Две ночи и тысячи дней (СИ) - ".Злобный Гений." - Страница 1

========== Гарем ==========

Шум. Посторонний шум, фоном присутствующий всегда. В этом особенность гарема, здесь никогда не бывает тихо. Всегда кто-то разговаривает, кто-то смеется, кто-то ест или пьет и тогда слышен звон посуды. И полог балдахина никогда не бывает достаточно плотным, чтобы приглушить эти звуки, доносящиеся из-за стен, полностью.

Дженсен лежал на невысокой кушетке, головой - на плотном валике, в основной комнате. Наперекор своим желаниям он редко прятался в своих покоях днем, желая знать, что происходит вокруг него. Али, мальчик-служка, расчесывал его волосы. Конечно, он мог и сам расчесаться, но так полагалось. Он молча пялился в узорчатый сводчатый потолок с невозмутимым видом и слушал, чем гудел гарем. А гудел он предстоящей свадьбой младшего сына шейха. Дженсен видел будущую жену; да что там, вон она, среди подружек. Обычная девушка, коих здесь множество; светлокожая и светловолосая, даже светлее, чем он сам, что для этих мест было редкостью и сразу выдавало в ней рожденную в Северных землях.

“Радуется, дурочка”, - думал он под мерные тихие “вжик”, издаваемые гребнем из слоновой кости и дерева, когда, повинуясь движениям служки, зубья чиркали по обивке кушетки. - “Чему? Неужели она думает, что после так называемой “свадьбы” все изменится? Судя по тому, что они обсуждают, похоже на то. Наивная. Можно было бы поверить в эту сказку, не будь Назир таким кобелем. Как была рабыней, так ею и останется, только теперь среди таких же”. Дженсену, как любимцу шейха, было много известно о пристрастиях и самого шейха, и его младшего сына. Да что там ему, всему гарему это было прекрасно известно. И все равно, эта дурочка думала, что теперь-то уж все изменится.

Дженсен фыркнул своим мыслям и зло усмехнулся. Его предстоящие торжества нисколько не заботили, даже наоборот. У него прибавится работы благодаря этим пиршествам, и в гареме, и за его пределами, хотя всегда можно уговорить шейха не делиться им с гостями. У Дженсена было в запасе несколько трюков, которые действовали на правителя безотказно. В противном случае придется молча улыбаться тем, кто больше заплатит. Но попытаться стоит.

- Все готово, господин, - пролепетал Али, убирая гребень в специальную шкатулку и доставая из нее флакон из зеленого стекла с ароматной водой.

- Ты свободен, - безразлично сказал Дженсен.

- Но господин…

- Тебе что-то непонятно?

Служка поднялся с колен, обошел его и, низко поклонившись, бесшумно исчез. Дженсен научился напускному безразличию очень быстро, привязанности могли дорого стоить в таком месте, как это.

И так повторялось каждый день. Традиции утра раздражали Дженсена вот уже сколько лет, и он старался, как мог, избавляться от излишнего внимания слуг, но никогда это не удавалось полностью. Не в таком месте, как гарем с его вечными шорохами, тенями и охранниками. Но Али был ребенком и его он держал ближе, всегда отсылая других.

Сев на кушетке, он пододвинул к себе небольшое резное зеркало на подставке и шкатулку, и принялся ворошить ее содержимое.

Глаза он подвел быстро, за несколько минут, верными отточенными с годами движениями. Шейх в свое время гнал посла в другую страну ради этих карандашей, они подчеркивали его глаза, делая яркий взгляд зеленых глаз более томным в свете свечей и огня. Затем последовала золотая пудра, которой Дженсен лишь слегка присыпал обнаженную кожу. Наконец, та самая ароматная вода: лаванда, апельсин и ваниль - любимые запахи его господина, и опять же дорогой подарок… один из многих, за которые его ненавидели больше остальных. И ни один из завистников не знал, чего ему стоили эти вроде бы обычные побрякушки.

Закрыв шкатулку и поднявшись, Дженсен подошел к большому зеркалу возле окна, за которым разлилась тишина огромного сада, нарушаемая лишь криками павлинов, и взглянул на себя: изумрудные шаровары и мягкие расшитые туфли, никаких рубашек и кафтанов, только тонкая золотая цепочка на бедрах, заканчивающаяся причудливым кулоном в виде цветка лилии. Говорят, лилия дарует вечную жизнь. Только здесь, в гареме, даже несколько лет проходят, словно две, а то и три вечности, проведенные в аду.

Соблазнительно улыбнувшись отражению, Дженсен отодвинул полог, закрывавший вход в его личные покои, мельком глянул на стражу и прошел по коридору. В главном зале возле центральных дверей его уже ждал Фарух:

- Господин желает тебя видеть.

Дженсен молча чуть улыбнулся: его господин и хозяин уже давно не мог обойтись без его компании даже за завтраком.

- Рад услужить моему господину, - мягко, словно мурлыкнула сытая кошка, сказал молодой человек, следуя за распорядителем гарема.

Шейх ждал его, развалившись на подушках перед низким столиком, на котором стояли изысканные яства.

Аккуратная короткая борода, уже наполовину седая. Столько же седины было в слегка растрепанных после сна волосах. Карие глаза, которые смотрели со смесью теплоты и похоти. Удивительный взгляд для того, кто повелевает чужой жизнью. Одет шейх был лишь в пестрый шелковый халат, не запахнутый до конца. Это был даже не намек, это было прямое обещание. Дженсен лишь робко улыбнулся - так, как нравилось шейху, и опустил глаза.

- Подойди, не стой в дверях, - раздался чуть хриплый голос правителя.

Дженсен медленно, покачивая бедрами, пошел вперед и опустился на колени, сев на пятки, между шейхом и столиком. Он взял фарфоровый чайник, расписанный традиционным узором и принялся наливать в пиалу уже заваренный травяной чай.

Когда горячие пальцы взяли его за запястье, он даже не вздрогнул. Он знал, что так будет, и был готов.

- Мой господин?

- Оставь чай. И иди сюда.

Дженсен подчинился, вернул на столик пиалу с чайником и выпрямился на коленях, ожидая дальнейших указаний.

Шейх же молчал, наблюдая за своим любимым питомцем, затем раздвинул ноги и не сказал ни слова. Да это и не было нужно, Дженсен уже давно выучил привычки того, в чьих силах было отнять жизнь или миловать.

Вновь смущенно улыбнувшись, молодой человек шагнул на мягкие ковры меж раздвинутых бедер и вновь опустился на колени, чуть прикусив губу и прикрывая веки, словно бы смущаясь.

- Как прошла твоя ночь? - спросил шейх, поглаживая Дженсена по щеке.

- Печально, - тихо ответил он.

- Почему же?

- Потому что я был одинок в эту ночь.

Шейх улыбнулся:

- За эти годы ты научился льстить мне как никто другой.

И это было правдой. Дженсен хотел жить и ему пришлось научиться тому, чего он никогда не знал: ласкать словом, льстить вздохом и взглядом, услаждать слух другого ради собственной жизни. В ответ на замечание шейха Дженсен улыбнулся и облизал пухлые губы. Шейх никогда не уставал повторять…:

- Надеюсь, твои сладкие губы смогут льстить не менее виртуозно.

…что именно его нетипичные для мужчины губы стали тем, что привлекло его внимание в первую очередь тогда, когда во дворец привезли очередную партию рабов. Когда-то очень давно. Дженсену казалось, что это было в совсем иной жизни, может быть даже и не в его.

Данный ритуал был не каждодневный, но достаточно частый. Шейх любил, чтобы его орально ублажали до, во время или после завтрака. В основном, до и во время. Сегодня шейху хотелось до завтрака. Дженсен знал, что так будет, еще когда шел по просторным коридорам дворца к покоям правителя следом за Фарухом. Он знал, что придет и будет изображать из себя покорную игрушку, знал, что ему нужно начать наливать чай, знал, что, скорее всего, шейх подзовет его к себе, так или иначе обозначив свое желание - сегодня это был едва запахнутый халат на голое тело. Все именно так и произошло, как он предполагал. Жизнь во дворце не отличалась разнообразием. И пока шейх издавал едва слышные, хриплые стоны, Дженсен отстранено думал о том, как уговорить Маджана, главного библиотекаря, дать ему несколько новых книг, чтобы почитать в свободное время.

В отличие от большинства слуг, рабов и гаремных шлюх, Дженсен читать умел и любил. Его мать… еще в той, прошлой, уже почти позабытой жизни, научила его буквам и словам и Дженсен ценил это умение до сих пор. Потому что когда Маджан был в благостном настроении или когда Дженсену удавалось принести библиотекарю яства со стола шейха, которых большинство обитателей дворца и не видывало в своей жизни, библиотекарь разрешал Дженсену взять на время и спрятать среди подушек и тканей несколько небольших книг об истории государства или древние сказки, или даже одну-две истории о любви, в основном привезенные из дальних стран. Шейх, его властитель и хозяин, был богат, несметно богат, но и тратил он деньги лишь на то, что любил - на еду, особенно заморские сладости, на оружие для своей армии, на библиотеки и на своего любимца Дженсена. Но Дженсен никогда не скажет шейху о своем умении читать. Это могло навлечь беду, потому что шейх был слишком подозрительным, и даже любимую игрушку можно временно заменить другими наложниками, пока распорядитель гарема будет искать нового кандидата на эту роль…