Любовь (не) прилагается (СИ) - Горская Ева - Страница 30

Ожидаемо у двери стоял охранник.

— Доброе утро, Сергей! — улыбнулась. — Михаил Андреевич уже ушел?

— Нет! — оборотень покачал головой. А я подумала о том, что, если бы на моем месте была Ксения, он бы расплылся в любезностях. Ведь мою сестрицу с самого раннего детства величали исключительно на «Вы» и по имени — отчеству.

— Я могу с ним поговорить? — Сергей несколько секунд задумчиво рассматривал стену за моей спиной, но потом все же пришел к положительному решению. Постучал и, услышав:

— Да, — вошел в номер отеля. Я прислушалась. Тишина. Было бы во мне чуть больше крови оборотней, могла бы легко подслушать разговор. Я не страдала чрезмерным любопытством, но частенько завидовала оборотням с их способностями. А особенно возможности менять ипостась. Иногда мне снилась небольшая черная волчица. Такая шебутная. Такая игривая. Такая искренняя. Искренняя, но недоверчивая. Я не помнила самих снов, оставались только ощущения.

Дверь открылась и на пороге появился сам господин Родцев.

— Аксинья? Ну, заходи, — на секунду меня окатило таким холодом, так стало не по себе, что я пожалела, что пришла. Но тут же вспомнила, как провела вчерашний день и решительно шагнула в гостиничный номер. — Чего хочешь?

— Михаил Андреевич, доброе утро! — решила быть вежливой. Но правда заключалась в том, что просто не знала, как начать разговор. Спросить: «Я сегодня вам нужна?» или «У вас есть сегодня на меня планы?» глупо и нагло. — Я бы хотела прогуляться по городу, — просто озвучила свои желания.

— Нет! — отрезал мужчина, а я возмутилась:

— Почему? — не смогла себя вовремя остановить. Тогда еще не до конца умела держать под контролем свои эмоции. Зато туг же получила оплеуху. Несильную в понятии оборотня, но мне хватило… Не удержалась и рухнула прямо к ногам мужчины.

— Я. Тебе. Говорил. Не. Открывать. Свой. Поганый. Рот. Без. Повода? — он выжидающе посмотрел на меня. Кивнула. — Говорил. Ты. Не. Задаешь. Вопросов! Ты. Лишь. Выполняешь. Приказы! — напомнил в очередной раз, поставив меня тем самым на отведенное место. Видимо, я действительно подзабыла о своем статусе за последние недели. Расслабилась. Отчим меня не трогал. А последнюю неделю, можно сказать, баловал. — А теперь ступай в комнату. Приложи лед. Ты должна выглядеть безупречно. Когда понадобишься, пошлю за тобой, — распорядился он.

Сделала то, что он сказал. Вернулась в комнату. Охранник принес лед. А я впервые задумалась о том, что мне уже восемнадцать лет. Я — совершеннолетняя. Могу сама принимать решения. Отчим больше не имел надо мной никакой власти. Никакой детский дом мне страшен уже не был. Но мысли остались только мыслями на долгие шесть лет.

Весь день я не видела господина Родцева, как и на следующее утро.

А вот на третий день, когда я поднималась к себе в номер после обеда, меня перехватил Сергей.

— Альфа хочет тебя видеть, Ася, — мужчина подарил мне сочувствующую улыбку. Впервые отнесся ко мне по — человечески. Нет, Сергей никогда не обижал и не оскорблял меня. Я просто для него не существовала.

— Сегодня будешь сопровождать меня. Оденься соответствующим образом, — вот и все, что произнес мужчина, когда я вошла к нему в номер. Правда, еще вручил красивую коробку. При нем смотреть не решилась, но вот вернувшись в собственный номер, не поверила своим глазам. Альфа подарил мне нижнее белье. Изысканное, кружевное и очень дорогое даже на первый взгляд. Я никогда не видела ничего подобного, а уж тем более не надевала.

Примерив, поняла, что чувствую себя довольно странно. Напоминала себе роскошную куртизанку из какого — нибудь дорогостоящего голливудского блокбастера…

Тем же вечером впервые увидела его. Ивана Васильевича Фомина…

Наши дни

У меня сложилось впечатление, что господин Фомин, словно, почувствовал мой взгляд. Повернулся, удивленно окинул меня знакомым добрым взглядом и снова развернулся к Исаеву, который продолжал что — то ему говорить. Затем двое мужчин пожали друг другу руки. На этот раз Иван Васильевич развернулся и целенаправленно и уверенно зашагал в мою сторону. Вздрогнула. Вот не хотела привлекать внимание. А опять рискую… Мне совсем не хотелось, чтобы Егор начал нервничать, увидев рядом со мной мужчину. Пускай даже пожилого мужчину.

Как я и ожидала, Исаев одарил меня недовольной улыбкой, но тут к нему с супругой приблизился очередной гость, чтобы поздравить. Оборотню пришлось проявить учтивость и отвлечься от созерцания меня.

Я же стала озираться по сторонам, пытаясь придумать, как избежать нежелательной встречи. Но ничего не успела предпринять, слишком недалеко от молодоженов находилась.

— Здравствуй, — мужчина дружелюбно улыбнулся и внимательно меня осмотрел, уделяя особое, пристальное внимание моей груди. Он прямо — таки застыл, сказала бы, что, утонув в вырезе моего декольте. Но выреза не было. Корсет надежно скрывал все, что можно было скрыть. Никакой ложбинки груди… даже намека на нее. — Это! — мужчина некрасиво указал пальцем, чуть ли не ткнул прямо в грудь. — Откуда это у тебя? — непроизвольно опустила взгляд. Думала, что чем — то запачкалась. Но ничего не было. Единственной вещицей, которая могла привлечь внимание господина Фомина, был бабушкин медальон. Специально подбирала праздничный наряд, чтобы можно было сочетать со старинной безделушкой. Эту вещицу я не собиралась оставлять сестре или Исаеву, а потому для надежности просто одела на себя.

— Медальон? — непонимающе уточнила у оборотня.

— Он самый, — нетерпеливо потребовал ответа мужчина.

— Достался в наследство от бабушки.

— Что внутри? — продолжал допрашивать господин Фомин. Я же не понимала, отчего его так заинтересовал простой медальон.

— Фотография молодого мужчины, — ответила. — Предупреждая ваш следующий вопрос. Я не знаю, кто это.

— Узнаешь, — кажется, Иван Васильевич произнес это. Но точно была не уверена. В этот самый момент кто — то из гостей снова крикнул:

— Горько!

— Горько! — как по команде, поддержали его все остальные.

— Горько! — произнесла одними губами, осознавая, как мне на самом деле было горько в этот момент. Видела, как Егор опять целовал Ксению. Со стороны это выглядело нежно. Я прикусила щеку с внутренней стороны, чтобы не расплакаться. И сжала бокал. Крепко сжала. Сама не заметила, как раздавила хрупкий хрусталь.

— Кровь! Луна, да ты поранилась! — господин Фомин и схватил меня за руку. Я же находилась, будто бы, в прострации. — Аксинья! — мужчина тут же разжал руку и стал аккуратно вытаскивать маленькие осколки хрусталя. — Похоже, тебе требуется медицинская помощь.

И только тут я поняла, что мне больно. Правда, боль была незначительной. Она была почти незаметной по сравнению с душевной болью, которую я испытала, глядя на целующихся новобрачных.

Я стояла, как статуя. Стояла и позволяла своему первому мужчине извлекать мелкие осколки хрусталя из ладони. Стояла и не заметила, как к нам приблизился Исаев.

— Что случилось? — знакомый голос вывел из прострации.

— Все в порядке. Просто ваша свояченица немного поранилась, — ответил за меня господин Фомин, все также продолжая держать меня за руку.

— Акса? — Егор недобро посмотрел на меня.

— Вы, извините, Егор Максимович, но девушке нужно оказать медицинскую помощь,

— опять ответил за меня мужчина. Я не совсем понимала, что происходит. Просто стояла и молчала.

— Акса? — снова повторил мой любимый.

— Аптечка в доме, — выдавила из себя.

— Вот и прекрасно, — Иван Васильевич ловко перемотал кисть извлеченным из нагрудного кармана белоснежным платком, который тотчас местами окрасился в красный цвет. Перехватил за запястье и попытался увлечь по направлению к дому.

Но не успел. Его перехватил недовольный Егор:

— Я. Сам! — рявкнул Исаев.

— Извините, альфа, но вас ждет супруга, — господин Фомин улыбнулся и посмотрел куда — то мне за спину. В этот самый момент рядом со мной прозвучал возмущенный голос новобрачной: