Невеста по собственному желанию (СИ) - Либрем Альма - Страница 56

— Мы так и будем стоять в темноте? — спросила она, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку. — Что это за место? Ты знаешь, ты здесь бывал?

Тар не успел ответить. Темнота сначала стала ещё гуще, потом начала рассеиваться и превратилась в лёгкий полумрак, а потом и просто исчезла, вытесненная светом.

— Здравствуйте, дорогие гости, — произнёс мягкий, вкрадчивый голос. Он чем-то напоминал шелест листвы. — Тарлайн… Давно мы с тобой не виделись.

— Я часто приходил, — возразил Тар. — Ты не был готов разговаривать со мной.

— О, — незнакомец подошёл ещё ближе. — Не был. Но я очень рад, что мы снова встретились, мой мальчик… Познакомишь со своей избранницей?

Бри невольно вскинула голову и посмотрела в удивительные глаза, ярко-зелёные, с россыпью белых крапинок вокруг вертикального зрачка…

Хотя Тарлайн и не представил своего знакомого, Бри и без его слов поняла: перед ними стоял один из тех древних духов леса, которых уничтожили тысячи лет назад. Она слышала о таких только в легендах и понимала, что в этом существе, раса которого потерялась в таинственных изгибах времени, силы было хоть и меньше, чем в его сородичах прошлого, но хватило бы на то, чтобы сравнять Академию с землей. Но он выбрал статичную форму и рос громадным дубом в саду, возле которого бегали адепты и проходили мимо степенные преподаватели. Пленник таинственного упадка, случившегося за незапамятных времён, живой отпечаток истории, лет не только давно минувших, а и выгоревших из чужих воспоминаний…

Он казался старым. Внешне — не старше лет пятидесяти, если судить по человеческим меркам, высокий мужчина с уставшим, но таким красивым взглядом, широкоплечий, хотя и не такой могучий, как дуб, которым он был — или в котором жил?

Но голос оставался бодрым, и в словах властителя дуба чувствовалось куда больше веселья, чем грусти.

— Не надо скорбеть о моих сородичах, деточка, — с усмешкой произнёс он. — Это было очень-очень давно, но не отменяет того факта, что погубила их собственная глупость. Когда-нибудь эта участь настигнет и эльфов, вампиров, оборотней, людей… И только орки, эти дети природы с незамутнёнными сознаниями, не обладающими ни одной из разумных мыслей, жили, живут и будут жить.

— Познакомься, Бри, — скривившись, промолвил Тарлайн. — Это Цендрес.

— Ясень, если по-человечески, — пояснил тот. — Мой друг, Чене, — он похлопал по стене, возле которой стоял, деревянной, но словно дышавшей изнутри, — захотел избавиться от своих мыслей и превратиться в немое растение. Как и большинство из нашего рода. Слишком много всего роилось в их головах. Меньше надо было плести интриги! — окрик, кажется, предназначался удивительной обители, прежде бывшей живым существом. — А я выбрал двуногую ипостась. Тогда мы с Баули были молоды, глупы и не знали, к чему это приведёт. Впрочем, я не жалею, здесь забавно. Только ко мне очень редко приходят гости.

Казавшийся мгновение назад величественным Цендрес махнул рукой — из неоткуда появилось кресло, — и плюхнулся на мягкое сидение. Второй жест явил из небытия широкий диван, но восторг Бри, никогда не видевшей таких чар, разбился о постное и равнодушное выражение лица Тара.

— Спасибо, конечно, что так гостеприимен сегодня, но не скажешь ли, какова причина? — поинтересовался он. — Ты никогда ничего не делаешь просто так.

— Но ты ж ко мне пришёл.

— И спрашиваю о том, сколько заплачу прежде, чем уйду.

Цендрес выразительно покосился на Бриану, явно на что-то намекая. Тар, очевидно, верно истолковав его взгляд, отрицательно покачал головой. В ответ Ясень ухмыльнулся, произнёс несколько слов на неизвестном языке, всё так же сильно напоминающем листву, нашептывающую летом свои тайны, но Дэррэйн оставался неумолимым, а выражение его лица напоминало каменную маску.

— Какой же ты скучный! — не удержавшись, воскликнул хозяин их временного пристанища. — Каждый раз одно и то же! Когда ко мне заглядывал этот паршивый орк, — дерево в ответ на поминания о Дрогаре зарокотало изнутри, и Цендрес погладил его по стене, успокаивая, — то всегда отдавал всё, что я ему просил. Эти милые девушки…

— Прекрати!

— А, — сделал свои выводы Ясень. — Это та самая?

— Может быть, — не удержалась Бри, — вы перестанете смотреть на меня, как на какую-то вещь? Между прочим, я всё ещё здесь сижу. Если вам что-то настолько интересно, вы можете спросить прямо.

— Не дура и не трусиха, — отметил довольно Цендрес. — Мне такие как раз очень нравятся. Когда Баули была юна, у неё были точно такие светлые кудри… — мечтательная улыбка задержалась на его лице лишь на секунду. — Хорошо. Хм… Первого ребёнка? Нет, это скучно, зачем мне ваши дети? Одна уже принесла, теперь эта змея многобашенная треплет всем нервы. Половина вашей жизни? Нет, это тоже скучно. У меня всё есть. Это неинтересно! — Ясень вздохнул. — Ну, и какое желание мне вам загадать? Я бесплатно не работаю. Дорогуша, может, волосок?

Бриана потянулась было к голове, но Тарлайн спешно поймал её за запястье.

— Или девственной крови? — уточнил с надеждой Цендрес. — Вы ж невинны, милая леди? Царапните пальчиком по краю бокала, — он протянул какой-то стакан Бриане, но она только крепче вжалась в спинку дивана. — Или ваш милый голосок? Музыкальный талант… Магию? — глаза его загорелись интересом и тут же погасли. — Мне надо что-то интересное, что-то…

Дэррэйн упрямо молчал. Очевидно, надеялся, что сегодня у Ясеня хорошее настроение, и он всё-таки обойдётся без платы. Но Бри понимала, что это всё бесполезно, и её мучило дурное предчувствие — вот-вот мужчина потребует что-нибудь эдакое, и это будет его последнее решение. А потом и кошка не ходи — менять его точно не станет.

— Что-то, — продолжал Цендрес, — за что зацепится глаз, от чего трудно отказаться. Мне не интересны деньги или магия, а вот что-нибудь духовное. Способность любить, мироощунение, например…

Бриана крепко зажмурилась. Ей в голову приходил только один вариант, но озвучивать его было страшно. Впрочем, девушка недолго сдерживалась, сдалась в конце концов и выпалила:

— Безумие?

Тарлайн мрачно покосился на неё, словно задавался вопросом, откуда Бри собиралась брать то, что предлагала Цендресу в качестве платы. Тем не менее, девушка была уверена в том, что сделала правильный выбор. Во взгляде мужчины мелькнул интерес, зелень радужки стала на несколько оттенков темнее, да и вальяжная поза превратилась в напряжённую. Ясень отбросил в сторону свою игру без правил, перестал притворяться тем, чем он не был, и с его лица напрочь пропало выражение деланной доброжелательности: оно уступило место алчности и жажде новой сделки.

— Безумие? — переспросил он. — И что же ты мне предложишь? Предположим, я согласен! Ты не походишь на сумасшедшую. И наш прелестный мальчик, — Цендрес покосился на Тарлайна, — хотя и делает много глупостей, тоже до сих пор не сошёл с ума. Сдаётся мне, ты не сможешь отдать мне этот долг. Меня устроит не нервозность, не чужие трясущиеся ручки, — он подошёл ближе, склонился над Бри и упёрся руками в диван по обе стороны от неё.

Наверное, следовало испугаться. Вблизи было хорошо видно, насколько стар Ясень. Лицо его, хоть и не испещрённое морщинами, сейчас больше напоминало волшебную маску, пытавшуюся скрыть часть прожитых лет, в глазах плескалась не мудрость, а опыт, накопившийся за долгие годы, опасный, неведомый никому другому.

Но Бриане страшно не стало. Её охватила уверенность в том, что принятое решение было единственным выходом из ситуации. Как она не могла бы отпустить Тарлайна одного и позволить ему тихо погибнуть где-нибудь в лесу в клюве совы, так и сейчас не собиралась забирать свои слова обратно.

— Это настоящее безумие, — ответила она, расправляя плечи и стараясь смотреть прямо в глаза Цендресу. — Сильное. Яркое.

— Ты не сумасшедшая, — возразил Ясень. — Хотя и предлагаешь мне не самый разумный вариант действий.