаю сам.

— Лер… Лерчик! — хлюпает она разбитым носом. — Опять этот придурок!

— В этот раз я правда ненарочно! — возмущаюсь я.

— В этот раз? — произносит Валера, надвигаясь.

— В любой! В любой ненарочно! Все, пока, люблю, целую, меня заждались!

Валера знает, что человека на роликах догнать непросто, поэтому даже не пытается.

========== 3 ==========

Мой герой, мой номер один

Я так давно тебя мечтаю найти

Симпатичный

Необычный.

Будь со мной, минуты лови

Наверняка споют о нашей любви

Стадионы

Миллионы.

Песня — попса попсовая, я бы такую и до конца не дослушал, если бы она была едва ли не единственной обнаруженной мною композицией, где фигурировало заветное — Валера.

И я пою ее вслух, пока мы едем в другой город в крутом новеньком двухъярусном автобусе на дружеский матч.

Валера, Валера!

Я буду нежной и верной

Валера, Валера!

Ты словно снег, самый первый

Валера, Валера!

Любовь, надежда и вера Валера, Валера!

Нана-нана-лаирейра!

Валера, сидящий спереди, поворачивает голову и смотрит на меня беззлобно, со спокойным раздражением, как смотрят на маленьких детей и нашкодивших мелких собак.

— Вот что ты доебался до меня, объяснишь? — спрашивает он, когда сокомандники перестают ему подмигивать и хохотать.

— Нравишься ты мне, Лерчик, — говорю я. — Все равно я тебя добьюсь, моя принцесса.

— Ты меня добьешь, — отзывается он. — Пожалуйста, спи, прошу тебя. Нам ехать еще три часа, а я всю ночь глаз не сомкнул и хочу отдохнуть.

— С Катериной прощался?

— Нет, с малым сидел, у него зуб резался, не могли температуру сбить.

Я теку. Не знаю почему, но меня жутко умиляют спортивные парни, которые любят детей и, к тому же, еще и любят с ними возиться.

Валера поражает меня своим терпением и неожиданной для такой махины сообразительностью: он делает вид, что мои подкаты ничего из себя особенного не представляют, искренне веря в то, что я отстану сам, когда мне надоест. Не спорю, это лучше, чем откровенная неприязнь и игнор или битье морды, но я уверен, что он бы и не сумел. Слишком он ко мне снисходительно относится. Спустя час, когда он засыпает в наушниках, я хлопаю по плечу его соседа Степу:

— Махнемся местами?

— Он меня живьем закопает, — усмехается тот.

— Скажем, что я согнал тебя шантажом. Давай, давай, пока не проснулся.

Степка, хмыкая, освобождает место и я опускаюсь в кресло. Подныриваю рукой под его локоть, слегка прижимаясь, опускаю голову на твердое плечо и аккуратненько сдвигаю его макушку, чтобы она упиралась в мою. Делаю счастливое лицо, фоткаю на фронталку и выкладываю в инстаграмм с подписью: «Едем с любимкой на соревнования». Знаю, что Катерина, мониторящая мои соцсети с недавних пор исправно и своевременно, вскоре прервет его сон. Киваю Степке, и снова возвращаюсь в свое кресло.

Катерина звонит ровно через три с половиной минуты — я засекал.

— Какое фото? Ты что несешь? Всмысле развлекаюсь? С кем? Ты в своем уме, что за бред ты несешь? — вдвойне злой спросонья рычит Валера. — Да это ты мне мозги полощешь по хуйне всякой, ни с кем я не фоткался! Да, давай, присылай. Жду.

Рассмотрев пересланное фото, он вздыхает, привстает на сидении, укладывая локти на подголовник и смотрит на меня.

— Тош, ты жить хочешь? — спрашивает спокойно.

— Очень хочу, Лерчик.

— Тогда прекрати творить ту хуергу, что ты творишь. И будет тебе счастье. А не прекратишь — я не посмотрю, что ты красивый, сразу втащу. Понял меня?

Отворачивается и снова втыкается в наушники, а я сижу еще некоторое время, шевеля подвисшими извилинами. Красивый? Он назвал меня красивым? Оооо, Валер, да ты себе приговор подписал только что.

— Скучно как-то у нас, — произношу я, вставая.

Шагаю к водителю и спрашиваю прямо в фуражку:

— Шеф, а можно музычку накрутить? У нас там вообще тоска зеленая, помрем щас. О, а это что, Иринки Аллегровой диск? Потрясающе, я вырос на ее песнях, в памперсе сидел и подпевал. Давай «Угнала тебя», на полную! Спасибо, дружище, ты настоящий мужик!

Под звуки ностальгии я останавливаюсь в проходе между креслами, протягиваю руку к Валере, а затем, прижимая ее к груди, одними губами повторяю:

Если спросят меня: Где взяла

Я такого мальчишку сладкого?

Я отвечу, что угнала

Как чужую машину девятку я

Угнала у всех на виду

Так открыто, что обалдели все

Ни за что ты имей в виду

Не верну тебя бывшей владелицееее…

Припев рвет крышу уже всем, и ржет, кажется, даже Дэн.

— Валер, выеби его уже наконец, надоело смотреть, как парень мучается! — орет он, а Валера, закрыв глаза, прижимает ладони к лицу и вздыхает.

Приезжаем под вечер. Нас селят в гостинице, в двухместных номерах, и все сразу делятся по парам, благо, команде из двенадцати человек — шесть основа и шесть запас — сделать это нетрудно.

— Стоп, а какого хрена я с ним? — вдруг замечает Валера при распределении.

— Потому что никто с ним спать в одной комнате не станет, — объясняет Тимоха, широкоплечий громила из запаса. — А у вас все равно милости-сладости, да и ты капитан, бери сам эту ответственность.

— Вы охуели все? — задает вполне логичный вопрос Валера и смотрит на меня.

— Видишь, сама судьба за наш творческий союз, — пожимаю плечами я, готовый хрюкать от радости.

В номере он, бросив сумку на кровать, сразу уходит куда-то, а я, предоставленный сам себе, иду в буфет, наедаюсь бутербродами с ветчиной и сыром — в гостиницах они вкуснее, чем дома — и, вернувшись, принимаю душ долго, дольше чем обычно, нужно же как-то сбрасывать напряжение. Потом натягиваю любимые кружевные трусы, короткую майку до пупка, в которой обычно сплю и заваливаюсь на кровать, включая на ноуте трансляцию по футболу.

Валера, вернувшийся не менее злым, закрывает дверь и молчит, стоя позади меня. Я, заводя руку за спину, демонстративно подтягиваю трусы.

— Какого хрена ты в белье? — спрашивает он негромко.

— Жарко тут, знаешь, да и что в этом такого? Ты тоже можешь в трусах ходить, я не против.

— Ага, как же, рот открой шире.

Он идет к своей кровати, стягивает через голову футболку и я любуюсь линией его спины и лопаток, пока он не садится и не говорит:

— Катя просила позвонить, как приеду. Помолчи хотя бы пару минут, хорошо? По-человечески тебя прошу.

Я киваю, он набирает в скайпе свою любимую женщину, и она сразу отвечает, что именно отвечает неизвестно, потому что Валера в наушниках.

— Прекрасно доехали. Да, поговорил, объяснил, больше он так делать не будет. Да, идиотская шутка. Как у тебя день прошел?

Фу, скукотища какая. Типично ванильные отношения с вечно комплексующей бабенкой. Хорошо, что я не такой, думаю, вынимая из рюкзака банку с малиновым муссом после душа. Усаживаюсь на кровати, зачерпываю воздушную массу и растираю ее по бедру и выше, по тазовой косточке, по плоскому животу. К моим рукам липнет взгляд Валеры, я вижу это боковым зрением из-за упавших на глаза прядей.

— Да слушаю я тебя! Че ты орешь сразу? — ворчит он, скупо прощается и вынимает наушники.