Enigma (СИ) - Мейер Лана - Страница 57

Натянув одеяло до подбородка, я смотрела в его гипнотизирующие глаза, испытывая острую потребность закричать или что-то сказать, но язык просто прилип к небу.

Не знаю, сколько прошло времени, пока мы изучали друг друга взглядами. Но таким я еще никогда его не видела, даже в тот самый день «вспышки страсти». Пристальный взор Мака не был холодным, наоборот – брови разделила глубокая морщина, четко очерченные губы превратились в тонкую линию, напряженные желваки играли на скулах. В глазах – зеленое пламя, обжигающее на расстоянии. Я чувствовала, с каждым ударом сердца, как он сдерживает нечто неистовое и дикое внутри себя. То, что я будто не должна видеть, не имею права…

Опустив взгляд ниже, я, наконец, рассмотрела часть его татуировки. Вбитые под кожу чернила заполнили всю левую руку от кисти до шеи, и представляли собой… нечто похожее на множество раскрытых глаз, и змеиную чешую одновременно. Я заметила, как резко поднимается и опускается его каменная грудь, как расправлены широкие плечи… он силен и мужественен. Есть от чего потерять голову. Невольно посмотрела чуть ниже, изучая сжимающиеся от дыхания кубики пресса, рельефные косые мышцы, сильные накаченные ноги и напряженный член. Я бы не дрожала так сильно, если бы его тело так откровенно не кричало мне зачем он пришел.

И с каждой секундой, пока смотрели друг на друга, он становился только тверже и больше.

Помню, как выдохнула короткое:

– Не надо.

Карлайл ничего не ответил.

Как-то странно моргнув и медленно склонив голову на бок, Макколэй оскалился. Не прошло и секунды, как полотенце было с меня сдернуто и отлетело к ненужной одежде. На мне были лишь свободные шорты и футболка, которую через мгновение задрал до кистей рук и каким-то образом привязал запястья к прутьям изголовья кровати. Я даже вздохнуть не успела, не то, чтобы смогла бороться, закричать, возразить.

Не говоря ни единого слова, Мак просто широко развел мои ноги, молниеносным рывком распорол несчастные шорты. Лишь утробный рык вырвался из его губ, когда ему пришлось потратить еще одну секунду для того, чтобы отодвинуть мои трусики в сторону, прежде чем толкнуться в меня бедрами и одним четким ударом заполнить собой.

Он был горячим. Таким твердым, что я… растаяла, ослабела, и просто не смогла найти в себе сил для сопротивления.

Это было слишком сладко. Грязно. Молчаливо. Я звала его, умоляла остановиться, но Карлайл не проронил ни слова.

Ни «сучка», ни «Энигма», ни «сейчас я тебя трахну». Слова были не нужны, я не уверена, что вообще услышала бы его голос, за пеленой не прекращаемых звуков от жестких шлепков его бедер по моим. Мне хотелось бессвязно кричать, сорвать к черту голос, но я сдерживалась до тех пор, пока он с диким рыком не стал вдалбливаться в мое тело, доводя до грани безумия…

Это больно, и не всегда приятно… но я кончила, кажется, от одной только мысли, что меня так оттрахали.

Неужели я это написала? Черт. У меня кровь в жилах стынет. До сих пор.

Мое тело больше мне не принадлежало, выгибаясь под его снисходительным, по-звериному хищным, взглядом. Я сорвалась, закричала, почти в самом конце… но Макколэй зажал мой рот ладонью, и стал долбить еще сильнее, оставляя мне лишь возможность наблюдать за его искаженными желанием и похотью чертами лица. И будто болью.

Я не знаю, что все это было, одно поняла точно: у Карлайла только два состояния. Первое: ходячий кусок льда, равнодушный к женщинам. Второе: зверь, поглощающий свою жертву без остатка.

В его действиях не было и капли нежности и слабости, лишь ярость и какая-то необходимость. Я чувствовала себя некой жизненной силой, которую он забирает без разрешения, оскверняя меня, и в то же время, даря моему телу неземные взрывы блаженства.

Неописуемо. Феерично. Неправильно. Дико… больше всего мне хотелось иметь возможность вонзиться пальцами в его ягодицы, и попробовать хоть как-то руководить ритмом движений, но это невозможно. Я была в силах лишь прогибаться в пояснице, и упираться пятками в его бедра, чувствуя себя полностью открытой для этого мужчины. Распятой под ним. Карлайл не спрашивал, не просил. Он пришел, вставил и взял.

Ни одного поцелуя, естественно. И прикосновения губ к моему телу. Лишь его рука иногда властно ложилась на шею и губы…

А потом этот ублюдок ушел, как и в прошлый раз, оставив меня запачканной, грязной.

Его запахом, семенем на моем животе, и этим незримым ядом, проклятой и порабощающей аурой.

Я хотела кричать проклятья ему в след, но не могла выдавить из себя ни слова. Даже слезы высохли, настолько опустошенной после путешествия в нирвану я себя чувствовала. А теперь сижу, и отмокаю в ванной, да только я все равно чувствую его в себе.

И буду ощущать еще очень долго.

Как бы я хотела сама связать его, и избить к чертовой матери.

Потому что я запуталась во всем этом еще больше.

Постоянное напряжение не дает спокойно дышать, мыслить, существовать… жизнь, как на минном поле. Со стороны, кажущемся безмятежным…

Я чувствую себя сапером, который должен пройтись по этому лабиринту внутри поля, и не взорвать его.

30 апреля. На кухне с ведром мороженого

Так давно не писала. Не открывала дневник, чтобы глаза мои не видели предыдущую запись. Порывалась даже вырвать и сжечь ее…

После той ночи, примерно через три дня, Карлайл начал со мной общаться. Практически как брат с сестрой, или даже, как отец с дочерью. Спрашивал, как мои дела в компании и театре, а на мои реплики отвечал сухое «много работы, мне нужно идти». И эта его маска игрока в покер, изредка дежурная улыбка… невольно задаюсь вопросом, спит ли он? Ест ли? Может, он просто робот, а не человек? Не слишком много он на себя берет? Ученый, инженер, владелец многомиллионной компании и того мерзкого клуба для богатых извращенцев… боюсь представить из чего сделаны мозги таких людей.

Ни своим поведением, ни голосом, ни жестом он не выдал своих эмоций о том, что произошло между нами. Словно ничего и не было. Того проклятого наваждения, которое опять исходило от него. Не от меня. Может, это было погружение в виртуальную реальность? Осознанный сон?

Иначе как объяснить его поведение… ни один мужчина не может так отстраненно смотреть на женщину, которую брал с подобной дикостью. Эпси частенько преподносит мне откровенные наряды для дома, но взгляд Макколэя никогда не опускается ниже уровня моего подбородка. Меня не должно это задевать, нет.

Но… сегодня, особенный день. И эти две недели тоже были особенными, так как я совершила невозможное. Все это время, я разучивала главную роль не зря – режиссеру не понравился капризный характер актрисы, я толком не знаю, из-за чего они поссорились, да это и неважно. Главное то, что две недели я практически ночую в театре, посвящая репетициям каждую секунду своего времени вне работы. Потому что Тара Блум, пусть и с неохотой, но предложила мне играть главную роль и исполнять кульминационный танец с партнером.

До сих пор во все это не верю. Все случилось как по волшебству, а я всего-то начала разучивать главную роль и пыталась проявить себя, быть активной и заметной… возможно, если бы я не спорила с Тарой и хореографами каждые пять минут, так бы и осталась для всех невидимкой.

Вывод: действовать нужно всегда. Быть храброй, смелой и решительной. Иначе рискуешь навсегда остаться «травинкой в пятом ряду». И отныне я буду придерживаться этого правила.

И вот этот день настал. День премьеры «Зарождения».

Но ведро шоколадного мороженого понадобилось мне не потому, что я нервничаю из-за предстоящей премьеры. У моих нервных клеток есть другие причины обгореть до тла.

Утром я проснулась от слов:

– Просыпайся, Энигма, – слышу низкий, бархатистый голос и чувствую мягкое, но такое до дрожи уверенное прикосновение к шрамам на моей спине. Его пальцы такие горячие, обжигающие, в отличие от взглядов. Вздрагиваю, издав дикое шипение. – Сегодня твой день, девочка, – продолжает Карлайл, сидя на краю кровати. Как всегда, Мак в белой рубашке и брюках. Красивый. Пугающий. Потому что он так близко и кажется неравнодушным… но это иллюзия.