Две ночи и тысячи дней (СИ) - ".Злобный Гений." - Страница 4

- Дженсен, с тобой все в порядке? - обеспокоенно спросила Асиара, молодая наложница, полулежавшая на подушках рядом. Они никогда не ставили друг другу палки в колеса и вроде бы даже дружили.

Дженсен стряхнул колдовское наваждение, отвел взгляд от принца, который уже здоровался со своим братом и его будущей женой, и спокойно сказал, чуть улыбаясь:

- Да, все отлично. Просто слегка кружится голова.

- У меня тоже.

- Потерпи еще немного. Близится ночь.

И все остальное, что приносила она с собой. Раньше у Дженсена не было особенного желания проводить ее в постели шейха или в любой другой постели, то сегодня он сам этого возжелал. Он хотел провести хотя бы час в объятиях Халеда.

Эта мысль… заставила вздрогнуть, потому что была страшной для того, кто хотел жить. И все же она уже родилась в его одурманенной гашишом, танцами и музыкой голове…

Принцу принесли резной стул, на который бросили мягкую шелковую подушку. Халед снял меч, положив его рядом. Девушка-служанка, одна из наложниц, предложила ему бокал вина и яства на подносе. Принц отрывисто кивнул и взял бокал, отвергнув поднос. Но девушка осталась стоять в склоненной позе - так было положено. Дженсен прекрасно помнил эту позу. Через полчаса спина просто отваливалась, мышцы сводило и руки начинали заметно дрожать - отличный повод для наказания.

В сторону наложниц и наложников принц даже мельком не взглянул, о чем-то разговаривая с отцом и гостями. Дженсен же украдкой бросал на принца взгляды и даже начал легонько елозить, невольно, а может и вольно, возбуждая себя все больше. Хотя казалось бы, куда уж больше. Но за эти годы гарем научил его многому. И первое правило: спрячь все свои чувства. В том числе похоть к внезапно пожаловавшему принцу. Потому что твой хозяин - его отец.

Дженсен вздохнул и велел принести еще один кальян. Асиара вновь обеспокоенно на него посмотрела, но на этот раз промолчала.

Дженсен посмотрел на гостей: все пили, говорили и курили. Казалось, даже шейх сейчас слишком занят, чтобы обращать внимание на свои игрушки.

- Я сейчас вернусь. Подожди меня.

Дженсен поднялся, встряхнулся, расправил плечи, чуть прикрыл подведенные глаза и медленной походкой направился к ложу шейха, прихватив по пути поднос со сладостями.

- Мой господин.

Ему, как смотрителю гарема и любимчику шейха разрешалась такая вольность, как подойти к господину во время бесед, присесть рядом и иногда даже говорить, если спрашивали. Вольность, за которую любого другого могли бы казнить.

Сегодня его хозяин был в благостном настроении.

- Дженсен, мой мальчик, - шейх улыбнулся и принял с подноса карамель в шоколаде.

Дженсен скромно улыбнулся и склонил голову. Взгляды, обращенные на него, пылали похотью и жаждой. В особенности взгляд младшего сына шейха. Дженсену уже не раз довелось побывать в его постели и пусть это было давно, он очень надеялся, что сегодня этой участи он также избежит. Тем более, что его тело жаждало до едва заметной, но все же дрожи мужчину, который даже не обращал на него внимания. Пусть он был рабом, пусть он раздвигал ноги ради того, чтобы жить лучше других таких же рабов, но даже ему иногда хотелось самому выбирать кто будет его ласкать.

- Ты что-нибудь хотел?- мягко спросил шейх, положив ладонь на его шею и чуть погладив.

- Мой господин не опечалится, если я прогуляюсь в саду недолго?

- Тебе здесь скучно?

И вот опять. Снова. Каждый миг он должен выживать.

- С тобой, господин, не может быть скучно. Но одной из девушек нехорошо после кальяна, - он махнул рукой, указывая на нее, - и я хотел бы помочь ей освежиться. Ведь это моя забота и обязанность.

- А, та девочка. Асиара, - конечно же, шейх следил за теми, кто бывал в его постели. Поэтому знал, о ком Дженсен говорил, и дал это понять.

- Да, господин. Она создана была всевышним хрупкой, и я приглядываю за ней.

- С этим ты всегда справлялся хорошо, - признал шейх. - Отведи ее в сады, ненадолго. Но потом возвращайтесь.

- Спасибо, господин, - Дженсен вновь поклонился, а затем явил улыбку, которая всегда предназначалась только шейху, и провел кончиками пальцев по его руке, мимолетно и чуть царапнув кожу ногтями. После чего буквально исчез.

Принц, слышавший эту беседу, мельком глянул на появившегося рядом с отцом наложника. Смазливое разукрашенное лицо, светлые волосы. Мехенди, подведенные глаза. Отцу всегда такие нравились, будь то мужчина или женщина. Отец говорил, что они напоминали ему об их матери.

Может так оно и было, но он не помнил свою мать. Она умерла, когда он был ребенком, вскоре после рождения Назира, его брата. Став старше, он начал сомневаться, что отец говорил правду. И он, и его брат пошли в отца - они были черноволосы и темноглазы. Ничего в их облике не говорило о том, что их мать чем-то отличалась. Но он не развеивал свои сомнения. Зачем? Кому нужна правда, когда твой отец - шейх? А матери давно уж нет.

Вскоре он извинился и ушел освежиться. На деле просто сбежал от пьяных разговоров, приправленных гашишем. Но, увы, отдохнуть он не смог. Выйдя в закрытые сады дворца, он прошел не так далеко, прежде чем услышал голоса, а затем и увидел происходящее, пока лишь спрятавшись среди кустов акаций и пустынных роз.

Это был тот самый наложник. Рядом с ним лежала, судя по всему без чувств, еще одна наложница, а на разукрашенного мальчишку наступал Казирим - третий советник отца.

- Брось, мальчишка, и не артачься. Ты же сам понимаешь, что если я попрошу, шейх тебя отдаст мне прямо сейчас, - голос Казирима был неприятен, но чего еще следовало ожидать от тощего вертлявого прихлебателя, коим советник и являлся. По крайней мере, на взгляд принца.

Наложник к его удивлению, вместо того чтобы испугаться, вскинул голову и спокойно сказал:

- У тебя денег не хватит никогда, чтобы я провел с тобой хотя бы час.

- Ах ты, вшивая падаль! - советник замахнулся рукой для удара.

И был остановлен твердой рукой наложника. Тот перехватил карающую длань и бросил:

- Не забывай, Казирим. Мои подопечные молчат, лишь потому что я велел. Ты не убил еще ни одну девушку, но можешь быть уверен: если хоть кто-то из девушек и юношей не проснется утром после твоего очередного тайного визита, тебя ничто не спасет. А ты уже имел честь слышать те истории, что ходят вокруг гарема. Так вот, не все из них ложь. - И получил удар спустя минуту, когда выпустил руку обидчика. Улыбнувшись, он коснулся пальцами рассеченной губы и хмыкнул. - Твой страх тебя и погубит. Моли богов, чтобы это был не я. До твоей жалкой души мне нет дела, поганый пес, но… - и снова последовал удар. На этот раз в солнечное сплетение. Казирим был слаб и хил, но шейх мог заметить отметины и Дженсен уже гадал, что же он скажет господину. Ведь лицо любимой игрушки всегда должно быть идеальным.

Но сегодня он не смог сдержать свой гнев. Глядя, как лекарь залечивает очередную девушку или юношу после ночных визитов советника, он лишь сильнее сжимал кулаки. Но пока ничего не делал. Это было слишком опасно.

Принц молча наблюдал за этой сценой. Любимая игрушка его отца обладала отнюдь не кротким нравом. Был ли он удивлен? Немного. Как правило, в наложники выбирали лишь определенных людей, и в их число уж точно не входили обладатели подобного темперамента - возни много, а лишние проблемы никому не нужны. Чем же этот мальчик так очаровал отца? Он одернул сам себя. Понятное дело, чем. Он не сомневался, что человек подобного нрава быстро понял, что и как надо делать, чтобы выжить здесь.

Лишь одно было неоспоримо. Наложники, и наложницы, принадлежали его отцу, шейху, и портить чужой товар воспрещалось не членам семьи.

- Что я слышу, Казирим, - с желчью в голосе произнес Халед, выходя из своего укрытия. Советник был уже не молод, но он с трудом вспоминал его лицо. - Мой отец позволил тебе утолять свою похоть, а ты портишь то, что принадлежит ему? Отцу это не понравится.

- Он не поверит! - с вызовом бросил тот, вскинув подбородок с куцей бородкой, когда удивление от неожиданного появления принца прошло. - Я его верный советник и служу верой и правдой уже много лет.