Путешествие восьми бессмертных (Собрание сочинений. Т. II) - Шкуркин Павел Васильевич - Страница 43

Тем временем в Лун-хуа между ба-сянями шло совещание: что и как предпринять в случае открытия военных действий неприятелем. Чжун-ли, как признанный военный авторитет, распоряжался ничтожными по числу, но могучими духом и магическими знаниями, силами гениев:

— Я предлагаю вам, Цао Го-цзю и Хэ Сянь-гу, держаться вместе и употребить все ваши силы и искусство в случае наступления противника; поддерживать вас будут Лань Цай-хэ, Хань Сян-цзы и Ци-тянь Да-шэн. Мы с Дун-бинем пойдем впереди и начнем переговоры с воеводами Вэнь и Гуань, стараясь оттянуть время. Таким образом, если наши переговоры не приведут к мирному концу, то нам первым придется принять участие в столкновении; тогда уже вы сами действуйте сообразно с обстоятельствами.

Итак, Чжун-ли и Люй Дун-бинь, а за ними Цао Го-цзю, Хэ Сянь-гу, Лань Цай-хэ, Хань Сян-цзы и, наконец, дряхлый старец Ци-тянь Да-шэн вышли из ворот ограды Лун-хуа и направились к холмам, расположенным в некотором отдалении от Лун-хуа, на которых виднелось многочисленное войско.

Тогда из группы небесных военачальников отделились двое и вышли навстречу гениям. Это были Вэнь и Гуань. Подойдя к двум передовым ба-сяням, небесные воеводы вежливо поклонились и выполнили все полагавшиеся церемонии.

— Господа, — сказал Гуань, — вы, конечно, понимаете, с каким поручением мы сюда пришли. Нам это дело весьма неприятно, но мы, конечно, обязаны его выполнить… Ну зачем, скажите пожалуйста, вы вчера сопротивлялись небесным силам?!

— Да-шуай (великий воевода), — отвечал с поклоном Чжун-ли, — разве мы смели бы умышленно оказывать непослушание Высшему Велению и даже вступить в борьбу с небесными войсками?.. Но мы были принуждены к этому действиями самого Чжао Юань-шуая. Хотя он действовал по приказанию Юй Хуан-ди, перед каждым велением которого мы преклоняемся, но воевода не только не хотел разобраться, кто из нас прав и кто виноват, но даже не спросил у нас ни одного слова, а сразу поступил с нами в высшей степени неприлично и грубо.

Гуань внимательно выслушал его и сказал:

— Хорошо, допустим, что это так, что он с вами действительно поступил слишком поспешно и круто. Но зачем же вы — высшие существа — столкнули с места вековечную гору и засыпали извечное море?

— Я очень рад, — отвечал Чжун-ли, — что вы меня об этом спрашиваете… Да, мы это сделали… но на это были у нас весьма основательные причины. В то время, когда мы, отправившись на собрание бессмертных, переправлялись через море, вдруг Дун-хай Лун-ван без всякого повода с нашей стороны обидел одного из нас — Лань Цай-хэ, отняв у него драгоценную магическую нефритовую дощечку… Мало того, он схватил самого Ланя, увлек его в глубь моря, связал, как преступника, и посадил в темницу в своем дворце. Мы неоднократно обращались к Лун-вану, прося его возвратить нашего товарища и отдать вещь. Мало того, что Лун-ван не хотел возвратить нашей драгоценности, но, опираясь на силу войск лун-ванов всех остальных морей, он пошел войной на нас, скромных отшельников, и хотел своим могуществом оскорбить наше ничтожество… Конечно, этой угрозой он не мог нас испугать, вследствие чего и случилось все, что вам известно.

Не успел Чжун-ли докончить своих слов, как вдруг в рядах небесных воинов раздался сильный шум… Это прибыли генералы Ма и Чжао со своими отрядами и стали заходить в тыл ба-сяням, чтобы отрезать их от Лун-хуа.

— Это что же?! — закричал Чжун-ли. — Предательство, измена?..

Дун-бинь выхватил меч, Гуань и Вэнь также обнажили мечи, — и нельзя было разобрать, кто напал, кто кого ударил, но между небесными воеводами и двумя гениями начался жестокий бой.

Вэнь и Гуань оказались отличными воинами и, несмотря на все свое искусство, два гения не могли их одолеть. Бой продолжался с равным успехом для обеих сторон.

Видя это, Ма и Чжао, подкрепленные лун-вановскими войсками, ударили на ба-сяней сзади.

Тогда из группы гениев, не принимавших до сих пор участия в схватке, выступил вперед богатырь в полном одеянии верховного воеводы, в стеганом боевом платье с нашитыми стальными бляхами, с развевающимися флагами за спиной и двумя длинными фазаньими перьями на голове. Но в руках у него не было другого оружия, кроме длинной железной палки.

Вид его был так грозен, что ближайшие небесные воины невольно попятились от него в страхе…

Ба-сянь с удивлением узнали в этом богатыре дряхлого и немощного старца Ци-тянь Да-шэн…

Да-шэн пошел на наступавших с тыла Ма и Чжао, которые выделились из толпы своих войск и также пошли на старика. Оба воеводы скомандовали своим войскам и яростно напали на Да-шэна.

Старик поднял свою палку, взмахнул ею… и двадцать тысяч небесных войск было уничтожено.

Враги побледнели и онемели от испуга. Ма и Чжао хотели отдать приказание остальному войску немедленно отступить, но Да-шэн снова поднял палку… Тогда Ма и Чжао подняли мечи, чтобы защитить себя, но старик ударил по ним палкой, и оба меча небесных военачальников переломились пополам, как будто бы они были сделаны из дерева.

Вмешательство могучего старца воодушевило ба-сяней и сильно подняло их шансы на победу.

В этот момент наивысшего напряжения вдруг в воздухе появились две благовещие фигуры, в которых как небесные воины, так и гении узнали великого Лао-цзюня и Жу-лай Фо — великого грядущего Будду, у которого сквозь распахнувшуюся одежду ясно был виден на груди священный, таинственный и могущественный на вечные времена иероглиф «вань».

— Стойте, — повелительно остановили сражающихся небожители, — остановите ваше оружие, мы вас примирим!..

Да-шэнь только что занес свой всесокрушающий жезл, взмах которого должен был погубить еще несколько десятков тысяч войска; увидев же наиболее чтимых не только на земле, но и на Небе существ и услыхав их слова, он удержал руку и опустил страшное оружие на землю.

Лао-цзюнь и Жу-лай разделили враждующие линии и заставили их немного отступить. Став между ними, божества сказали:

— Расскажите нам, что произошло?

Только что они успели это сказать, как все присутствующие увидели высоко в воздухе человеческую фигуру, со страшной быстротой приближающуюся на облаке к месту сражения. Это привлекло всеобщее внимание, потому что такой способ передвижения доступен, конечно, только высшим существам…

Когда прибывший дух был уже близ поверхности земли и задержал свой спуск, все присутствующие с изумлением узнали в прибывшем саму Гуань-инь Пу-сы, великую богиню-подательницу мира, милосердия, прощения и любви, укротительницу гнева и страстей…

Лао-цзюнь и Жу-лай поспешили навстречу богине и поддержали ее, когда она сходила с облака.

— Великая богиня, — с низким поклоном сказал Лао-цзюнь, — вы пришли как раз вовремя. Если бы вы немного опоздали — все равно пришлось бы посылать за вами, чтобы их примирить.

— Что здесь случилось? — спросила Гуань-инь. — Я почувствовала тяжелые, неприятные колебания мирового эфира и поспешила к тому месту, откуда они исходят.

— Произошла жестокая ссора между лун-ванами и ба-сянями, — продолжал Лао-цзюнь, — и в это дело роковым образом были вовлечены и небесные силы. Мы очень просим вас, подательница мира, примирить обе стороны, и внести покой и утешение в их сердца.

Гуань-инь Пу-сы посмотрела на небесные войска и стоявших за ними лун-ванов, потом на ба-сяней и ответила:

— Я все принять на себя могу, но в это дело, к сожалению, не смею вмешаться…

Жу-лай и Лао-цзюнь были изумлены и опечалены — никогда раньше богиня милосердия не отказывала в милосердии…

— Позвольте, богиня, спросить: почему вы отказываетесь?

Гуань-инь рассмеялась и ответила:

— А потому, что Люй Дун-бинь на том свете, до своего просветления, был слишком ветреным… Был такой случай, что я около Ло-яна строила мост; он часто приходил на место постройки и всячески шутил и издевался надо мной. Я боюсь, что и теперь, если я вмешаюсь в его дела, как бы он опять не стал вышучивать меня![8]