Осколок (Проза и публицистика о Великой Отечественной войне) - Коковин Евгений Степанович - Страница 39

Патриот Родины. 1942. 14 октября.

«Странное совпадение», — подумал старший лейтенант Настевич.

…Когда-то на командирских занятиях он решал задачу. На виду у «противника» требовалось перейти через насыпь железной дороги. И он предложил сделать подкоп.

— Абсурд! — сказал тогда руководитель занятия. — Нужны реальные мысли и действия, а не мальчишеские выдумки…

Но сейчас предаваться воспоминаниям было некогда. Разведывательная рота под командованием Настевича пробралась в тыл врага. Двадцать километров двигались разведчики без дорог по лесам и болотам. Впереди находились штабные палатки фашистского полка. В замыслы командира разведывательной роты входило внезапное нападение на эти палатки. Опасная операция обещала много интересного для разведчиков — «язык», документы…

Линия железной дороги отделяла роту от расположения противника. Перейти через насыпь железной дороги — значит преждевременно обнаружить себя, подвергнуться обстрелу, всполошить врага.

«Произвести подкоп под рельсами!» — принял решение Настевич.

Небольшая группа бойцов, скрытно приблизившись к железной дороге, начала работать. И вскоре вся рота, не поднимаясь на насыпь и не выдавая себя, перешла железную дорогу.

Меньше всего противник ожидал нападения с этой стороны. Впрочем, далеко от фронтовой линии, здесь вообще, должно быть, не допускали мысли о близости русских. Дерзкое нападение привело немцев в замешательство, поднялась паника. И в это время разведчики сумели справиться со своими делами — штаб был разгромлен, документы и пленные захвачены.

Однако фашистам подоспела помощь. Роту начали окружать. Медлить было нельзя. Стремительным ударом в одном направлении Настевич прорвал кольцо, бойцы даже вынесли своих раненых.

Восемь суток ходил тогда со своей ротой по вражеским тылам. Возвратившись, он доставил пленного офицера — ценного «языка», немецкие документы и много трофейного оружия.

За смелые и успешные действия Настевич был выдвинут на должность заместителя командира батальона.

Случилось так, что, наступая, противник окружил роту лейтенанта Косарева. Настевичу приказано помочь роте выйти из окружения. Три дня он вел бои на прорыв. И ему удалось выполнить приказ. Но противник в это время получил подкрепление. Настевич со своими бойцами также оказался в окружении. Еще три дня вел он упорные бои и искусным маневром прорвал фашистское кольцо.

Выйдя из окружения, Настевич соединился с группой командира Смирнова и занял оборону, чтобы противодействовать наступлению врага. По шесть-семь атак в день отбивали под его командованием советские воины. И они не сделали ни одного шага назад со своих позиций.

За эту девятидневную операцию тов. Настевич был награжден орденом Красного Знамени.

Он поехал на фронт в звании лейтенанта. В последнее время он был капитаном и командовал батальоном. В последовавших затем наступательных боях талантливый и отважный командир капитан Настевич погиб смертью героя.

Бойцы очень любили его. Он показывал изумительные примеры отваги, стойкости и выносливости. Он заботился о них, и драться с врагом под его командованием бойцы считали своим особенным и большим счастьем.

Патриот Родины. 1942. 5 ноября.

До войны они работали в архангельских газетах. Когда гитлеровские полчища напали на Советский Союз, многие из них поехали на фронт военными корреспондентами. Другие сменили перо на винтовку, учились, овладевали военным делом и затем стали командовать подразделениями.

Архангельские журналисты проявили себя на фронте как истинные патриоты, как боевые газетчики и отважные воины. Некоторые из них пали смертью храбрых в жестоких боях с немецко-фашистскими захватчиками.

Погиб Петр Крылов, награжденный за время войны двумя орденами Красного Знамени. Из редакции он был переведен на политическую работу. Он проявлял в боях личную храбрость и был любим бойцами и командирами.

Пример исключительного героизма показал наш товарищ Василий Шубин. Смерть застала его за станковым пулеметом, когда он прикрывал огнем выход красноармейской части из окружения.

Мы лишились также боевых журналистов-воинов Воронцова, Фролова, Короткова, Опарина, Я. Семакова, Оришина. Их имена останутся надолго в нашей памяти. И за их смерть будет отомщено.

Другие архангельские журналисты продолжают работать и воевать. За отличную работу и за храбрость Советское правительство наградило Дмитрия Попеля орденом Красной Звезды, Н. Потапова — орденом Отечественной войны, Балдакова, Зыкова, Веселова — медалями.

По корреспонденциям, которые печатаются в газете «Красная звезда», видно, что военный корреспондент Иван Агибалов бывает в тех местах на фронте, где идут особенно кровопролитные бои. Его корреспонденции отличаются оперативностью, ярким изложением и большим знанием военного дела.

В других фронтовых и армейских газетах можно прочитать статьи и очерки архангелогородцев Солодовникова, Волгина, Низковского, Попова, Давыдова, Коноплева, Хабарова, Шорникова и других. На фронте — Коничев, Коробицын, Пашин, Семаков, Фрадкин, Коровин. На страницах фронтовых газет часто появляются стихи архангельских поэтов Владимира Мусикова и Сергея Баренца.

Перо в дни Великой Отечественной войны оказалось грозным оружием. И архангельские журналисты доказали, что они умеют действовать этим оружием смело, решительно, наверняка.

Правда Севера. 1943. 5 мая.

Даже в посвистах ветра, даже в шорохе поземки он хотел слышать музыку. Ветер дул со стороны вражеской обороны и снежной пылью слепил глаза. Сержант Голубков лежал в секрете, в маленьком укрытии, и прислушивался. Ему нужно было и наблюдать. Но что увидишь в такую черную ночь, когда невозможно разглядеть даже конец ствола своей собственной винтовки?

Завтра канун Нового года. Для бойцов будет организован концерт. И выступит на концерте он, сержант Голубков.

Три года назад он тоже выступал. Это было в родном городке на Волге, в заводском клубе. Тогда слесарь Голубков — участник самодеятельности — имел огромный успех. В зале хлопали и вызывали на «бис». Концерт затягивался. Заведующий клубом ругался. Зал неистовствовал. И Голубков пел.

Его слушали товарищи по цеху, люди, родившиеся и выросшие на Волге, любящие свою чудесную реку. Голубков пел «Вниз по матушке по Волге», волжские частушки и песенки из кинофильма «Волга-Волга».

…Сержант прислушался. Это уже был не свист ветра и не шорох поземки. Он ясно различал музыку, мелодичные звуки, долетающие из темноты ночи вместе с порывами ветра. Что за черт?! Даже слышно отдельные слова знакомой песенки:

Голубков мигнул глазом, щипнул себя за щеку. Нет, он не задремал. Музыка продолжалась. Слова русской песенки доносились с немецкой стороны. Когда налетал ветер, звуки музыки становились особенно сильными, густыми. Казалось, что темнота — это стена, а за стеной заведен гигантский патефон. Так в большом городе через трамвайный и автомобильный шум протискиваются звуки высоко установленного репродуктора.

Ну, конечно, это репродуктор. Сержант Голубков не мог понять лишь одного: почему у немцев русская музыка, наша веселая песенка из кинофильма «Волга-Волга»? Должно быть, это пластинка. Немцы ограбили какую-то квартиру, захватили там пластинки и теперь через усилитель их крутят.

Голубкова охватила злоба.

— Агитируют, — прошептал он. — Думают разжалобить, а потом кричать будут, гнусные фрицы. Знаем мы ваше дурацкое «русс, сдавайся!».

Сержант горячился. Вот сейчас бы по этой установке огонька дать из минометов. Взлетели бы фашистские музыканты вместе со своей шарманкой.