Last secret (СИ) - Джиллиан Алекс - Страница 65

Я отпираю замок своим ключом, медленно опускаю ручку и открываю дверь. Одновременно делаю шаг вперед, оказываясь в залитой светом комнате, обставленной в кремово-бежевой гамме. Умиротворяющие нежные цвета, навязывающие обманчивое ощущение безопасности и уюта. Солнечные лучи проникают через огромные панорамные окна, не оставляя сокрытым ни одного темного уголка, оттеняя все, к чему прикасаются, нежной позолотой. Я люблю эту спальню. Она самая светлая из всех. Стеклянная комната, одна стена которой полностью состоит из окна от высокого потолка с ажурной лепниной до мраморного пола с подогревом. Есть тут что-то средневековое, словно в замках английских лордов, во времена которых архитекторы не экономили пространство, как в наши дни. Они творили искусство, а современные специалисты, к сожалению, лепят клетки, иногда дорогие и комфортабельные, но все равно не позволяющие дышать. Я тоже создаю дома, особенные, похожие на этот. Экспериментирую, использую совмещение стилей, играю с линиями и формой. Я люблю простор, и ненавижу закрытые двери. Поэтому я оставляю приоткрытой дверь за своей спиной.

Лиса сидит на постели в позе нашкодившей перепуганной школьницы. Прямая спина, руки сложены на коленях, голова опущена вниз. Темные волосы заплетены в косу, которая скручена в пучок на затылке. Несколько прядей вьются вдоль висков, но это не для того, чтобы казаться симпатичнее — локоны скрывают синяки на лице. Частично. Потому как скрыть подобное обилие красок и оттенков невозможно. Меня не отталкивают фиолетовые гематомы, темные круги под припухшими глазами и ссадины на губах. Внешность лично для меня не имеет огромного значения, но для того, чтобы запустить Лису в строй, ей потребуется немало времени, чтобы прийти в форму. На ней длинный шелковый халат бирюзового цвета, схваченный на поясе широким кушаком с пушистыми кисточками на концах.

Она выглядит невинной, и я невольно усмехаюсь, отдавая ей должное. Лиса — великолепная актриса и прирожденная лгунья. Я не выбираю других.

Я делаю несколько шагов вперед, ровно столько, чтобы Алисия не ощутила себя подавленной моим присутствием, но она все равно чувствует, и боится. Ее страх ощущается сильнее с каждой минутой, я практически осязаю его на вкус.

Все происходит по обычной схеме. Лиса немногим отличается от других, которые так же дрожали в ожидании своей участи. Обстоятельства, что привели их в эту комнату были разными, но они всегда понимали, что находятся на грани и полностью моей власти.

Они никогда не смотрят мне в лицо, когда я захожу. Упорно держат голову опущенной, сжимая губы, до ломоты стискивая пальцы. Они могут не знать, но я замечаю малейшие детали, даже скачки пульса, дрожь, прошедшую по телу, участившееся дыхание или, наоборот, его полная остановка. Я могу перечислять бесконечное количество маркеров, характеризующие тонкое душевное состояние, но кому это интересно? Люди позволяют читать себя в стрессовых ситуациях. Поэтому все мои цветы оказываются тут. Я упрощаю себе задачу. С женщинами проще — покоряться мужчинам принуждает их генетическая память, потребность, но не каждый знает, как ее удовлетворить.

Я долгое время наблюдаю за каждой новой ядовитой розой, прежде чем заманить в ловушку. Они бьются и сопротивляются, как бабочки в паутине, отчаянно, но безнадежно. Когда приходит время паука, жертва уже покорна и обездвижена. Я ничего не придумываю специально. Это природа. Все мы часть огромного живого мира, но обладаем разумом, в отличии от бабочек, мух и пауков.

Мои бабочки — мои ядовитые цветы.Розариум, аналога которому нет ни у кого из моих конкурентов. Они могут требовать несколько дней встречи с хозяином дома, кричать и биться в истерике, но стоит мне появиться, вся решимость и злость испаряется. Это тоже врожденное качество. Я подавляю людей, парализую их умы, сжимая волю в свой кулак, не предпринимая для этого никаких особенных усилий.

— Меня зовут Рэнделл Перриш. Твое имя я знаю. Мы не были представлены друг другу ранее, но я видел тебя в офисе своей компании, — мой голос звучит сдержанно, в меру чувственно, но я вижу, как напрягаются ее плечи. К острому запаху страха примешивается еще один аромат. Трепет. Склоняю голову на бок, наблюдая за бледным лицом Алисии Лестер, которая из последних сил пытается выглядеть спокойной. Полный провал. Невинность ей больше к лицу.

Не каждая шлюха может так достоверно сыграть скромницу. Вот, что привлекло меня в ней еще до того, как я увидел ее анкету и понял, что она шпион Галлахера. Мне одного взгляда хватило, чтобы понять, что с новой сотрудницей что-то не так. И мне понадобилось много времени, чтобы докопаться до правды. Как этому слизняку удалось получить такую девочку? Четыре года. Сумасшедшая. Нельзя же так дешево ценить себя и свои таланты. Она стоит миллиарды. План созрел уже тогда, и вот теперь он воплощается в реальность. Благодаря ее неопытности я получил в качестве бонуса тридцать пять миллионов долларов прибыли.

— Не помню, чтобы видела вас, мистер Перриш, — отвечает ее тихий, такой робкий нежный голосок. Мне хочется расхохотаться. Ну, это уже дешевые уловки, Лиса. Методы не для моей ядовитой Кальмии.

— Политика нашей компании против официального стиля общения между сотрудниками. Ты можешь называть меня по имени, Алисия, — придаю своему тону снисходительность, но в то же время не позволяю металлическим ноткам прозвучать особенно явно.

— Я больше не сотрудник вашей компании, — поправляет меня девушка. Я удивленно ухмыляюсь. Мне интересно увидеть ее глаза, хотя сам я обычно избегаю зрительного контакта. Глаза — зеркало души? Чушь! Именно глазами люди способны лгать друг другу еще виртуознее, чем словами, но вот язык тела, жесты, движения, мимика и энергетические импульсы, которые я считываю, всегда дают достоверную картинку. Я смотрю в глаза только по двум причинам — с целью напугать, или разглядеть их цвет, если мне нравится женщина.

А эта женщина мне нравится. Скажу больше — она меня возбуждает. Сильнее чем те, что были до нее. Мне вполне понятны причины моего влечения. Но, все-таки, данное обстоятельство мешает в сотрудничестве.

— Должно быть, тебе известны причины твоего увольнения, Алисия? — спрашиваю я нейтральным тоном.

— Насколько я помню — сокращение штатной едини...

— Тебе известны причины твоего увольнения, Алисия? — не дожидаясь пока она договорит, резко обрываю и повторяю свой вопрос.

— В отделе по работе с персоналом мне сказали, что моя долж…

— Не разочаровывай меня, Лиса. Ответь на вопрос.

Я вижу, как она сжимается еще больше и вздрагивает, услышав сокращенный вариант ее имени. Отрицание. Она как можно дольше хочет оттянуть момент признания своего обмана.

— Вы приказали меня уволить? — едва слышно спрашивает девушка, задерживая дыхание. Мне кажется я слышу, как колотится ее сердце, вижу, как влажно блестит бледная кожа на лбу. Она кусает изнутри щеку, и это отвлекает. Ненадолго теряю нить, которую уже держал в своих пальцах, но успеваю поймать до того, как она ускользает. Дело в том, что я тоже так иногда делаю. Кусаю щеку изнутри. В исключительных случаях.

— Я? Но вопрос был «почему», а не «кто», — напоминаю с ноткой раздражения.

— Вы что-то обо мне узнали? — робкая попытка, но обреченная на провал.

— И что же, Лиса?

Я не сдам ни одной позиции. Она должна научится думать и говорить, должна уметь держать удар и нести ответственность за свои ошибки.

— Что-то плохое, надо понимать… — бормочет девушка, и внезапно вскидывает голову, словно ее покинуло терпение и желание дальше строить из себя идиотку. — Зачем вы меня мучаете! Вы же все знаете! — гневно восклицает она, скользнув взглядом по моему лицу. И вот оно — полное оцепенение жертвы, увидевшей глаза своего палача. Но я не собираюсь казнить ее. Напротив, я подарю ей новую жизнь, которая на разряд лучше той, что была у нее до. Синяя радужка становится почти фиолетовой, а зрачки расширяются, словно она только что приняла дозу героина. Потрясение, растерянность, ужас — и это мне поведали не ее прекрасные глаза, а тонкие энергии, которые излучает каждая клеточка застывшего тела.