И вечный поиск… (Книга о вечной жажде открытий, о поисках и находках, о путешествиях в прошедшее и б - Мезенцев Владимир Андреевич - Страница 24

Но трудности и препятствия на пути не остановили русского путешественника.

И вот наконец экспедиция в районе, где может находиться Лоб-Нор. Она достигла реки Тарим, спустилась по ее течению и вышла к озеру, которое местные жители называли Кара-Буран — Черная буря. Это озеро оказалось лишь своеобразной остановкой реки, Тарим вытекает из него и несет свои воды дальше.

«По выходе из Кара-Бурана, — записал позднее в дневнике Н. М. Пржевальский, — Тарим снова является порядочной рекой, но вскоре начинает быстро уменьшаться в своих размерах. Тому причиной служат отчасти многочисленные канавы, посредством которых жители отводят в стороны (для рыболовства) воды реки. С другой стороны ее давит соседняя пустыня, которая все более и более суживает площадь орошенного пространства, поглощает своим горячим дыханием всякую лишнюю каплю влаги и окончательно преграждает Тариму дальнейший путь к востоку. Борьба оканчивается. Пустыня одолела реку, смерть поборола жизнь. Но перед своей кончиной бессильный уже Тарим образует разливом последних вод обширное тростниковое болото, известное с древних времен под именем Лоб-Нора».

Возвратившись в Россию, ученый опубликовал подробный отчет о своем походе. И тут среди географов разгорелись споры. Одни говорили: если Пржевальский побывал на озере, известном еще ученым Древнего Китая, то оно должно находиться совсем не там, где его показал на карте Пржевальский. Географы даже заподозрили путешественника в том, что он не был у озера Лоб-Нор.

В этом споре, как это нередко бывает, правы были обе стороны. Ибо любая истина всегда конкретна. Когда это простое, но очень важное обстоятельство забывается, люди говорят на разных языках, не находя согласия.

Спорщики не учли того, что китайские картографы и Пржевальский наблюдали и описали озеро Лоб-Нор разных времен. А оно кочевало, перебираясь с места на место по обширной впадине между двумя горными хребтами. При этом изменялись и очертания озера.

Тарим и его притоки питают озеро. Летом, когда в горах тает снег, многоводная река легко размывает на своем пути песчаный грунт пустыни, разделяется на десятки протоков. Основное ее русло часто меняется и временами прекращает снабжать водой Лоб-Нор. Озеро исчезает.

Но Тарим не забывает своих «обязанностей»: он находит в большой пустынной котловине другое подходящее место для своих вод — озеро появляется в другом месте.

Тут возникает любопытный вопрос: высохшее в одном месте и возрожденное в другом, но питаемое водами одной и той же реки — это тот же Лоб-Нор? Или каждый раз это новое озеро?

Если считать, что у этого озера один и тот же «отец» — Тарим, то, пожалуй, это Лоб-Нор, где бы он ни находился. Но можно рассудить и так: высыхающие и вновь рождающиеся озера — родные братья, дети одного отца.

В 1923 году Конче-Дарья, приток Тарима, потекла по новому руслу, и Тарим обеднел водой, низовья его пересохли, и Лоб-Нор Пржевальского исчез. Исчез, чтобы снова возродиться там, где его обозначали на древних китайских картах. Через семь лет длина этого озера достигала ста километров, ширина — пятидесяти.

Прошло еще два десятка лет — это большое озеро исчезло. Побывавшие в тех местах путешественники увидели безводную пустыню. Воды Тарима и Конче-Дарьи в который раз проложили себе новый путь в песках.

В 1952 году в Лоб-Норской котловине снова возник водоем, но совсем других очертаний и значительно меньше. «Лоб-Нор возродился, но надолго ли? — писал географ профессор Э. М. Мурзаев. — Вероятнее всего, он умрет совсем. Это озеро представляет собой громадную испарительную чашу, где бесцельно расходуется ценная в условиях пустыни пресная речная вода. Между тем… земледельцы Кашгарии могут шире использовать водные ресурсы Тарима и Конче-Дарьи и пустить их воды на орошение».

В трудах знаменитого древнегреческого историка Геродота, прозванного «отцом истории», есть описание египетского похода персидского царя Камбиза.

Из Фив к оазису Сива вышла пятидесятитысячная армия. Воины с трудом продвигались вперед. Вокруг, насколько хватал глаз, лежали гряды песков. Это была Ливийская пустыня.

Спустя семь дней персы достигли оазиса Харга и… исчезли. Пятьдесят тысяч человек!

Что случилось?

Геродот объяснил это так: воинов Камбиза погубила сильнейшая песчаная буря, какие нередки в тех местах.

Описание таких бурь оставил нам русский путешественник прошлого века А. В. Елисеев, много лет исследовавший пустыни Северной Африки. Ученый написал четыре книги под общим названием «По белу свету».

«Около полудня, — рассказывает он, — мы притаились под тенью шатра и не переживали, а перемучивали казавшиеся бесконечными часы полуденного зноя. Но вот в раскаленном воздухе послышались какие-то чарующие звуки, довольно высокие, певучие, не лишенные гармонии, с сильным металлическим оттенком; они слышались отовсюду, словно их производили невидимые духи пустыни. Я невольно вздрогнул и осмотрелся кругом. Пустыня была так же безмолвна, но звуки летели и таяли в раскаленной атмосфере, возникая откуда-то сверху и пропадая будто бы в землю.

— Не к добру эти песни, — сказал проводник. — Песок поет, зовет ветер, а с ним прилетает и смерть.

То веселые, то жалостные, то резкие и крикливые, то нежные и мелодичные, они казались говором живых существ, но не звуками мертвой пустыни. Никакие мифы древних не могли придумать чего-либо более поразительного и чудесного…

Я вышел из палатки, чтобы осмотреть место, откуда слышались таинственные песни песков. Пустыня по-прежнему была безмолвна, и звуки замерли сразу так же, как и внезапно начались. Но в раскаленном воздухе слышалось уже приближение чего-то нового, ужасного…

Огромная дюна, стоявшая перед нами, была неподвижна и мертва, но вершина ее уже ожила. Легким облачком закурился на ней песок, подхватываемый струей горячего ветра. Скоро закурились и другие дюны, горизонт померкнул, прозрачность его исчезла, и небо как будто приблизилось к земле.

Прошло несколько минут, и клубы пыли и песка закрыли солнце.

— Не к добру эти песни, — повторил проводник. — Духи песков гневаются. Ставьте шатры!»

Не прошло и четверти часа, как столбы пыли закрыли солнце. Нечем стало дышать, люди и животные задыхались. В красновато-бурой мгле исчез горизонт. Налетел яростный, огненный ветер — самум.

Люди, накрывшись с головой плащами, прижались к земле и верблюдам. Песчаная пыль набилась в уши, рот, нос, глаза. От жары температура поднялась до пятидесяти градусов, многие теряли сознание…

Самум — по-арабски значит ядовитый, отравленный. С давних времен у этого ветра мрачная слава. Он погубил немало караванов. В 1805 году, по свидетельству современников, самум засыпал песком караван, состоявший из двух тысяч человек и тысячи восьмисот верблюдов. Вполне вероятно, что он погубил и армию Камбиза. Тайну ее исчезновения приоткрыли ученые-египтологи.

Несколько лет назад научная экспедиция египтологов обнаружила в песках недалеко от оазиса Харга множество человеческих скелетов и тысячи глиняных кувшинов. Специалисты определили: возраст находок — не менее двух тысяч лет, а кувшины не походят на те, которые делали египтяне и арабы. Похоже, что найдено место гибели персидских завоевателей.

…Венгерский ученый А. Вамбери, живший в прошлом веке, путешествовал по Средней Азии. Песчаная буря застала его на переходе из Бухары в Хиву.

Утром караван остановился на станции, носящей название Адамкирилган (Место гибели людей). Достаточно было взглянуть вокруг, чтобы убедиться, что название дано недаром.

Кругом песок, песок, песок. Ни птицы в воздухе, ни животного на земле. Никаких признаков жизни.

«Несмотря на томительную жару, мы принуждены были идти днем и ночью, по пять-шесть часов сряду. Приходилось спешить: чем скорее мы выйдем из песков, тем меньше опасности попасть под теббад (лихорадочный ветер), который может засыпать нас песками, если застанет на дюнах… Когда мы подошли к холмам, то караван-баши и проводники указали нам на приближающееся облако пыли, предупреждая, что надо спешиться».