Руна на ладони (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 17

А вот Ульф, в отличие от неё, четко знал, чего хочет. Заполучить невесту, пусть даже из другого мира — и плевать, что она там думает. Или что почувствует, когда попадет сюда.

И это ещё хорошо, что у меня диабета нет, мрачно подумала Света. Или другой болезни, при которой без лекарств никак.

Иначе она тут долго бы не прожила.

Света глубоко вздохнула, решаясь. И развернулась к Ульфу, для начала печально скуксившись.

Оборотень глядел спокойно, выжидающе.

Она отступила назад, положила ладонь на стену возле окна. Припомнила то сочетание звуков, которое успела уловить в речи Ульфа. Повторила его:

— Мои слова?

Ульф, ожидавший, что девушка сейчас заплачет — ну а он, разумеется, утешит — посмотрел на неё с любопытством. Звуки, что она издавала, были корявые, но вполне различимые.

— Слова, — бросил он. — «Мои» здесь ни к чему. То, за что ты держишься — борт. У меня за спиной — переборка. Тут все просто. То, за чем плещется вода, это борта, все остальное переборки.

Ульф задумался на мгновенье, потому что пора было заняться делом — заставить её хотеть его. Не поболтать же он сюда зашел, в самом-то деле.

Расплачься она, все оказалось бы легче и проще. Женщины в слезах сами ищут утешения…

Может, попробовать её удивить?

— Мой драккар называется «Черный волк», — заявил Ульф. — Он из скидбладниров, складывающихся кораблей. Говорят, самый первый и самый великий из них нарекли Скидбладниром, отсюда и пошло это название. Тот Скидбладнир принадлежал богу Фрейру. А до него — богу Локки. Говорят даже, что Локки отдал Скидбладниру часть своей силы. И его можно было сложить так, что он влезал в карман. Мой «Черный волк» в карман, конечно, не влезет. Но после складывания его можно погрузить на телегу.

Губы Свейтлан чуть-чуть разошлись, она удивлено выдохнула — и тут же недоверчиво прищурилась.

Я б поцеловал, подумал Ульф, глядя на её рот. Вот только этого делать нельзя, пока её запах не изменился — и в нем не появился цветочный оттенок желания, достаточно сильного, чтобы она потом не пожалела о случившемся. И не возненавидела, не ощутила отвращения…

А слова, они и есть слова. Неважно, что она скажет. Важно, что она почувствует — и как будет пахнуть.

Или врет, или у них и в самом деле развитие техники пошло по другому пути, зачаровано подумала Света, не отводя от Ульфа взгляда. По магическому. Вот бы ещё разузнать об этом получше.

Она, не сводя с него взгляда, чуть повернулась. Постучала пальцем по тонкому стеклу окна.

— Скидбладнир? Можно погрузить?

Хочет знать, что случится со стеклом, когда корабль начнет складываться, сообразил Ульф. И объявил, приоткрыв клыки в усмешке:

— Стеклу ничего не будет, когда драккар сложится. Такова магия этих кораблей. А потом, когда драккар развернется, стекло останется целым. Но я не знаю, как это происходит. Тайну скидбладниров хранят темные альвы, которые их делают. Хочешь вечером посмотреть, как «Черный волк» отплывет?

Света медленно кивнула.

Ульф перевел взгляд на её водолазку, сказал, прилежно рассматривая округлости, обтянутые тканью:

— Если сошьешь себе что-нибудь до вечера, я… — он едва успел прикусить язык, потому что собирался сказать «разрешаю».

Но говорить такое Свейтлан пока было рано. Так что Ульф после запинки закончил по-другому:

— Я зайду за тобой. Только с обувью надо что-то решить. Сейчас вернусь…

Он вышел, Света молча посмотрела ему вслед.

С одной стороны, как мужчина оборотень был вполне ничего. Конечно, пока у него шерсть по щекам не лезла. И пока челюсти не начинали выпирать вперед. А ещё пока он не показывал клыков, не вскидывал когтистых рук…

А так — смотреть можно. Причем не испытывая желания отвернуться. Крупный длинный нос с поджатыми ноздрями, вытянутое лицо, широкие светлые брови. Ровный, не слишком крупный подбородок. Средних размеров лоб, грязно-молочного оттенка длинные волосы, собранные назад.

Ну и широкие плечи, куда же без них — раз он воин, оборотень и все такое.

Ульф вернулся на удивление быстро. В руке нес свернутый кусок кожи, коричневой, мягкой даже с виду.

— Сейчас смастерю тебе обувку, — объявил он. — Твои сапоги для лета не подходят. Там мех… что, в Неистинном Мидгарде сейчас зима?

Света кивнула. Ульф сделал пару шагов — и с размаху, как-то неожиданно, присел на корточки у её ног. Макушка оборотня оказалась где-то на уровне пояса Светы.

Он тут же вскинул голову вверх, посмотрел на неё, спросил деловито:

— Позволишь коснуться ноги? Чтобы сделать обувь?

Света почему-то сглотнула. Потом кивнула.

Ладонь оборотня скользнула по Светиной ступне — и он её погладил. Она вздрогнула, попыталась отдернуть ногу, но горячие пальцы уже обхватили щиколотку. Слегка сдавили, удерживая.

И Ульф, по-прежнему глядевший на Свету снизу вверх, пробормотал:

— Тихо. Я тебе ничего плохого не сделаю. Просто смастерю обувь по твоей ноге. Я ведь уже касался твоей руки — и ничего не случилось, разве не так?

Приучает к себе, догадливо подумала Света. Идет постепенно — рука, нога…

Но обувь все равно нужна, в сапогах на меху в жару не походишь.

Она погрозила ему пальцем, сказала на его языке:

— Смастерю обувь!

Оборотень улыбнулся, опять показав великолепный набор клыков. Опустил голову, потянул Светину ступню к себе, потом поставил её на расстеленный лоскут кожи.

И достал заткнутый за пояс нож. Вонзил лезвие в кожу рядом с её ногой, нанес первый разрез.

Света стиснула зубы. Рука на щиколотке спокойно не лежала, пальцы поглаживали её кожу чуть ниже выступающих косточек.

Она приглушенно выдохнула и попыталась возненавидеть Ульфа. Честно попыталась, изо всех сил. Чтобы он ощутил, чем может поплатиться за такие вольности.

Рука оборотня в ответ погладила ещё наглей. Пальцы залезли под штанину, спускавшуюся на щиколотку.

И Света попыталась выдернуть ногу. Благо его ладонь отвлеклась на поглаживание.

Оборотень отловил её ступню уже в воздухе. Сказал строго, возвращая ногу на место:

— Я сейчас работаю ножом. Больше так не делай, Свейтлан, а то порежешься. Ты сама мне приказала — смастерить обувь. И не надо так вертеться…

Сволочь, убито подумала Света. Похоже, она все-таки не может возненавидеть его по-настоящему — а он этим пользуется.

Она приглушенно вздохнула, и заставила себя думать о квартальном отчете, который на Земле теперь сделают без неё. Если не получается возненавидеть, надо по крайней мере отвлечься.

Завтра, довольно подумал Ульф, нарезая тонкими лепестками бычью кожу, расстеленную на палубе. Завтра она дозреет полностью. Её запах уже изменился.

Он проколол ножом концы лепестков, которые вырезал, пропустил в них кожаный шнурок. Затянул его, собрав кожу вокруг ступни. Сказал, отпуская тонкую щиколотку:

— Этот готов. Позволишь коснуться твоей второй ноги, Свейтлан?

Он ещё и издевается, обреченно подумала Света.

А потом присела рядом с Ульфом. Оборотень посмотрел на неё удивленно. Вскинул брови, когда Света схватила с палубы уже наполовину использованный кусок кожи.

Она, глядя ему в глаза, нахально протянула руку к его ножу. Подумала — сама выкрою по образцу первой обутки. Причем ножницами. Но возможности заполучить нож лучше не упускать. Правда, один у неё уже есть…

Но этот побольше. И лезвие пострашней.

Ульф ухмыльнулся, подкинул нож, поймал. Подал ей рукоятью вперед. Сказал, вставая:

— Я зайду за тобой вечером.

Потом он взмахнул рукой — и на доски рядом со Светой упал второй шнурок.

ГЛАВА 4

Когда солнце за окнами каюты начало клониться к закату, у Светы уже была готова рубаха до пят.

Платьем она свое рукоделье не назвала бы. Сшила наспех, края подрубить даже не пыталась, понимая, что оборотень может прийти в любую минуту.