Наследник Барбароссы (СИ) - Лысак Сергей Васильевич - Страница 15

Оказавшись в своей крохотной каютке на "Кирлангич", Иван с удовольствием растянулся на койке и подумал, что же его ждет дальше? Выходя из Керчи, он даже представить себе не мог, что рядовое в общем-то плавание выльется в такие опасные приключения, которые ему, как тайному подсылу войскового атамана, совершенно не нужны. И теперь приходися изворачиваться, действуя в интересах турок, чтобы просто выжить. Сказал бы кто раньше, насмех такого шутника бы подняли… И что теперь? Вряд ли Кемаль-паша рискнет прямо сейчас высаживать десант и штурмовать Тунис. Задерживаться здесь надолго тоже нельзя, запасы не бесконечные. Скорее всего, пошлет один корабль в Истанбул с сообщением о случившемся и запросит подкрепления. А там — как султан решит. Если его предположения верны и все эти бунты затеяны с целью отвлечь силы турок от чего-то более важного, то возле Туниса их не оставят, а пошлют в другое место. Туда, где действительно станет жарко. Вот "повезло"! Ладно, в конце концов, деваться все равно некуда, а находясь на службе в турецком военном флоте он не только обезопасит себя от возможных подозрений, но и получит уникальный шанс пробраться наверх в турецкой чиновничьей пирамиде. Тем более, структура власти в Османской империи резко отличалась от аналогичных структур в Европе. Главной отличительной особенностью было отсутствие требований об аристократическом происхождении, чем грешили буквально все европейские страны, поскольку самой аристократии в ее европейском понимании у османов просто не было. В Османской империи теретически любой человек, обладающий нужными знаниями и способностями, мог занять любую государственную должность вплоть до Великого везиря. Основанием служила лишь воля султана. Что было крайне редким явлением в "цивилизованной" Европе, изо всех сил цеплявшейся за аристократические привилегии. Где законодательство было пронизано различными ограничениями для простолюдинов и фактически полной вседозволенностью для аристократов. Дополняла эту "идиллическую" картину религиозная нетерпимость между католиками, протестантами, и кто там еще был среди "цивилизованных" европейцев, которые не так уж и давно с упоением резали друг друга именно на почве религиозной розни. В отличие от Османской империи, где веротерпимость была несравненно мягче. Тоже, конечно, случались иногда эксцессы. Но до того, что творили христиане в Альбигойских войнах, было далеко. На всем этом можно неплохо сыграть, если только не зарываться. Потихоньку двигаться к цели, оставаясь в тени своего покровителя. Иван уже неплохо изучил адмирала, и убедил его в своей лояльности и полезности. А это главные качества для того, кто предпочитает оставаться тенью сильной фигуры, от которой многое зависит.

За этими размышлениями Иван уснул, в полной мере воспользовавшись выпавшей возможностью отдохнуть в спокойной обстановке. Когда не надо ни от кого убегать, проходить незамеченным там, где пройти невозможно, и убивать, не оставляя свидетелей. Он выполнил свою задачу и доставил командованию ценные сведения в срок. Не его вина, что эти сведения оказались нерадостными.

В то же время во дворце бея Туниса в окно смотрел человек на виднеющиеся вдали корабли турецкой эскадры, блокировавшей выход из порта, и думал. Он был в традиционной арабской одежде, но черты лица выдавали в нем европейца. Никто здесь не знал его настоящего имени. Как и всех его предыдущих имен. Сейчас он французский дворянин Жан де Ламберт. Прибыл в Тунис оказать помощь в благородном деле избавления от тирании турецкого султана. Это, так сказать, официальная версия. На деле все гораздо сложнее. И чем дальше, тем больше вопросов у него возникало по ходу такого простого, как поначалу казалось, дела…

Он хорошо помнил события двухлетней давности, когда в окрестностях Лондона разразился сущий ад. Голландские корабли снова вошли в Темзу и устроили такое побоище, перед которым поблек даже "Чатемский позор" прошлой войны. Голландцы в полной мере воспользовались ситуацией, когда Англия лишилась практически всего своего флота во время боя возле Дувра в Канале. Задержать врага было нечем, войск в Лондоне оказалось очень мало, и голландский адмирал Михаэль Андриэнсен де Рюйтер не упусил свой шанс. Столица Англии просто упала в его руки, поскольку никто не ожидал от голландцев такой прыти. Король бежал, бросив своих подданных на произвол судьбы. Бежали и многие вельможи. Он тоже не стал испытывать судьбу, и предпочел исчезнуть. Но виной этому были не только и не столько голландцы, с ними бы он договорился. Если бы удалось сохранить свое инкогнито. Но такое, увы, было невозможно. Уж очень многие из придворных шакалов знали, что он вхож к королю. И врагов среди этой своры он тоже нажил немало. Кто-то обязательно донесет. А устраивать свою личную войну против голландцев и прятаться он не хотел. Кроме этого, у него испортились отношения с королем. Его Величество во всех своих бедах винил кого угодно, но только не себя. А ведь он предупреждал этого спесивого самодура, и советовал любыми путями избежать войны с голландскими Соединенными Провинциями, а также ни в коем случае не провоцировать тринидадцев. Не послушал… В итоге подписал унизительный Лондонский мир, лишивший Англию всех ее прежних успехов и фактически сделавший рынком Соединенных Провинций, чье мнение никого не интересует, а сам лишился власти. Мало того, Англии даже навязали ограничения в строительстве флота. Ушлые голландцы постарались избавиться от конкурентов на морских просторах. А поскольку он знал много интересного, то был уверен — в покое его не оставят. И предпочел тихо исчезнуть до того момента, как кто-то вспомнит о королевском советнике. Во всяком случае, широкой публике он был известен именно в этом качестве.

Через Канал удалось перебраться без проблем, свои люди у него были везде. И очень скоро во Франции появился Франсуа де Бейль — потомок небогатого дворянского рода, ведущий довольно скромную жизнь в уединенном поместье неподалеку от Кале. Благо, французским языком и знанием обычаев он владел в совершенстве, поэтому вполне мог выдать себя за француза. Он никому не мешал и не пытался пускать пыль в глаза, хотя и не бедствовал. Все вокруг было спокойно, и он решил, что его след потерян. И надеялся тихо жить в этом райском уголке, пока обстоятельства не изменятся в лучшую сторону.

Увы, в одно далеко не прекрасное утро его прошлое напомнило о себе в виде человека в неброской дорожной одежде, выглядевшего, как мелкий лавочник. Но едва глянув ему в глаза, он понял — дело плохо. Гость же, войдя в дом, вежливо поздоровался и сразу раскрыл карты, не счев нужным устраивать комедию.

— Признаю, Вы здесь неплохо устроились, месье Каррингтон! Удивлены? Вижу, что нет. Разрешите представиться — Николя Дюваль, в некотором роде Ваш коллега. Если Вам удобнее говорить по-английски, можете перейти на свой родной язык.

— Благодарю, месье Дюваль, можете продолжать. Но это какая-то ошибка. Мое имя Франсуа де Бейль.

— Ладно, если это имя Вас устраивает больше, пусть будет Франсуа де Бейль. Давайте перейдем к делу. Месье де Бейль, нам прекрасно известно о Вашей деятельности при дворе короля Англии, а также о причинах, вынудивших Вас ее покинуть. Как и об обстоятельтвах, при которых Вы здесь появились. Надеюсь, Вы не станете этого отрицать? В связи с этим у меня есть предложение, которое может Вас заинтересовать.

— Начало многообещающее. И о чем пойдет речь?

— Не о том, о чем Вы подумали. Тайны английского королевского двора с недавних пор утратили для нас свою значимость. Да собственно, они уже давно перестали быть тайнами. Бывшие придворные с радостью торгуют ими по сходной цене направо и налево, стремясь опередить конкурентов и успеть заработать на этом. Вполне допускаю, что некоторые вещи остались скрыты от широкой публики, но сути дела это уже не меняет. Поэтому мое предложение лежит cовсем в другой области. Конкретно — в области Вашей профессии и Вашего таланта.

— Простите, можно точнее? Я не совсем понимаю смысл Ваших слов. Чем бывший советник бывшего короля Англии может быть полезен ныне здравствующему королю Франции?