Enigma (СИ) - Мейер Лана - Страница 69

Наконец мы добрались до капсулы (узнать ее не трудно), и я отчаянно пытаюсь затолкнуть его на ее поверхность, превозмогая адскую боль в костях и мышцах.

Через минуту мне, наконец, удается это сделать. Лихорадочно осматривая капсулу, я пытаясь разобраться в ее управлении, параллельно посматривая на Мака…

Боюсь представить, что он со мной сделает, если выживет. Мне нельзя здесь оставаться.

Наконец, я нахожу кнопку, включающую световой экран управления, но кажется, Карлайл не оценил моих благих намерений спасти его. Леденя от ужаса, я кричу, надрывая связки, когда вижу, как истекающий кровью мужчина, вдруг распахивает веки. Хищные зрачки сгорают в зеленом пламени ярости, направленной в мою сторону.

Он выглядит так, будто это не он. Словно… Мак не узнает меня. Я вижу это в лишенном малейших признаков человечности взгляде. Даже тех крупиц, что видела там раньше…

– Кто ты? Кто ты, мать твою? – не успеваю набрать в легкие воздух. Его рука сжимается на моем горле, Карлайл со всей дури впечатывает меня в стальную поверхность капсулы. Я почти отключаюсь от мощного удара о металл. Сил безумец не жалеет, сжимая пальцы сильнее, перекрывая мне поступление кислорода окончательно.

Я бы с радостью ответила ему кто я, но не могу.

Голова кружится от недостатка воздуха, а его дьявольский взгляд расплывается перед моим взором. Мне не впервой терять сознание, но на этот раз, я вряд ли очнусь…

Сражаясь из последних сил, врезаюсь ногтями в его ладонь, пинаю и толкаюсь, пытаясь вырваться.

Но это невозможно.

В его руках я всегда не более чем бабочка, сжатая в твердый кулак или плотно закрытую банку.

Я просто кукла, связанная в шибари.

От утробного, полного ярости рыка Карлайла, у меня все органы сжимаются в тугой ком, но я продолжаю бороться. Каким-то чудесным образом его ладонь вновь ослабевает на моей шее, и, пользуясь шансом, я соскакиваю с капсулы, действуя по инерции, повинуясь инстинктам, которые кричат мне о том, что я должна выбраться отсюда живой. Любой ценой.

Пальцы дрожат так, что я не попадаю в лучи светового экрана. Наконец, обезумевший Карлайл вновь слабеет, и мне удается нажать на необходимую кнопку. Стекло над Макколэем схлопывается, и я в последний раз бросаю взгляд на своего мучителя…

Содрогаюсь от ужаса, наблюдая за тем, как зеленая радужка его глаз полностью скрывается под веками. Остаются лишь налитые кровью белки, свидетельствующие то ли о безумии, то ли о том, что я опоздала…

Я это сделала с ним. Я. О какой «осознанности» может идти речь, когда я по жизни – ходячая катастрофа?

Но оставаться здесь и ждать его исцеления я не собираюсь. Механические руки внутри капсулы начинают проводить над Карлайлом свои сложные манипуляции, и я бегу прочь, хоть и ноги давно не слушаются…

Минуя длинный коридор виллы, срываю в первой попавшейся мне на пути ванной банный халат, запрыгиваю в него, и бегу дальше, куда глаза глядят. Я даже не чувствую ни пола, ни земли под ногами, и кажется, несусь, быстрее ветра.

Перед глазами мелькают цветы, пальмы и заросли, потускневшие в сумеречном свете. Солнце село, пока я возилась с Карлайлом, и выбегать за пределы вилы, наверное, не лучшая идея. Все-таки я в чужой стране… совсем одна. Без документов.

Но выбора у меня опять нет.

Выбегая за пределы вилы, огражденной непримечательным забором (я имею в виду, на нем нет никаких дополнительных высокотехнологичных защит, раз я так легко убежала), и попадаю… прямиком в ад.

По крайней мере, дорожный ад. Никогда не видела такой жуткой дороги, и настолько хаотичного движения. Байки и старые машины, какие видела только в кино и на картинках, гоняют по плохо освещенной крошечной трассе без всякой системы и правил.

Ощущение такое, что я не просто спала месяц, но еще и переместилась в прошлое. Страх ледяными цепями сковывает мышцы, и я останавливаюсь у дороги, пытаясь восстановить дыхание.

У меня есть всего несколько минут на то, чтобы принять решение – бежать, сама не знаю куда, или возвращаться на виллу и ждать своей участи. Говорят, судьба в наших руках… но в этот раз она снова решила все за меня, и мои метания стали бессмысленны, как только кто-то обхватил меня сзади и приложил к носу влажную, отвратительно пахнущую травами, тряпку.

Закричать я не успеваю, потому что следом мне заклеивают рот, и, не церемонясь, одевают мешок на голову. Дышать просто невозможно – ткань воняет потом, грязью и кровью. Прогнившими фруктами и мусором…

Я думала, хуже, чем в «аду» Карлайла быть не может. Но я ошибалась.

Он вернулся за мной.

Глава 10

Не грусти. Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно. Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»

Кэндис

Я нахожусь в месте из своих кошмаров.

Оно похоже на то, где я росла.

На тюрьму.

Нас одевали в одинаковую одежду, мы питались и гуляли по расписанию. Даже дышали с позволения Господ… просто я забыла об этом. Пришло время вспомнить в деталях.

Нас подвергали избиению. Всех Бесправных. На многих из нас ставили опыты.

Я жила в камере с Элисон и еще с несколькими девочками. У нас не было игрушек и книг, уроков и дополнительных занятий – только мы, ОНИ, и по большей части, облезлые стены…

Руфус помог мне забыть. Гипнозом и постоянными разговорами о прошлом, он заставил мои воспоминания о бесправии померкнуть, и я всегда буду благодарна опекуну за это.

Потому что ни один человек не выбирается из такой грязи, без нарушений психики. Доказательство – моя мать.

Мы являлись для тех Элитов скотом на убой, вот и все.

Именно сейчас, когда я оказалась в подобной обстановке, воспоминания о прошлом атакуют разум, параллельно выжигая шрамы на сердце.

Мы с сестрой… мы были не на «убой». Нас планировали сделать живым «лакомством». Нас готовили… не хочется говорить об этом, но из всех девочек, живущих в нашей камере, планировали воспитать профессиональных шлюх и продать подороже. По их мнению, мы все были красивы и покорны.

Многих людей использовали не в качестве игрушки для секса.

Но была перспектива стать чем-то хуже, чем сексуальной игрушкой.

Над некоторыми бесправными проводили эксперименты, в том числе генетические.

Честно, родившись и прожив в том месте десять лет, я не знаю, кем были эти Элиты. Что это за организация. Да и не хочу знать. Нас частенько накачивали всякой дурью, и во многом из-за этого, мои воспоминания о том проклятом месте такие размытые.

Это все было не со мной.

Руфус дал мне такую установку. Всегда удивлялась его способности программировать чужой мозг. Макколэй унаследовал эту способность.

Все, что мне известно… это то, что один из Элитов (хотя я не уверена, что это именно те Элиты, что стоят во главе страны) был одержим моей матерью. Поэтому мы виделись не так часто.

Эллисон была намного старше меня. Я не помню… насколько точно. Как я уже сказала, они считали нас красавицами. В реальной жизни, «за стеной» – это дар, но в бесправии – почти проклятье. И я хорошо помню тот день, когда несколько мужчин зашли в нашу камеру. Я была маленькой, и прижимала к себе потрепанную подушку, потому что мне хотелось кого-нибудь обнять, почувствовать себя в безопасности. Будучи крохой, я уже понимала, зачем они пришли.

– Не трогайте ее. Не трогайте, – помню, как Эли встала передо мной, загородив грудью. – Я старше. Возьмите меня. Только не трогайте мою Кэн…

Так было всегда. Она защищала меня каждый раз, но не любая бы так поступила на ее месте. В камере были и другие девочки, связанные родственными узами, и…