Пара для дракона, или игра в летнюю ночь (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 33

..Да, Раока могла бы сказать подобное, но каков смысл? Он и сам все прекрасно знал, а она очень, очень устала. Настолько, что ноги подогнулись, и она рухнула на пахнущую дымом и прелой листвой землю, глядя, как всполохи непрекращающегося фейерверка подсвечивают низкие тучи. Искры, падающие вниз, не растворялись, как положено порядочной магии иллюзий, а начинали кружить вокруг на манер стаек летающих светлячков.

— Моя девочка, — пальцы Иса ласково огладили лицо, — Ты так устала, милая. Никто никогда не видел, как тебе страшно и больно, не понимал, что именно разрывает, сжигает тебя изнутри. Ты была одна… но я здесь, с тобой. Я обниму тебя, и боль навсегда пройдёт.

Раока сглотнула невесть когда хлынувшие из глаз слезы, глядя на кружащие в воздухе огоньки. Это было дивно красивое зрелище, от которого воспоминания о жизни почему-то отдалялись, растворяясь без остатка. Хотелось навсегда остаться в этом моменте и ни о чём не волноваться…

— Я так люблю тебя, — прошептала Раока, — Так рада, что у него твоё лицо. Знаешь, я снова хочу сидеть вместе с тобой и Гором, слушать шутки и делать вид, что обижаюсь на твои придирки. Я хочу вернуть и вернуться, победить в игре, но все больше мне кажется, что это невозможно, что одна игра сменит другую, и дальше не будет ни шанса это прекратить. Ис, Гор, вы подарили мне жизнь, я так хочу вас спасти, но мне так страшно, так больно помнить… Я так устала…

Да, просто нагло пользовалась тем, что здесь, в темнейших глубинах неведомого и неназываемого, никто реальный не услышит её. Воспитанница Цветения — одна из лучших в потоке! — она не умела говорить таких слов, хотя ей хотелось, так часто хотелось быть просто слабой, хотя бы иногда. Так почему бы не сказать об этом сейчас, когда душевной боли стало так много, что она даже не чувствуется?

Существо, что склонилось над ней, что-то сказало, нежно стирая её слезы кончиками пальцев, от прикосновений которых по телу распространялось онемение. Раока, однако, услышала другое — словно бы издалека, но ясно и отчетливо.

— Все будет хорошо, слышишь? Просто не теряй веру, продержись ещё немного — я прилечу за тобой. Не смей говорить мне такие вещи по связи, слышишь?! Я не разрешаю тебе делать глупости!

Она вздрогнула. Это ведь невозможно, правда?

***

— Я не разрешаю тебе делать глупости! Не разрешаю, слышишь?!

В свой ментальный вопль Ледяной вложил все чувства, которые разрывали его на кусочки, но связь, окатив напоследок волной тепла, снова растворилась в пустоте.

Дракон уперся руками в панорамное окно, не видя раскинувшегося внизу пейзажа Долины Князей, тонущей в ночных огнях, горных хребтов вдалеке, чувствуя, как когти оставляют царапины на зачарованном стекле кабинета.

Ощутив натяжение нитей связи, услышав эхо её голоса, он снежным вихрем вылетел из малого зала для совещаний, оставив за спиной доклады о безуспешных поисках проклятого метаморфа — по сравнению с возможностью связаться с Раокой это было до смешного не важно. Но то, что он услышал… в нормальном состоянии его девочка не могла бы такого сказать.

В свое время дракон сделал всевозможное, создавая себе репутацию отмороженного психопата, с которым лучше не связываться ни при каких обстоятельствах. Он осознанно превратил себя в того, кого девять из десяти людей назвали бы ужасной личностью, лишь бы никто и никогда не причинил вред тем, кого Ис пожелал бы назвать своими. Но что же в итоге?

Все повторяется снова: бесполезность, беспомощность, бессилия, и вот он будто бы снова — наивный и неумелый подросток, которому не спасти никого. После стольких жертв и стольких достижений, он все ещё так слаб…

— В этом суть, — ненавистный голос, навещающий в кошмарах, прозвучал над самым ухом, — То, чего мы боимся, всегда случается.

Ис застыл, глядя на отражение в стекле.

Лаари стоял у него за спиной таким, каким дракон запомнил его: высокий, атлетически сложенный рогатый мужчина с опалово-чёрной кожей и витыми рогами. Ледяной стремительно развернулся, и магия заплясала в его руках. Мысли отчаянно метались в сознании.

Итак, это мог бы быть, конечно, настоящий Лаари, но вероятность подобного стремилась почти что к нулю: Глава Безопасности другой страны, разгуливающий по драконьим владениям — это относилось к разделу "Удивительное и невероятное". Подобный пассаж повлёк бы за собой такую волну мутной воды, от которой демоны на международной арене и за годы не отмылись бы. Нет, на их с Лаари уровне личные встречи возможны либо на официальных приёмах, утопающих в пышности, либо в местечках вроде неприметного трактира на территории Ледяных, где безопасники двух держав выпивали несколько раз, параллельно обсуждая то, что не могли доверить ни придворным мероприятиям, ни личным кабинетам. Для тривиальных же целей вроде убийств, шпионажа и прочих издержек производства, типичных для их должностей, существовали пешки в неограниченных количествах. Таким образом, Ис готов был поставить собственную жизнь на то, что его старого врага тут нет.

Также можно было предположить, что метаморф, на предмет обнаружения которого оборотни уже по второму кругу усердно прочёсывали резиденцию, поверил в себя настолько, что решил принять облик Лаари и попытаться убить Иса. Мероприятие это было по сути безнадежным, ибо ни одному метаморфу не справиться с боевым драконом в одиночку, но вероятность присутствовала. Останавливало одно — то, что Лаари говорил, было созвучно мыслям Иса, а метаморфы, при всех своих талантах, в ментальной магии были абсолютными нулями.

Так что, помимо версии с безумием на фоне почти-утраты пар, получалось…

— Господин Виелон, как я понимаю? Или вы все же предпочитаете зваться Король-под-Горой?

Лаари усмехнулся и отметил:

— Ис Цвет Аконита, все же, ты — на редкость умный ребёнок. Один из немногих, кто не только пришёл в одно из созданных мной измерений без приглашения, но и смог воспользоваться его магией. Это впечатляет.

Рогатый гость пошёл кругом, разглядывая Иса, будто учёный — невесть почему засветившийся после очередной дозы облучения мох.

— В тебе слишком много шума, осколков и злости, но для твоих юных лет это всего лишь закономерно, — отметил Король, — К тому же, ты — ученик Ихшасморры, который, все же, наполовину бог. Это несколько примиряет меня с ситуацией.

— Ситуацией?.. — переспросил Ис, — Вы не могли бы изъясняться несколько конкретней?

На самом деле, ему до крайности хотелось прикончить проклятую тварь, но, наученный горьким опытом, Ледяной не спешил выпускать магию на волю — все равно ведь увернётся. А так… В душе дракона заворочалось смутное предчувствие: если уж божок не поленился прийти, значит, что-то Ис все же может ему предложить. Ради Раоки и Гора… пожалуй, ради них двоих Ледяной мог бы отдать вообще все. Даже предать…

Он не стал додумывать эту мысль — слишком уж пугала.

— Уровень твоей ментальной магии вырос в разы после визита ко мне, — отметил Король-под-Горой, — А это выдает в тебе одного из моих избранников. Ты рад, я полагаю?

Ис несколько раз моргнул, даже открыл рот для нецензурного содержания отповеди, но тут его знаменитые расчетливые мозги наконец-то изволили включиться, напоминая о возможной выгоде такого положения.

— Счастлив, — осклабился Ледяной, — Может быть, вернёте мне тогда Раоку? Если уж я ваш избранник, что бы это ни значило.

Гость покачал головой:

— Об этом я и говорю: огромный потенциал, но все ещё слишком много шума. И никакого понимания, увы.

— И чего же я не понимаю? — уточнил Ис не без раздражения.

— Что я лишь впускаю их в Лабиринт, следуя древнему, как государство фейри, договору. А внутри… все, что происходит с игроками внутри, они делают с собой сами.

— Как удобно! Вы хотите сказать, ваши жертвы мучают и убивают сами себя?

Король-под-Горой усмехнулся.

— Боюсь, если ты будешь честен с собой, юный Ис, то поймёшь и сам: разумные постоянно мучают и убивают сами себя, время от времени именуя этот процесс жизнью. Лабиринт всего лишь концентрирует это прискорбное свойство, погружая своих гостей в миры, которые ранее прятались в их головах. А если не можешь понять, как это работает, учти: у меня нет лица. Твой разум придал мне облик из твоих потаенных желаний и кошмаров. Твой разум создает мою нынешнюю манеру речи, походку, жесты. Ты создаешь меня — вот в чем суть Лабиринта.