Привилегия выживания. Часть 1 (СИ) - Шаханов Алексей Игоревич - Страница 12

Почти в это же время КПП окончательно заблокировали, прекратив эвакуацию, из города выезжали только по особому распоряжению, безо всяких дополнительных проверок. Мобильная лаборатория уехала вместе со всем оборудованием, на месте остались только пустые палатки.

В первые же сутки очередь выросла раза в четыре, люди требовали пропустить всех, потом умоляли пожалеть хотя бы детей, в конце концов, попытались пройти силой. Ценой нескольких убитых и раненых с обеих сторон очередь удалось разогнать.

Зима сменила, наконец, осень, ударили морозы и выпал снег, который лег практически с первого раза. По ящику уже давно работал только один государственный канал, вся программа которого состояла исключительно из выпусков новостей, в которых, в общем-то, говорилось одно и то же. Никаких подробностей, изредка сухая статистика и инструкции по действиям при ЧС. Чаще рассказывали о положении дел за рубежом, но эти репортажи также не сильно отличались деталями.

За все время не было сказано ни одного слова о причинах, и ни слова о том, с чем нам в конечном итоге предстояло иметь дело. Об оживших мертвых говорили только на уровне слухов, что вместе с другими не менее идиотскими версиями про инопланетян, бактериологическое оружие и кару господню нормальными людьми всерьез не воспринималось.

После закрытия КПП наш взвод, разумеется, не остался без дела, мы почти сразу попали в караул, охранять склады с боеприпасами.

Территория была не очень большая. На наши отделения пришлось по четыре вышки в периметре. Погода стояла отвратная, вроде снег выпал только пару недель назад, а метель завывала чистой воды февральская. Сильный ветер, мороз и херовая видимость, человеческую фигуру перестаешь различать на расстоянии всего в пару десятков метров. Из-за погоды начались перебои со связью с частью, и когда в положенные восемь вечера наша смена на объекте не появилась, всерьез мы занервничали далеко не сразу.

– Посты центральному, доложить о несении службы, – радейка на столе ожила голосом командира взвода.

– Второй пост без происшествий.

– Шестой пост без происшествий.

– Первый пост без происшествий.

Я повторил установленную формулировку, отчитавшись за пятый пост, и продолжил свое занятие, требовавшее недюжинного терпения, координации и самообладания, а именно – пытался найти положение равновесия, сидя на стуле с опорой только на две его ножки.

– Четвертый пост центральному. Четвертый пост, центральному ответь.

Заснули они там что ли? Я попытался рассмотреть соседнюю вышку через окна своей, но не увидел ничего, кроме мельтешения снега снаружи.

Наконец старлею надоело надрывать глотку.

– Пятый центральному.

Я дотянулся до тангетки.

– Пятый на связи.

– Пробегись до четвертого, разрешаю применение пыток насильственным лишением анальной девственности, если через три минуты я не услышу от них доклада.

– Понял, принял, – ответил я и, отпустив кнопку передачи, оглянулся на мирно посапывающего на соседнем стуле солдата, – Рязанцев, подъем!

– А? Что? – рядовой Рязанцев дернулся, оторвав голову от сложенных на столе рук, чуть с места не подскочил.

Его способность засыпать меня поражала. Мы с ним говорили минут шесть назад, сна у него не было ни в одном глазу.

– За старшего, на четверке, похоже, то ли от тебя заразились, морды плющат, то ли в проеб ушли, взводный командный голос уже сорвал.

Я поднялся, надел куртку, подхватил со стойки автомат и вышел на улицу. Метель снаружи поприветствовала меня пронизывающим порывом ледяного ветра, от которого на секунду перехватило дыхание. Я не успел пройти и половины лестницы, ведущей к земле, как вдруг где-то над деревьями снаружи периметра, как раз в районе четвертой вышки, вспыхнул огонек сигнальной ракеты. Затем раздался выстрел. Еще один. Дальше пошла настоящая пальба. Короткие очереди, пара штатных АК, таких же, какой был у меня в руках. Я замер, прислушиваясь. Ответных выстрелов не было. Но четвертая вышка продолжала поливать огнем неизвестного противника. Я взлетел по лестнице обратно, распахнув дверь, ворвался внутрь вышки и подскочил к радиостанции.

– Центральный пятому.

Замер. Молчание. Снаружи продолжали стрекотать автоматы.

– Центральный, ответь пятому!

Грохнул взрыв. Где-то там, откуда доносились выстрелы. И тут же, как отголосок, будто эхом донеслась стрельба со стороны КПП. Твою мать, да что происходит-то?!

КПП объекта, где находились главные ворота и, собственно, караулка, по радейке не отвечал.

Сигнала тревоги взводный не передавал, сирена молчала, но с такой пальбой вариант с заблудившимся грибником отпадал. Так. Перестраховаться. Еще пару секунд промедлил, формулируя в голове фразу, затем поднес ко рту микрофон.

– Внимание постам! Боевая тревога! Внимание постам! Боевая тревога! Первый, второй и седьмой, резерв к центральному, старший второй. Шестой и третий, резерв к четвертому.

Тем временем Рязанцев выполнял команду «в ружье»: опускал стальные шторки с бойницами и врубал освещение. Теперь три мощных прожектора били светом в близлежащий лес. После этого он снял оружие с предохранителя, взвел затвор и с немым вопросом в глазах уставился на меня.

– По обстановке, – выдохнул я и выскочил на улицу.

До четвертой вышки было метров сто пятьдесят, но по такой погоде у меня ушло больше минуты, чтобы добраться до нее. Часовой стоял у подножья вышки с одним из солдат отдыхавшей до боевой тревоги смены третьего поста. Он не стал со мной играть в уставные реверансы. Так что я, не останавливаясь, добежал до вышки, периодически утопая по колено в снегу, и рванул наверх по лестнице.

– Вы че, воины, слабанули?! Круговую, живо! – прикрикнул я на солдат внизу между вдохами.

Они подбежали ближе к забору и засели за металлическими бортами с амбразурами, примыкавшими к вышке с каждой стороны. По дороге со стороны шестого поста, периодически поскальзываясь на ледяной корке неглубокой колеи, бежал еще один боец.

Я почти взлетел по последнему пролету на вышку и распахнул дверь. Темно. Вентиляция то ли не работала, то ли ее забыли включить, клубы порохового дыма витали по помещению.

– Да ебать же, так не бывает! Магазин еще дай, ща я из них решето сделаю!

Оба солдата стояли у бойниц, практически не отрывая от них взгляда, и перезаряжали автоматы.

– Отставить! – прикрикнул я на них с порога, – вы совсем тут ебанулись? Фитиль, что за херня происходит?

Они, наконец, обратили на меня внимание. Фитиль, огненно–рыжий, похожий на ирландца парень, старший четвертого поста, нервно почесал затылок и сбивчиво начал пытаться объяснить ситуацию.

– Сержант, это не люди, отвечаю. Не-не, мы все по правилам сделали, орали, чтобы остановились, долго орали, потом в воздух предупредительный, а они прут и прут. Ну мы это, ебанули по ним. Попали, точно попали, а им похер, как бессмертные, бля. Гранату закинули, а они…

– Так, разряжай, оружие на стол! Почему на связь не вышли? – спросил я, хотя с первого взгляда на радейку все было понятно. Основной и запасной аккумуляторы лежали на столе отдельно от радиостанции.

– Да она как раз разрядилась, а… – начал второй боец, Крапивин, кажется.

– А сменить аккумулятор или пешком до моей вышки сбегать мозгов не хватило, – закончил я за него. – Показывайте, в кого стреляли.

Вроде не пьяные, и дурью на вышке не пахнет, только порохом. Я прильнул к бойнице и посмотрел туда, куда указывал Фитиль. У крайнего ряда деревьев действительно маячили две человеческие фигуры, медленно, но верно продвигаясь все ближе. Наверняка этого вольные стрелки херовы не заметили, но одеты нарушители были в камуфляж.

– Дайте направленный на них, – сказал я и достал складной бинокль.

Бойцы метнулись к ручкам, управлявшим прожекторами, направляя лучи на двоих у леса.

Изрешеченные таким количеством пуль, что точно не имеющие никакого отношения к живым, к периметру медленно шли помощник начальника караула и один из солдат следующего наряда, того, который уже больше полутора часов назад должен был нас сменить.