Жена в придачу, или самый главный приз (СИ) - Матлак Ирина - Страница 33

А еще мне вдруг вспомнилась случайно увиденная картина в заброшенном зале. Тогда я не только услышала чьи-то голоса, но и заметила некого человека, скрывающегося в недрах изнанки. Из-за рьяной подготовки к показательному выступлению на играх, я почти сразу об этом забыла, да и вообще особого значения не придала. Но сейчас, в свете последних событий, та ситуация обретала совершенно новый смысл.

Что, если кто-то намерен устранять соперников тем самым грязным способом, о котором упоминал Трэй?

Картина вырисовывалась удручающая. Гадкая, можно сказать. Потому что если магам решил гадить Дэйрон — черт с ним, но вот если это кто-то из своих…действительно, гадко. Мы ведь большая дружная семья! Есть, конечно, в гильдии не слишком приятные мне личности, но предателей и трусов, действующих за спиной, не было никогда!

Двери в медицинский корпус не закрывались: лекари сновали туда-сюда, приходили и уходили маги, не оставляли попытки попасть внутрь вездесущие журналисты, лестница из которых все-таки развалилась.

Гильдия гудела как растревоженный пчелиный улей — впрочем, как и всегда. Происшествие с Эшером несколько выбило меня из колеи, и я не знала, что теперь делать. На тренировку настроения не было, к тому же, не было и уверенности, что следующий этап игр не решат перенести. Один из участников ведь сейчас сражаться не может. Лидер своей группы, к тому же.

Поэтому я продолжала сидеть на скамье, смотря в чистое голубое небо, по которому медленно, будто нарочито не спеша плыли пушистые овечки-облака. Всегда любила лето. Лучистое, яркое, полное света и энергии самой жизни. Оно как пламя — то обжигающее буйством красок, то мягко мерцающее в предрассветных сумерках. Но всегда теплое, приятное, играющее на языке привкусом сочной зелени и трепыхающихся солнечных зайчиков.

А вот зима мне перестала нравиться с тех самых пор, как унесла жизнь мамы. Холодная и беспощадная. Нет, я давно выработала в себе привычку смотреть на мир сквозь радостные очки и замечать преимущественно хорошее. Поэтому научилась наслаждаться и холодами, и магическими зимними забавами, и какао с фирменными зефирками, которые готовили только в нашей гильдии.

Но все же именно зимой я чаще всего не справлялась с собой, и мой внутренний огонь медленно засыпал. На смену ему приходило желание отдалиться ото всех, брать заказы из самых дальних уголков империи и надолго уезжать, чтобы находиться в одиночестве…

— И с чего вдруг на такие настроения потянуло? — пробормотала я, удивляясь самой себе.

Наверное, просто день сегодня такой. И дело не столько в Эшере Калле, сколько в отце. Только теперь я до конца понимала, насколько сильно боюсь его потерять. Случись с ним что-то — не знаю, как сумею это преодолеть. Вот в такие моменты и осознаешь, насколько тебе дорог тот или иной человек. И все разногласия, обиды становятся неважными — их затмевает глубокое, искреннее переживание, которое сильнее всего прочего.

— Все, хватит хандрить! — по давней привычке отдернула я себя и резко поднялась на ноги. — Действовать нужно!

Планы поменялись. Непозволительно просто так терять целый день — встретиться с Чукой необходимо уже сегодня и убедить его организовать мне встречу с императрицей.

Должно быть, сегодняшний день был не таким уж и плохим, так как удача все-таки соизволила повернуться ко мне лицом. И удача эта улыбалась через известного стилиста, внезапно оказавшегося рядом.

— Привет, детка! — приветствовал Чука, успевший перекрасить волосы в ярко-синий цвет. — Планы изменились, примерку проведем сегодня. У нас полчаса максимум.

— Подожди минутку, есть разговор…

— Так, детка, — Чука показательно скривился и почесал за ухом разомлевшего Плакса, обзаведшегося ошейником в тон волос хозяина. — Или ты сейчас ведешь меня в свою комнату, или примерку проводим прямо здесь, или я вообще ухожу, и ты выступаешь в своем драном тряпье.

Я бы даже оскорбилась на «драное тряпье», но, на Чуку, как и на Эгри, обижаться было невозможно в принципе. Смирившись с ситуацией, молча повиновалась и проводила его в свою комнату, куда вскоре явилась тетушка Ливия. Тетушку не могло смутить происшествие с Эшером, кипящие в гильдии страсти, но то обстоятельство, что я останусь наедине с мужчиной, перед которым вдобавок буду раздеваться, вводило ее в состояние глубочайшего шока. Она у меня вообще человек впечатлительный. Благо, о том, как проходило переодевание к играм, не знала.

Предстоящий бой с Аграном подразумевал костюм, имитирующий доспехи. Чука предложил использовать тему доспех вообще во всех состязаниях, и я эту идею поддержала. Никаких мерок стилист не снимал, никаких тканей ко мне не прикладывал, но раздеться до нижнего белья все-таки заставил — правда, для чего, так и не сказал. Но он же профессионал, ему виднее.

— Фелиция, — не уставала причитать тетушка. — Бог мой, Фелиция…ох, кошмар-то какой! Вот в наше время леди только модистки обшивали, коими были только женщины. И в ателье только женщины работали, и среди швей мужчин отродясь не было. Ох, куда же катится наш грешный мир…

— Мадам, усмирите патетику, — бросил Чука, не отрывая от меня сосредоточенного взгляда. — От напряжения с вас уже вековая пыль сыплется.

Тетушка буквально задохнулась от возмущения, Плакс радостно тявкнул, я сдавленно фыркнула, подавляя невольный смех — сравнение оказалось, что называется, не в бровь, а в глаз.

Когда с примеркой было покончено, и Чука собрался уходить, я с трудом заставила его ненадолго задержаться и с не меньшим трудом вежливо спровадила Ливию. Как только она ушла, обернулась к воплощению своих надежд и, не став ходить вокруг да около, сказала прямо:

— Мне необходимо встретиться с императрицей. Чем скорее, тем лучше.

— Всевышний в помощь, — сыронизировал Чука, направившись к двери.

— Ты мне поможешь.

На миг остановившись, он осведомился:

— С какой стати, детка, ты это взяла?

— Потому что эта встреча напрямую связана с моим эмоциональным состоянием. Не будет ее — не будет нужного настроя на играх. Отсутствие нужного настроя приравнивается к проигрышу, а проигрыш в свою очередь приравнивается к потере императрицей шести миллионов льер. Потеря такой ощутимой суммы сказывается уже на настроении императрицы, а когда она не в духе — страдают все. Виноват в этом будешь ты. Суть улавливаешь?

Либо мне удалось говорить очень убедительно, либо устроить встречу для Чуки ничего не стоило.

— Ладно, — неожиданно легко согласился он. — Но после второго дня игр. Извиняй, детка, до этого никак.

Конечно, хотелось бы переговорить с императрицей и убедить ее организовать осмотр отца придворным лекарем как можно скорее, но и такой вариант меня более чем устраивал.

Вот это я и называю — взять ситуацию в свои руки. Никогда нельзя киснуть и предаваться меланхолии, аки тетушка Ливия, когда забывает выпить с утра целебный настой. Сложности, они вообще такие — боятся напора. Как только показываешь, кто в этой жизни хозяин, сразу разбегаются, уступая дорогу удаче!

Второй день игр все-таки не перенесли. В регламенте существовало правило, гласящее, что игрок, который не в состоянии принимать участие в играх, автоматически выбывает, а победа в таком случае присуждается его сопернику. В дальнейшем у выбывшего есть шанс вернуться, но для этого нужно пройти определенные испытания. Как правило — крайне сложные.

На сей раз я была абсолютно спокойна. Спокойна, собрана и готова выйти на арену, дабы сразиться с достойным противником. С самого утра меня никто не мог вывести из состояния равновесия, хотя казалось, что все словно специально старались это сделать. Чертяки проявляли себя как никогда активно, осыпая вопросами о том, не боюсь ли я встречаться в поединке с таким сильным и имеющим большой профессиональный стаж магом. Насчет профессионального стажа я бы могла поспорить — мы с Аграном практически ровесники и, соответственно, приблизительно равное время занимаемся исполнением заказов, но все-таки что-то доказывать не стала.