Руна на ладони (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 44

Свейта торопливо кивнула. И лицо у неё стало таким…

Радостным, пристыжено подумал Ульф. Сама ведь не понимает, во что ввязывается. С другой стороны, он здесь единственный, кого она знает — и кому может хоть как-то доверять. Поэтому готова на все. Даже боится за него настолько, что собралась идти в крепость.

Он потянулся вперед, опершись одним коленом на постель возле её бедра. Отбросил ножны, сказал, обхватывая ладонями голову Свейты — так, чтобы удобно было поцеловать:

— Не знаю, как в вашем мире — а в нашем женщины могут разделить трапезу с мужчинами. Но чем меньше они говорят, тем лучше о них думают.

И Свейта ещё успела нахмуриться, прежде чем он коснулся мягких губ.

ГЛАВА 6

В каюту лился мягко-розовый свет вечерней зари. Море по ту сторону оконного проема горело красными бликами.

Скоро придет Ульф с Торгейром, подумала Света, глядя на импровизированный стол — составленный из двух пустых сундуков, принесенных людьми Ульфа. По бокам стояли две низкие лавки, одна для гостя, другая для неё с мужем. Постель она сложила и убрала на сундук, освободив угол.

Все было готово. Подобие стола Света застелила коричневато-рыжим полотном, из тех отрезов, что Ульф купил в Нордмарке. Из другой ткани накроила салфеток, разложила их по столу. Расставила поаккуратней миски с едой и пару больших фляг с местным пивом, которое тут называлось элем. Люди Ульфа принесли ещё посеребренный кувшин, в котором, судя по запаху, плескалось вино…

Все, что могла, она сделала. Оделась согласно местным обычаям, зажгла заранее шарик альвова огня под потолком — использовав слово, которому её научил Ульф. А ещё пристроила под рукавом рубахи ножны с руной, намотав шнурок на запястье. Так, чтобы можно было легко высвободить ножны одной рукой. И положить на колени, усевшись.

Дверь открылась, когда за окнами каюты начала сгущаться синеватая мгла. Первым вошел Ульф, следом Торгейр. Заявил с порога:

— Доброго тебе вечера, Свейтлан Холегсдоутир. Вижу, ты уже начала хозяйничать в доме мужа — где бы он не находился, на берегу ли, на воде ли.

И то ли ей показалось, то ли нет — но посмотрел на неё сын конунга уже не так, как днем, на палубе. Более оживленно, что ли…

— Доброго тебе вечера, Торгейр, — эхом отозвалась Света, слегка переврав слова.

А затем повела рукой, указывая на стол. В уме стремительно пронеслось — может, надо хотя бы голову склонить? Все-таки званый ужин с членом местной королевской семьи…

Можно сказать, с наследным принцем. Почти королем, если конунг Олаф и впрямь мертв.

С другой стороны, когда Торгейр явился на корабль, никто из людей Ульфа ему не кланялся. И сам Ульф об этом тоже ничего не говорил…

Мужчины уже двинулись к столу, не тратя времени на церемонии. Ульф сел со стороны двери, Торгейр опустился на лавку напротив. Света примостилась рядом с мужем, по правую руку от него.

Нож, который Ульф дал ей в первый день на берегу, уже лежал на столе. Вечером она на всякий случай сбегала в помывочную, ополоснула его с мылом — как и миски с чашами. Все как-то спокойнее…

Мужики, сев, дружно вытянули из ножен на поясах длинные ножи. Света вдруг подумала, что ей, как единственной женщине за столом, следует наполнить чаши. Правила этикета здесь наверняка были домостроевские — разливает хозяйка. Да и то, как эти двое сидели, не притрагиваясь к напиткам, как бы намекало…

Что ж ты не сказал, Ульф, подосадовала она. И спросила у мужа, уже протягивая руку к фляге:

— Эль?

Это слово Света успела запомнить, да и произносилось оно как-то привычно — ёоль…

— Вино, — коротко ответил Ульф. И посмотрел на Торгейра. — Ты тоже будешь вино, Олафсон? Оно у меня хорошее, из Элласа. Или эль?

— Я выпью то же, что и хозяин, — бросил сын конунга.

Света, вскочив, тут же взялась за кувшин. Уже хотела обойти вокруг сундуков, чтобы налить Торгейру вина — но наткнулась на его изучающий взгляд и передумала. Вместо этого потянулась, схватила кубок гостя, поставила поближе к себе. Щедро плеснула рубиновой жидкости.

Ульф тут же подсунул ей свою чашу, она налила и туда. Уже поставила кувшин на стол, но тут Торгейр сказал:

— А хозяйка с нами не выпьет? За здоровье гостя…

Пришлось налить и себе. Мужчины отрезали по куску от темно-коричневого оковалка мяса, вяленого, судя по острому запаху. Причем Торгейр сначала дождался, пока Ульф первым отмахнет себе ломоть, и лишь потом потянулся к тому же куску с ножом.

Бережется, подумала Света.

Ульф тем временем отрезал ещё ломоть, швырнул в миску, стоявшую перед ней. Сказал, поднимая чашу:

— За тихие воды.

И первым отпил. Сын конунга тоже поднес к губам свой кубок, но вдруг посмотрел на Свету. Спросил быстро:

— А почему хозяйка не пьет?

Она пожала плечами, слегка улыбнулась и сделал глоток. Вино оказалось крепким, сладким, с земляничным привкусом. Торгейр, по-прежнему не торопясь пригубить свой кубок, вдруг заявил:

— Ты не обидишься, Ульф, если я попрошу чашу у твоей хозяйки? Сам знаешь, мне уже подмешивали какое-то зелье. И теперь я опасаюсь, что меня отравят. Вино, от которого отпила твоя жена, меня успокоит.

Ах ты пугливый какой, успела подумать Света. Ульф не слишком ласково буркнул:

— Возьми мою.

И двинул чашу по скатерти в сторону сына конунга. Немного вина пролилось.

— Оборотней яды не берут, ты это знаешь, — благожелательно улыбнувшись, заметил Торгейр. — Ты прибыл из Нордмарка, среди твоих воинов тоже могут быть люди Гудбранда. Твою чашу, как и мою, могли смазать чем угодно — и ты бы этого даже не заметил…

— Я бы учуял, Олафсон, — все так же неласково сказал Ульф.

Он так все дело испортит, подумала Света. Раз уж пригласил сюда конунгова сынка в надежде, что она сумеет что-то уловить из его мыслей — надо дать ему расслабиться…

И Света торопливо улыбнулась Ульфу, потом Торгейру. Пробормотала одно из слов, которые успела запомнить:

— Пожалуйста.

А следом быстро поставила свою чашу перед Торгейром. Тот протянул ей свой кубок — но его тут же забрал Ульф. Вместо этого придвинул к Свете собственную чашу.

Обмен бокалами, мелькнуло у неё. Ну надо же, как тут все средневеково…

Торгейр с улыбкой пригубил вино. Объявил:

— То, что безопасно для одного человека, будет безопасно и для другого. А где ты нашел такую добрую хозяйку, Ульф?

— На рынке рабов, — спокойно ответил муж, принимаясь за еду. — Проходил мимо, она не почувствовала ко мне ненависти — и я её купил. Тут же дал ей свободу, потом женился…

Вот это легенду он мне придумал, изумилась Света.

С другой стороны, Торгейр тоже с ходу намекал на что-то такое, заявив, что женщины легко становятся добычей. Хоть и попытался затем польстить, добавив, что её воспитывали не как рабыню…

— А из каких краев твоя жена? — спросил Торгейр, по-прежнему не прикасаясь к мясу.

Обсуждают так, словно меня тут и нет, мелькнуло у Светы.

С другой стороны, у неё самой спрашивать все равно бесполезно. И потому, что не знает языка, и потому, что не сможет соврать достоверно…

— Из какого-то горного края за Элласом, — не моргнув глазом, заявил Ульф. — Издалека.

Света, проглотив смешок, решила, что с задачей врать вместо неё он вполне справляется. Потом взяла жесткий хлебец, придавила им кусок мяса в миске. Отрезала ломтик, наколола на острие ножа, сунула в рот.

И быстро посмотрела на Торгейра — пусть видит, что она тоже ест. Может, хоть тогда, успокоившись, примется за угощение. А то сидит, не прикасаясь к мясу, попивая одно вино.

— Надо будет попросить, чтобы мне тоже привезли девушку из тех мест, — заявил вдруг сын конунга.

И Света чуть не подавилась. Ладно хоть не сказал рабыню…

— Раз они такие добрые хозяйки, — не унимался Торгейр.

Может, уже захмелел, с надеждой подумала Света. Но голос у сына конунга звучал вроде бы трезво.