Выбери любимый жанр

Западня - Чернышев Николай Исакович - Страница 10


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

10

Вон серое пятно от нашего костра, а вон и желанный мешок на суку. Петя бегом припустил вперед и начал быстро взбираться по стволу дерева.

— Осторожнее, Петро! Силенка-то у тебя не то, что раньше, не сорвись!

Но Петя не обращал внимания на мои предупреждения. Он быстро влез на дерево, ловко снял мешок и собрался было спускаться вниз, но задержался, что-то внимательно рассматривая.

— Ну, что ты там застрял? Бросай его вниз — ничего с ним не случится!

— А его кто-то разорвал, и хлеба тут нет! Что же это такое, а?

Когда Петя спустился вниз, я увидел, что в мешке зияла огромная дыра. Хлеба, картошки, сухарей и концентратов, упакованных в бумагу, не оказалось. Невредимыми остались лишь мясные и рыбные консервы да сахарный песок, лежавший в железной банке. Кто-то воспользовался нашим отсутствием и бессовестно нас ограбил.

— Ты что же, Шерлок, плохо караулил наши вещи? — начал я выговаривать псу, виновато вилявшему хвостом. — В лесу, брат, рот не разевай — здесь немало охотников поживиться чужим добром. Впрочем, сами виноваты, надо было внизу оставить. Ты, наверно, и видел, как расхищали наши припасы, а сделать ничего не мог. Ну, да нам и оставшегося хватит с лихвой. Хлеб только жалко. Как мы о нем мечтали!

Мы быстро развели костер, вскипятили чай, подогрели консервы и наелись так, что даже в боках закололо. Шерлоку за его заслуги преподнесли здоровенный кусок сала.

Пришло время решать, что делать дальше. Я было хотел уже объявить о предстоящем походе домой, но вовремя вспомнил наказ профессора — обязательно собрать образцы. А ведь мы не вынесли из-под земли ни одного образца, ни одной пробы, если не считать окаменелой рыбы.

— Знаешь, Петро, придется мне спуститься в штольню за пробами руды. Давай-ка, пойдем быстрее, может, тогда успеем сегодня же отправиться домой.

Петя недовольно поморщился, но возражать не решился — задание есть задание. Мы двинулись к тому шурфу, через который всего два часа назад выбрались на свободу. По пути подошли к входу в злополучную штольню. Метра на четыре вход был свободен, дальше темнела покатая стена обвала.

Второй раз я, по понятным причинам, спускался под землю без особого удовольствия. В голову лезли разные доводы, сославшись на которые можно было отказаться от опасного предприятия. Однако у меня все же хватило мужества отклонить все «уважительные» причины. С помощью веревки, привязанной к стволу деревца, я спустился на дно шурфа.

Петю я очень тщательно проинструктировал на случай несчастья. Если со мной что-нибудь произойдет, он должен быстрее идти домой и сообщить о случившемся своим родным.

И вот я опять в затхлой атмосфере подземелья, но теперь уже один. Чтобы не возвратиться раньше времени, я еще наверху поставил перед собой задачу — взять не менее семи проб из разных концов рудника. Каждая проба занимала не менее получаса. Молотком и топориком приходилось выдалбливать широкую борозду от самого потолка до дна выработки. Под стенку подстилался плащ, на который падала отбитая порода. Все это делалось в темноте — долбить песчаник и одновременно светить фонариком было невозможно.

Сказывалось двухдневное нервное перенапряжение. Мне все время казалось, что каменный потолок вот-вот рухнет. Временами я отчетливо чувствовал, что земля под ногами вздрагивает — хотелось тут же бросить все и бежать к спасительному выходу. Сейчас совестно вспомнить об этом, но вышел я к шурфу не с семью, а всего лишь с тремя пробами. И только когда выкарабкался через нору на дно шурфа, почувствовал такие угрызения совести, что снова вернулся. В отместку за свою слабость пошел за пробами в самые отдаленные и укромные уголки рудника. В конце концов я отобрал восемь рудных проб.

Когда я вернулся к Пете, стрелки часов приближались уже к шести вечера. О немедленном выходе не могло быть и речи. Оставалось переночевать на месте, а с утра выйти в путь, чтобы к концу дня добраться до Степановки. Я еще раз осмотрел отвалы и многочисленные обвалившиеся выработки. После этого вернулся к костру и стал рассматривать образцы, собранные на поверхности и в руднике. Мне показался странным цвет того куска песчаника, на котором был отпечаток рыбы. Порода отливала какой-то тусклой свинцово-серой желтизной. Я капнул на нее соляной кислотой, а потом на всякий случай — образец был внешне явно нерудный — брызнул на сырое от кислоты пятно аммиачным раствором. К моему неописуемому удивлению на сером песчанике появилась яркая зелень. Что за чудо, медная руда! Да и по весу чувствуется, что это не обычный песчаник. Но почему же тогда он не окрашен в зеленый или синий цвет? Новая загадка! Было над чем поломать голову.

Решение появилось неожиданно. Вспомнилось, что читал где-то о встречающейся вместе с малахитом и азуритом руде, состоящей из медного блеска, или, как его еще называют, халькозина. Его цвет — как раз свинцово-серый. Сразу стало понятно, почему отвалы здешнего рудника богаты рудой. В те времена, по всей вероятности, еще не знали об этом типе руды, а добывали только ярко окрашенную. Эту же невзрачную рудную породу, гораздо более богатую, чем малахитово-азуритовая, незаслуженно отбрасывали в отвалы. Влага и воздух действовали на халькозин, и он постепенно превратился в медную синь и медную зелень. В те годы, когда к отвалам приходил дед Никиты Митрофановича, руда была еще свежая, она сохраняла свою прежнюю скромную окраску. К тому же времени, когда остатки этого рудника видел сам Никита Митрофанович, весь халькозин претерпел чудную метаморфозу и отвалы приобрели теперешний облик.

Наступил вечер. Солнце спряталось за верхушками деревьев. Сидеть у костра было невыразимо хорошо. Слабый жар раскаленных угольков приятно обдавал домашним теплом. Я чувствовал себя так, как, вероятно, чувствовал себя каждый, кто выполнит нужное и трудное дело. Хотелось сделать что-то еще более значительное, связанное с еще большими опасностями и невзгодами. Всем своим существом испытывал я ту счастливейшую невесомость, когда ничего не болит и ничто не тревожит.

Петя лежал рядом, облокотившись на мешок, и, не двигаясь, пристально смотрел через костер куда-то вдаль. Шерлок спал тут же, свернувшись в клубок. Видно было по всему, что и мои товарищи пребывают в прекрасном расположении духа…

Два дня спустя я благополучно прибыл в партию. Рассказал о своих приключениях товарищам и написал подробный отчет Николаю Петровичу. В письме изложил предложения о более тщательном изучении осмотренного нами с Петей громадного рудника, высказал мнение, что поблизости от такого крупного месторождения обязательно должны быть и другие значительные залежи.

Но не суждено было получить ответ на это письмо. До нас сначала дошла неприятная весть: профессор тяжело болен. А еще через несколько дней мы узнали о смерти нашего учителя и близкого друга.

Отсутствие руководителя и вдохновителя работ сразу сказалось. Несмотря на то, что по проекту наша партия должна была работать и на следующий год, пришлось закончить свою деятельность, еле завершив летний полевой сезон. Итоги наших исследований оказались недостаточными — удалось сделать лишь кое-какие предварительные и самые ориентировочные выводы.

Много воды утекло с тех пор. Я уже давно окончил университет, работал во многих местах Прикамья, но и до сих пор живо интересуюсь медной рудой. Смотрел медные залежи в других районах Пермской области, перечитал сотни книг и еще больше уверился в том, что обязательно надо возобновить добычу наших руд. Не сомневаюсь, что настанет время, когда на тех местах, где наши прадеды одной кайлой добывали славу русскому горному промыслу, возникнут рудники и заводы, оснащенные самой передовой в мире техникой. Пермский край, дающий нашей стране громадные количества соли, нефти, газа, каменного угля и других богатств, подарит Родине многие тысячи тонн знаменитой чистой «штыковой» меди.

Западня - i_005.jpg
10
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело