Юг-Север (СИ) - Рагимов Михаил Олегович - Страница 4

- Может и больше, не считал.

- И правильно. Не считай. Что бы там, в прошлом не было, мы-то с тобой здесь, в настоящем. Да и не было меня в том твоем прошлом, ведь так?

Поздняков поймал Аленкину ладонь, молча прижал к губам…

Сержант Поздняков сидел на лодке и пил чай из термоса, глядя на волны, безуспешно пытающиеся выбросить на берег сдохшего еще в августовском заморе бычка и мятую пивную баклажку.

Хотя, если приглядеться, лишь наличие термоса соответствовало реальности.

От «Южанки», варварски разделанной «металлистами» на порционные куски дюраля, остался только кусок кормы, неприкаянно валявшийся на песке. Что на лодку как-то не тянуло.

Если верить слухам, незадачливых сборщиков металла, полюбивших по ночам разделывать оставленные на берегу плавсредства, года три назад спугнул легендарный Вася-Прапор, вооруженный карабином. Ну то есть как спугнул... скорее вовремя нашел. Милиция потом долго искала что трупы, что «таемнычый» карабин… Но Вася бывал в Приднестровье и в Югославии, а потому зацепок для органов оставлять не умел в принципе. И даже обе машины, на которой "раздельщики" приехали, не нашли.

Правды ради, менты и искали не сказать, что прям старательно - "висяки" вешались на тощие шеи Приморского райотдела пудовыми гирями. Да и креветку подкармливать надо, восстанавливать, так сказать, равновесие биосферы…

В термосе чай был когда-то давно. Сейчас там плескалось нечто иное По цвету, конечно, жидкость была похожей. Но вот по действию… Жуткой бризантности смесь. Дешевый «технический» коньяк пополам с кофе и «полтинничком» спирта – для пущего эффекта, и, так сказать, в качестве маслинки в мартини или вишенки на торте. В запасе было ровно семьсот пятьдесят грамм. По примерным расчетам хватало до темноты. А там – можно возвращаться в дивной сложности архитектурный лабиринт из контейнеров, самодельных домиков, старых лодок, сетей и прочего мусора, гордо именующего себя Пунктом Базирования нумер двадцать три «Якорь», где кемарил остальной состав диверсионной группы, готовясь к будущим свершениям.

Группу местные «якорёвские» жители приняли радушно. Власть они не любили всякую, а уж нынешнюю и вовсе ненавидели. Русские все-таки люди, тут живут, хоть и смешанного, кацапско-хохляцкого происхождения. Ну и договоренности определенного толка были заранее проведены. Для согласования, так сказать, и прочих укрывательских дел. Чтобы обозленные на разгром ПТНа укры, не наткнулись случайно на виновников торжества.

А так, после трехдневной беготни по окрестностям, в ходе которой героический нацбатальон понес потери травмированными и пропавшими без вести, укры успокоились, поняв, что не найти имбатальон "грозненских боевых горноводолазов". В эфир они выдали информацию о том, что злосчастный Пункт Технического Наблюдения изничтожили чеченские наемники Владимира «Кровавого» Первого. И махнули рукой, прекратив планомерные поиски, лишь усилив патрули по окрестностям. Патрули катались на джипах, боялись всего, и в глубь не лезли…

Хулиганить по окрестностям диверсанты пока не рисковали – был шанс напороться. Да и с “большой земли” приказали пока не дергаться и ограничиться присмотром за катерами Морской Охраны.

Морская Охрана, усиленная сбежавшими из Крыма плавсредствами и личным составом, дислоцировались на судоремонтном. Естественно, при изначальных прикидках, где можно качественно нагадить в украинский тапок, Поздняков предложил мелкое хулиганство прямо на территории завода. Благо, подходы и дырки в заборе, ограждающем вотчину морских прикордонныкив он знал. Но «старшие товарищи» обозвали разошедшегося аборигена Хюнтером Праймом и намекнули, что сержант всем хорош и полезен, кроме излишней инициативности…

Катерам с территории порта было два выхода. Один – прямо в открытое море, второй – по-над берегом. Катерники обычно выскакивали через Хлебную Гавань, но иногда прокрадывались вдоль Западного мола, и, соответственно, неминуемо проходя мимо «Якоря».

Именно их и сторожил Поздняков, прихлебывая мелкими глотками «чаек». Сержанта клонило в сон, но он держался. Большей частью на кофе, меньшей – на осознании того факта, что никто не заставлял вторую ночь подряд приходить в дом на Приморском Бульваре, где «отдохнуть горизонтально» получалось только под утро и от силы два-три часа…

Как он помнил по мирным временам, в порт за день заходило не меньше десятка судов. Сегодня же, считай с семи утра и до пол-третьего, прошлепал всего один «Волго-Дон». Да и тот, судя по красному брюху, торчащему над водой, вышел не груженым.

- К перемоге движемся скорыми скачками, - прокомментировал сержант, - скоро допрыгаемся…

По лестнице, выложенной из обломков кирпича и ЖБ-шных плит, на пляж спустились две фигуры в пограничном камуфляже, разгрузках и с автоматами. И неторопливо двинулись вдоль стены порта, на которой году в две тыщи седьмом младший сержант Поздняков собственными руками и синей краской рисовал лозунг: «Перед выходом в море – позвони на пограничную заставу!». И номер телефона внизу. Конечно же, через некоторое время, под надписью появилась приписка: «А не то мы заберем у тебя одежду, ботинки и лодку». Потом, холодной зимой две тысячи восьмого, когда с моря шел лед, громоздясь на берегу «торосами» метров до десяти в высоту, стену вместе с надписями снесло.

Поздняков допил «чай», выплеснув остатки из крышечки на песок. Хотелось потрепаться с преемниками «за службу», заодно провентилировав настроения среди рядового и сержантского состава. С другой, была вероятность напороться на бандерлогов, спешно переведенных с западной границы. Вон, как на радаре нехорошо получилось…

Сержант бросил последний взгляд на Южные ворота, уложил термос в рюкзак и, стараясь выглядеть как можно естественнее, побрел к дороге, загребая кроссовками грязный песок, смешанный с осколками ракушек и разнокалиберными кусочками угля

Загрохотало так, что Поздняков подскочил с койки и ухватил автомат раньше, чем полностью проснулся. Сержант спешно натянул штаны, пытаясь достучаться по рации до дежурки. Стрельба из автопушки не прекращалась. Грохот стоял такой, что заглушил даже истошно верешащую «алярму» боевой тревоги.

- Шухер, менты! – прорычал Поздняков, вываливаясь в коридор базы. Наконец-то ожила рация, доложив мороженоязычным, а от того не шибко разборчивым голосом Крюченко: - Попытка прорыва периметра на шесть-восемь часов. БОТ - «семь», БОТ – «семь»!

Перекрывая срывающийся голос ефрейтора, снова заработало орудие.

Ох ты ж, мать его за ногу… БОТ за номером семь располагался рядом с отсеком, где старший сержант и обитал – выскочи наружу, пробеги по лееру двести метров, и будешь на месте. Поздняков накинул куртку, вжикнул молнией, чуть не защемив кожу на горле. Но то мелочи.

- Бобры, вы где? – перещелкнулся на другой канал сержант, вызывая группу быстрого реагирования, которая, именно для таких случаев, и сидела обычно в дежурке в полной боевой.

- Выдвигаемся к «семерке». Как обстановка?

Точно, старшим у бобров сегодня Буханов, он боец толковый. Блин, сам же план дежурств расписывал, мог и быстрее сообразить. О, вроде и стрельба кончилась…

- Пока не понятно. На месте разберемся. Выхожу.

- Мы на месте. Ждем СК.

Поздняков сунул рацию за пазуху, нацепил гарнитуру. Если верить термометру, на который глянул, выбегая в коридор, за бортом всего – 10. Что по местным меркам – курорт и Ташкент. Можно особо не спешить – бойцы уже на месте. И раз нет стрельбы, значит все нормально. Но отбой пока давать рано, мало ли что там как. Может, на тихую всех шомполами в ухи перетыкали?

Сержант не стал цепляться за леер, благо ветра не было, да и видимость позволяла. Возле БОТа маячило пять фигур в белом камуфляже и с оружием. Сбоку от броневого «стакана» парило – видно, остывали раскаленные гильзы.