Наследник Барбароссы (СИ) - Лысак Сергей Васильевич - Страница 71

Разумеется, в Триест Майер отправился не один. Вместе с ним прибыли два десятка молодых офицеров австрийской армии, давших согласие продолжить службу на флоте. В основном это были артиллеристы, пехотинцев всего лишь три человека. Во всяком случае, так ему сказали в Вене. Но Майер прекрасно понимал, что кое-кто из его новых сослуживцев если и видел пушку, или пехотный строй, то только издали, а на самом деле числился совсем по другому ведомству. И в данный момент приглядывает за его поведением. Удивляться этому не стоило, поскольку то, с какой легкостью ему поверили и утвердили в должности, наводило на размышления. В обычном случае такая благосклонность властей и стремительный карьерный взлет вызвали бы серьезные подозрения у кого угодно. Не только у Майера, который ждал подвоха отовсюду. Однако, деваться ему было уже некуда, слишком далеко все зашло. Впрочем, никаких эксцессов не последовало. То ли у австрийцев действительно из рук вон плохо обстояли дела с морскими офицерами, то ли вмешались какие-то иные причины, но никто Майеру не мешал. За ним лишь ненавязчиво наблюдали, ничем не ограничивая его действия. И очень скоро "Зееадлер", укомплектованный командой с бору по сосенке, вышел в море из Триеста. Опытных матросов для работы с парусами пришлось набирать из французов и венецианцев, ибо таковых среди австрийцев не оказалось. Офицеров тоже пришлось брать из "лягушатников" и "макаронников", поскольку своих офицеров предстояло еще подготовить. Чем они и занимались все время, постигая морскую науку прямо на борту в ходе плавания. Вот канониров он постарался взять из австрийцев. Предпочтение отдавалось тем, кто служил в крепостной, или хотя бы в полевой артиллерии. Но таковых все равно не хватало, поэтому пришлось ставить к пушкам "макаронников", восполняя ими нехватку людей. Первый месяц после выхода из Триеста Майер не проявлял активности, сосредоточившись на тренировке команды, добиваясь слаженных действий в различных ситуациях. И только когда убедился, что разноязычная толпа на борту стала более-менее похожа на экипаж боевого корабля, покинул Адриатику и направился в Эгейское море.

Успех превзошел все ожидания. Появление в Эгейском море, которое турки давно и небезосновательно считали своей вотчиной, сильного и быстроходного пиратского корабля, стало для них полной неожиданностью. Причем появление не какой-нибудь лоханки с десятком небольших пушек и толпой головорезов на борту, снаряжение которых могут позволить себе частные лица. Таких здесь всегда хватало, и военные корабли Османской империи периодически сокращали их поголовье. Сейчас же появился быстроходный военный фрегат с мощной артиллерией, который не раздумывая пускал ее в ход, если только получал хоть какое-то сопротивление. Который мог как отбиться и уйти от сильного противника, так догнать и захватить, либо уничтожить слабого. Капитан Майер берег людей, и предпочитал утопить строптивцев вместе с ценным грузом, чем рисковать понести большие потери в ходе абордажа. Либо вел огонь картечью по палубе до тех пор, пока там не прекращалось какое-либо шевеление. То, что после этого приз превращался в развалину, и забирать его себе не было никакого смысла, Майера нисколько не волновало. Это было настолько непривычно для пиратской тактики, что многие удивлялись и не понимали его действий. Такое было нехараткерно даже для военного корабля королевского флота, а уж для пирата и подавно. А в том, что капитан "Зееадлера" обычный пират, не состоящий на государственной службе, не было никаких сомнений. На гафеле фрегата развевался флаг, которого до сих пор никто не видел — черное полотнище с белым черепом и перекрещенными костями. Веселый Роджер, как назвал его в шутку Вильгельм Майер. Команда фрегата оценила юмор своего капитана и название прочно вошло в лексикон моряков. Сначала австрийских, а потом и всех прочих, кто бороздил просторы Средиземноморья.

Возвращение в Триест вылилось в настоящий триумф. Помимо четырех захваченных призов с ценным грузом "Зееадлер" доставил также почти две тонны серебра в слитках, обнаруженных на одном из турецких кораблей. В Вене поняли, что не прогадали, сделав ставку на капитана Майера. Хотя определенные сомнения у некоторых оставались до последнего. Но первый же рейд "Зееадлера" в Эгейское море развеял все сомнения. Майеру подчинили еще два прибывших из Франции фрегата и отправили в новый набег. Договорились, что пока он продолжит действовать, как частое лицо под Веселым Роджером, и весь личный состав его флотилии формально не состоит на военной службе. Его имя тоже не следует предавать огласке. Так появился пират Черная Борода, гроза Средиземноморья. Данное прозвище он взял из истории своего мира, хотя Эдвард Тич, который его носил, здесь еще даже не родился. Конечно, до бороды огромных размеров у Майера было далеко, но аккуратную черную бородку к этому времени он уже отпустил. Сначала хотел просто изменить свою внешность, а тут как раз подвернулся удобный случай оправдать своим обликом необычное прозвище.

Как бы то ни было, дела у Черной Бороды пошли неплохо. Он не вступал в бой с крупными силами турецкого флота и всегда уходил, нападая лишь там, где его малочисленному, но быстроходному отряду мог сопутствовать успех. Постепенно росла численность флотилии, базирующейся на Триест. Как за счет купленных, так и захваченных кораблей. Команд хронически не хватало, поэтому император Леопольд был вынужден начать вербовку иностранцев. Майер всячески старался помочь в меру своих сил и к его рекомендациям прислушивались. Так он настоял на частичном перевооружении кораблей новыми орудиями, сделанными с его подачи. Орудия были экспериментальными, но первые же стрельбы показали, что идея себя оправдала. Именно им были разработаны уставы корабельной службы, за основу которых Майер взял уставы Кайзерлихмарине. Именно Майер настоял на введении новой морской формы — простой и удобной, лишенной всяческих кружевов, перьев, обильного золотого шитья и прочего непотребства (в его понимании), превращавшего офицеров XVII века в подобие павлинов. Причем форма вводилась как для офицеров, так и для матросов. То, что она напоминала форму моряков Кайзерлихмарине 1914 года, аборигенам было знать не обязательно. Именно Майер разработал линейку воинских чинов для флота, также копирующую чины Кайзерлихмарине. Разумеется, пока это находилось в глубокой тайне, поскольку пиратам подобные вещи ни к чему. Иными словами, работа была проделана очень большая. Майер периодически выходил в море с различным составом кораблей в эскадре, в зависмости от предстоящей задачи, но свой флаг всегда держал на "Зееадлере". Самым громким его успехом был налет на Смирну в этом году. Турки так ничего и не смогли сделать. Попутно приходилось занимамться шпионскими делами — доставлять оружие в Магриб. Как ни презирал Майер этих вассалов турецкого султана, но вынужден был признать, что в случае войны с Турцией от этих разбойников с большой дороги может быть польза. Если они вовремя взбунтуются и захотят выйти из-под власти Константинополя, то туркам придется либо распылить свои силы, либо смириться с потерей взбунтовавшися провинций. А на это они вряд ли пойдут. Разумеется, доверять этим туземным князькам Майер не собирался. Но был вынужден улыбаться при встречах и терпеть их, как неизбежное зло. Никаких трудностей это ему не доставляло. Вильгельм Майер, вынужденный скрывать свою личность ото всех, уже неплохо овладел искусством лицедейства.

Настоящее потрясение он испытал лишь тогда, когда увидел взятие Алжира тринидадцами и испанцами. Появление кораблей, опередивших свое время более, чем на два века, как и появление огромного цеппелина в небе, вызвало у него своего рода шок. Он никак не предполагал, что русские с "Тезея", оказавшиеся в этом мире всего лишь на два года раньше, чем "Карлсруэ", достигнут таких успехов за ничтожно малый по историческим меркам промежуток времени. Но факты — упрямая вещь. По возвращению в Триест он направил подробнейший доклад в Вену об увиденном и высказал свои предположения о возможных дальнейших действиях тринидадцев. К его удивлению, в Вене восприняли данную информацию относительно спокойно. Во всяком случае, паники там не возникло. Удивились, конечно, но не более того. А также поблагодарили за проявленное усердие и велели продолжать действовать в том же духе. Из этого Майер сделал вывод, что не все так просто в Магрибе. И очень может быть, что алжирские события — часть какой-то многоходовки, в которой каждому отведена своя роль. Но это не его дело, в политику он никогда не лез. Поэтому продолжил выполнять свои обязанности командующего эскадрой, хоть пока еще и находившейся под Веселым Роджером. Но личный состав эскадры наконец-то был официально зачислен на военную службу и надел военную форму в соответствии с присвоенными воинскими чинами. Сам Вильгельм Майер стал коммодором, оставшись на должности командующего эскадрой. Очевидно, плодить адмиралов император Леопольд пока что не хотел. И взял пример с европейских флотов, где небольшими отрядами военных кораблей командовали коммодоры, а не адмиралы.