Безмолвные тени Раминара (СИ) - Бланк Эль - Страница 16

Итак. Решено. При первой же возможности воспользуюсь прибором!

Перевожу взгляд на сидящего у моих ног пса. Чувствует, что виноват. Морду на матрас положил, глаза сделал жалостливые. Не-е-ет, дорогой мой! Я с тобой разговаривать не буду! Что бы я для себя не решила, а ты всё равно провинившийся! Буду морально наказывать.

Решительно отталкиваюсь от мягкой поверхности, приступая к привычному ритуалу сборов на работу. На дога принципиально больше не смотрю. Хотя и замечаю боковым зрением, что следит он за мной пристально, ни на секунду не выпуская из поля зрения. И всё так же, как привязанный, топает следом. И в столовую, и в лабораторию. А ведь я его не зову. И под мой рабочий стол залезает, как обычно, чтобы не мешать. Он там так успешно прячется, что иногда я сама забываю о его незримом присутствии. Особенно, если весь день приходится крутиться, как белке в колесе.

Из четырёх лаборантов нас сейчас только двое — остальные, как и я неделю назад, отдыхают на базе. А запросы у Леонова ещё те! На всех хватает с избытком. Так что… Почистить клетки. Покормить оголодавших за ночь подопытных. Загнать парочку в нейростимулятор. Проследить за поведением. Заполнить протоколы. Ввести результаты в программу. Разобрать вчерашние записи. Голова кругом!

Вспоминаю о своих грандиозных замыслах, только когда профессор едва ли не пинками выгоняет нас из лаборатории:

— Семь часов! На выход! Вы мне больше не нужны. Утром не опаздывать!

Ой! Как же так?!

Расстраиваюсь, а делать нечего. Послушно покидаю помещение, отправляясь на ужин. Ладно. Не сегодня, значит завтра. Не завтра, так послезавтра. Всё равно найду возможность!

— Привет, малышка, — сидящий за столиком мужчина поднимается мне на встречу, галантно отодвигая стул. — Опять волосы убрала?

Ян. Возмутитель душевного спокойствия. Который, к моему тщательно скрываемому удовольствию, не исчез, увязнув в бесконечной массе собственных дел. Наоборот. Всё глубже и глубже проникает в мою жизнь. Словно что-то для себя решил и теперь начинает действовать. Во-первых, настоял на том, чтобы мы ужинали вместе. Во-вторых, чаще появляется в лаборатории, пусть и под предлогом контроля эксперимента, но сам факт! По имени меня почти не называет, выбрал эпитет и упорно его использует. Старается быть в курсе моих проблем, подарки дарит, провожает… А смотрит как!

— Я прямо с работы, — вздыхаю устало. — Не успела к себе зайти.

— Леонов зверствует? — внимательный взгляд пробегает по лицу.

— Да нет, просто дел много.

Я принимаюсь поглощать всё того, что он натаскал на стол. Есть хочется! С таким режимом я даже обедать не успеваю. Несколько минут мне предоставляют для того, чтобы спокойно это делать, а потом…

— Ты обещала мне кое-что рассказать, — коварно улыбаются красивые губы. Рука скользит по скатерти, добираясь до моей. Пальцы на мгновение касаются кожи, нежным поглаживанием и исчезают, заставляя желать большего. И не подавать вида.

— Помню, — киваю, принимаясь за краткий пересказ своего скучного и отнюдь не насыщенного событиями детства. Не понимаю, что в нём можно найти занятного, но Ян так упорно желал услышать именно это, даже взамен пообещал поведать о своей жизни, что я махнула рукой. Интересно ему? Пусть наслаждается. А потом и я получу возможность удовлетворить своё любопытство.

Мужчина слушает, не перебивая, задумчиво ощипывая виноградную гроздь.

— И вы с братом всё время жили в этом доме? — недоверчиво спрашивает, когда я замолкаю. — Никогда никуда не переезжали?

— Ну да, — подтверждаю, оставляя от фруктовой ветки зелёный скелет. — Только в него меня примерно в годик привезли, а так я в другом месте родилась.

— Где именно? — заинтересованно сверкают тёмные глаза.

— Где-то в безбрежных просторах Тихого океана, — тяну нараспев. — На "Тритоне", — уже серьёзнее поясняю, заметив его недоумение. — Это исследовательский корабль, на котором папа работает. И мама.

— И ты его не помнишь? Корабль? — Ян явно стимулирует меня к продолжению.

— Нет, конечно! — смеюсь. — Я же крошка была совсем!

— А когда подросла, ты туда не ездила? — упорно старается что-то вызнать собеседник.

— Нет, — бросаю кратко.

Его вопрос пробудил не самые приятные воспоминания. Я ведь действительно столько раз просила родителей взять меня с собой. Хоть разочек! Мне так хотелось посмотреть на океан, почувствовать себя путешественником. Тем более брат, до того, как я родилась, долгое время жил и работал с на корабле! Ему разрешали. А я каждый раз получала отказ. Было обидно, хоть мама и успокаивала меня, объясняя, как трудно жить в суровых, практически походных условиях. Это же не круизный лайнер. Я соглашалась, потому что не хотела её огорчать. И ждала следующего приезда родителей, чтобы попробовать снова. А потом уже и просить перестала, осознав всю бессмысленность моих попыток.

— И твои родители сейчас в плавании? — не успокаивается любопытный тип.

— Да, но скоро возвращаются, — вспоминаю о сроках и мрачнею. Ну и не удерживаюсь от укола: — А из-за условий навязанного тобой контракта я их не увижу.

Взгляд мужчины становится растерянным. Несколько секунд Ян молчит, постукивая пальцами по столу.

— Извини, — неожиданно он просит прощения. — Я же ничего не знал, — даже руками виновато разводит. — Но ты не расстраивайся, я обязательно что-нибудь придумаю.

— Правда? — у меня аж сердце замирает от перспектив.

— Конечно.

Ласковый взгляд скользит по мне, отзываясь предвкушением новых ощущений, которые незамедлительно следуют, потому что моя ладонь вновь оказывается в плену его пальцев. Сильных и нежных. Настойчивых, но готовых отпустить.

Стараясь не показывать, насколько мне приятно подобное внимание, осторожно забираю руку, возвращаясь к прерванной трапезе. Чай и сладкое. То, что нужно, чтобы перебить желание продолжить физическое взаимодействие.

Проследив за моими действиями, Подестов тоже берёт чашку, чтобы налить себе коричневый напиток.

— Теперь твоя очередь, — я напоминаю ему о нашем уговоре. — Я же выполнила своё обещание, — сосредоточенно разыскиваю в вазе с пирожными мои любимые. Заварные с кремом. И не нахожу. Ян забыл их положить?

— Держи. — Он пододвигает ко мне целую тарелку. Прятал, видимо, до поры до времени. — Хватит?

— Издеваешься? — фыркаю. — Если я столько съем, то растолстею.

— Правда? Я не подумал, — «испуганно» округляет глаза визави. — Давай обратно, — заявляет решительно, протягивая к сладостям конечность с хищно растопыренными пальцами, — Нельзя портить такую фигурку.

— Ян! — стремительно отодвигаю добытое от него подальше. — Ты мне зубы не заговаривай, — непреклонно возвращаю мужчину к разговору. — Рассказывай!

— Ладно, — он убирает руку, пожимая плечами. — Но тебе навряд ли понравится моя история. В ней не так много спокойных моментов, как в твоей.

Ян замолкает, уходя в себя, а я, заинтригованная его словами ещё больше, терпеливо жду продолжения, отправляя в рот сладкий шарик.

— Я родился в обычной семье, — наконец, он начинает говорить. — Отец — юрист в торговой компании, мать — преподаватель биологии в школе. У меня есть сестра, она старше меня на четырнадцать лет. Мы росли не в самой спокойной обстановке. Родители постоянно ссорились. У матери кроме отца был другой мужчина, и она периодически уходила к нему. Пропадала на несколько дней. Потом возвращалась. Просила прощения. Говорила, что больше никогда к нему не пойдёт. А потом исчезала снова. Отец очень её любил. Прощал. А мы с сестрой оказывались в эпицентре всех этих раздоров, постоянных скандалов и истерик матери… — Ян на несколько секунд замолкает, барабаня пальцами по столу. — Когда мне было шесть, тот мужчина окончательно её бросил. А ещё через четыре года мать не выдержала и покончила с собой. Спрыгнула с балкона на асфальт… Двенадцатый этаж, — поясняет, горько усмехаясь. — Отец очень переживал. Он даже со мной не мог нормально общаться. Сестру вообще выгнал из дома, заявив, что она больше всех виновата в её смерти. Я его не осуждаю, у него были для этого основания, — взгляд мужчины становится злым, челюсти сжимаются, даже зубы чуть слышно скрипят. С минуту он молчит, возвращая себе самообладание, и продолжает: — Я тоже недолго выдержал, сбежал, начав самостоятельную жизнь при первой же возможности. Вот так, — грустно улыбается, возвращаясь ко мне взглядом. — Разочарована?