Наследник Барбароссы (СИ) - Лысак Сергей Васильевич - Страница 33

— Садитесь. Уже все знаете?

— Только то, что австрийцы напали на нас, досточтимый Кемаль-паша.

— Напали. И дела у нас идут не очень хорошо. Во всяком случае, так было, когда "Айя" выходила из Истанбула с донесением. Что произошло после этого, лишь Аллах ведает. Но это не все. Венеция ведет себя так, что может вмешаться в эту войну на стороне Вены. А может быть уже вмешалась. Что скажете?

— Это плохо. У Венеции сильный флот. А если еще и Генуя вмешается, то будет еще хуже.

— Генуя, насколько мне известно, не хочет влезать в эту авантюру. Франция тоже. Во всяком случае, не собирается выступать открыто, хотя пакостить из-за угла может. Как здесь, в Магрибе. Король Солнце и не прочь был бы разобраться со своим извечным противником из дома Габсбургов, но сейчас Франция не готова к большой войне, поэтому постарается решать свои австрийские проблемы нашими руками. Про Испанию и речи нет — она все делает по указке тринидадцев. Вот как сами тринидадцы отнесутся к этому, пока неясно. На Алжир они свою загребущую лапу уже наложили…

— Разрешите высказать свое мнение, досточтимый Кемаль-паша?

— Говори, Хасан. Я вас для этого и вызвал. По крайней мере, вы двое говорите гораздо более разумные вещи, чем некоторые.

— Мы можем попытаться сделать тринидадцев и испанцев если не своими союзниками, то хотя бы добиться их нейтралитета в этой войне. Захват тринидадцами Алжира — реакция на непрекращающиеся действия алжирских пиратов, очень мешающих их морской торговле. То же самое касается Туниса и Триполитании. Мы, как это ни прискорбно осознавать, не можем должным образом контролировать наши владения на территории Магриба. Если бы нам удалось полностью искоренить пиратство в этих краях, то у тринидадцев не было бы веской причины захватывать Тунис и Триполитанию. Во всяком случае, в ближайшем будущем. Ведь это дело очень хлопотное и затратное. Придется постоянно держать здесь большое количество войск, чтобы пресечь любые попытки бунта со стороны местных беев, привыкших жить разбоем. Небольшие гарнизоны не справятся с такой задачей.

— Ты прав, Хасан. Но как ты предлагаешь этого добиться?

— Для начала нам надо как можно скорее взять Тунис. Причем взять очень эффектно — одним ударом и очень быстро, не тратя время на длительную осаду. Это заставит тринидадцев считаться с нами и поверить в то, что мы можем контролировать ситуацию в Магрибе, если захотим. После взятия Туниса сразу же связаться с тринидадцами в Алжире и предложить им совместные действия против магрибских пиратов. Не думаю, что они откажутся. Причем навести порядок не только в Триполитании и в Египте, но и в Марокко. Тамошний народец тоже большой любитель пограбить. Пока на этом остановимся. Дальнейшие планы можно разрабатывать только после взятия Туниса и переговоров с тринидадцами. Ибо если мы облажаемся в Тунисе, тринидадцы с нами даже разговаривать не станут. Они сами придут в Тунис и вышвырнут оттуда Али-бея с его прихлебателями точно так же, как вышвырнули Ахмеда бен Али из Алжира. Нам же, в лучшем случае, предложат не путаться под ногами. И мы н и ч е г о не сможем сделать. А после Туниса последует черед Триполитании и Египта. Как бы они еще и на Левант не позарились. Вот поэтому нам сейчас и нужен этот локальный успех — взятие Туниса. Тогда у нас будет хоть какой-то козырь на переговорах с тринидадцами. Конечно, заключение подобных договоров — это не наш уровень, но мы вполне можем отправить послов к тринидадцам в Алжир и постараться договориться о том, чтобы хотя бы не мешать друг другу и не допустить случайного столкновения с ними. Это в наших общих интересах. А если мы обезопасим наш тыл в Магрибе, то можно будет бросить все силы на борьбу с австрияками.

— Логично. И я с этим согласен. Но как вы предлагаете брать Тунис? А конкретно — крепость Саиф-Альнаби? Придумали что-нибудь?

— Придумали, досточтимый Кемаль-паша…

Шумит прибой, разбиваясь о прибрежные камни. Небо, как назло, чистое, и лунный свет заливает все окружающее пространство, из-за чего гребни волн кажутся покрыты серебром. Лунная дорожка уходит к самому горизонту, оставляя яркий след на воде. Но берег Тунисского залива покрыт мраком. Ни одного огонька. Создается впечатление полной безлюдности. Две большие рыбацкие лодки под черными парусами бесшумно скользят по воде, держась неподалеку от берега, и оставаясь совершенно незаметными на его темном фоне. Во всяком случае для тех, кто может сейчас наблюдать за морем со стен крепости Саиф-Альнаби. Иван, находящийся в головной лодке, внимательно вглядывается в ночную тьму, снова войдя в состояние "хара". Но берег пустынен, там никого нет. До самой крепости, высокие стены котрой уже хорошо видны на фоне ясного звездного неба. Однако, в самой крепости часовые должны быть. Пусть они несут службу ни шатко, ни валко, но тревогу обязательно поднимут, если увидят что-то подозрительное. А возле причала поблизости от крепости дежурят четыре галеры, готовые перехватить того, кто посмеет сунуться в канал ночью, не зная о перегораживающей его цепи. Но причал с галерами находится в самом канале, и этот участок побережья оттуда не просматривается. Высадка на берег будет произведена с северной стороны крепости, поэтому вахтенные на палубах галер, даже если и несут службу, как положено, ничего не заметят. Накануне пришло сообщение от "Шахин", ведущей наблюдение. Эскадра Черной Бороды покинула Тунис. В порту осталась одна местная мелочь, не представляющая никакой опасности для линейных кораблей и фрегатов. Пора действовать, поскольку время поджимает.

Видя, что отвертеться не удастся, и что действовать придется в крайне сложных условиях, поскольку узнал много интересного о крепости Саиф-Альнаби из памяти Фаруха, Иван поставил категорическое условие — он сам первым проникает в крепость и снимает всех часовых. После этого подаст условный сигнал, и по заброшенной на стену веревке взбираются остальные. Тихо выводят из строя пушки и уходят обратным порядком. Времени это займет достаточно много, поскольку шуметь нельзя, а надо вывести из строя более чем полсотни пушек. Артиллерию сейчас усилили еще больше, чем было в их предыдущий приход. И все это время сохраняется опасность обнаружения диверсантов солдатами гарнизона.

Давут предложил забраться на крепостную стену с помощью четырехлапой металлической "кошки" по привязанной к ней веревке. Саму "кошку" забросить на стену с помощью арбалета. Чтобы не поднять при этом шума, как следует обмотать "кошку" тряпками. После чего подняться всей группе, и только после этого напасть на часовых, распределив цели. Иван же раскритиковал этот план, как трудно выполнимый и зависящий от многих случайностей. Против самого способа проникновения в крепость он не возражал, но потребовал внести определенные коррективы. Он пойдет первым, причем пойдет о д и н. И только после его сигнала поднимутся все остальные. Давут посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— Хасан, тебе точно по башке в харчевне не дали? Ты хоть понимаешь, что говоришь?

— Прекрасно понимаю. Не хотел говорить, да ситуация вынуждает… Давут, ты сможешь незаметно подобраться к часовому и убить его без шума? Только с гарантией? Так, чтобы он не только тревогу поднять не успел, но даже ничего не звякнуло?

— Ну, так чтобы с гарантией… Пожалуй, что нет. Такое никто гарантировать не может.

— А я могу. Дай мне слово, что не будешь никому говорить о том, что сейчас узнаешь. И тогда я помогу тебе.

— Чем больше тебя узнаю, Хасан, тем больше убеждаюсь, что ничего толком о тебе не знаю. Хорошо, даю слово.

— Тогда слушай. Я ведь не только моряк-контрабандист и хороший навигатор. Я владею еще и кое-какими секретами из арсенала наемных убийц. Не спрашивай, откуда. И не проси научить этому искусству. Держись вообще от этого подальше. Поверь, тебе же лучше будет. Если потребуется моя помощь в каком-то щекотливом деле, то только скажи, и я всегда помогу. Но буду работать о д и н! И не спрашивай, к а к я это делаю.