Попасть в сказку и не выйти замуж? Книга 2 (СИ) - Ветреная Инга - Страница 6

— Да если, Машенька, колдовство на каждую лавку тратить, никакой волшебной силы не хватит? — поучала меня бабулька.

Что ж, с этим сложно не согласиться, да вот только, если бы поджигатель ту солому в сенях поджог, а дверку бревнышком припер, то касатик наш кривенький не сгорел, но от дыма бы задохнулся. Значит, убивать его не хотели. Хотели саму избу испортить или нас напугать? Хотя, как нас напугаешь? Бабулькам внука спасать надо, мне сына из Кощеева плена вытаскивать. Смертью да опасностями нас не спровадишь. Мы ради своих деток на все пойдем. Значит, хотели избу испортить или то, что в ней находится или они думали, что находится. Приехали мы сюда ритуал для расколдовывания Елисея совершать. Возможно, предметы для проведения этого действия хранятся в избе, и вороги решили их уничтожить.

— Бабушка Янина, а почему поджигатель в избу не зашел и горницу не поджег? Елисея боялся разбудить?

— И это тоже, но еще изба у нас от чужого проникновения заговоренная. Не мог он сюда войти, не пускало его. Вот он, поганец, в сенях и напакостничал, — объясняла старушка.

— А что у вас тут такого ценного хранилось, что он сжечь пытался?

Старушка надолго задумалась, ходила из одного черного угла в другой, смотрела по полкам.

— Да в том-то и дело, Машенька, что в избе-то у нас ничего ценного не хранится, — хитро шептала баба Янина. — Зря только они себя обнаружили.

Я восхищенно посмотрела на старушку, так хорошо изображавшую глубокую печаль. Ее только выдавали глаза, сияющие охотничьим азартом. В избу ураганом, сметающим все на своем пути, ворвалась баба Яга. Мы благоразумно отскочили к стенам. Она грозно зыркнула по сторонам, увиденное явно ее опечалило.

— Нашли чего интересного? — обратилась она к нам.

— Поджог устроили в сенях, с помощью соломы да сухих веток, — отрапортовала баба Янина. — В избу не входили.

Баба Яга приняла к сведению услышанное, печально вздохнула и уже традиционно прошептала себе под нос очередной стишок. В миг горница в избушке преобразилась: со стен сошла гарь, вся утварь и мебель подскочили и чистые, целые встали на свои места, стекла на окнах соединились воедино, не оставляя на себе даже царапин. Запах гари молниеносно выветрился, и пространство вокруг нас снова благоухало лесными травами. Горница сияла чистотой и порядком, правда мебели, мешочков с загадочным содержимым, пучков травы под потолком, да баночек на полках заметно поубавилось. Я только и смогла восхищенно ахнуть. А классная штука это — колдовство. Нужно попробовать выучить этот стишок. Может, хоть в плане уборки меня на волшебство пробьет? И вдруг изба задрожала, послышался грохот, мы все, вздрогнув, переглянулись.

— Дома есть кто? — зычно звучал голос Святояра. — В избушку пустите? — все также стуча по двери увесистым кулаком, настаивал на приглашении воевода.

— Ну что у дверей стоять, заходи, гостем будешь, — царственно разрешила баба Яга.

— Спасибо за позволение, хозяюшка, — хитро улыбаясь в бороду, склонившись, чтобы пройти сквозь двери, вошел в горницу боярин. За ним юркнул чистенький, розовенький Елисей.

— Я готов волога вычислять, — подбоченясь, изрек косенький.

Мы с бабульками одновременно заглянули за спины вошедших, ожидая еще гостей.

— Не беспокойтесь, хозяюшки, около дверей и окон мои дружинники стоят, теперь ни одна мышь не проскочит, — заверил нас боярин. — Ну что о пожаре скажете?

— Из своих это кто-то сделал, — сказала Яга.

— В избу не прошли, в сенях подпалили, — добавила Янина.

— Я с Любомира и Тихона глаз не спускал, — сообщил Святояр. — Значит, подчиненных их рук дело.

— Что ж ты Елисея не уберег? Избу не охранял? — шипела баба Яга.

— Я баню охранял, чтобы с Машей ничего не случилось, — зло прищурившись на старушек, говорил воевода. — А то вы все тут у нас заговоренные, а если что с ней случится, только руками по бокам хлопать будете, что, мол, не уследили. А на нашем царевиче столько охранок висит, из любой беды выкарабкается.

— Я и сам бы за себя постоял, и супостатов изловил, коли бы меня не лазмолило, — гордо заявил кривенький, но на него никто не обратил внимания.

От горячей отповеди воеводы бабульки немного, аж, сгорбились, но быстро оправились, и вновь стали ерепениться на боярина:

— Ты сюда послан царевича охранять, а сам за женским подолом волочешься!

— Я сюда поставлен расследование о проклятых иголках, пропаже детей и своей матери вести. А для охраны царевича у нас в наличии пяток стрельцов во главе с Тихоном, да пяток конников во главе с Любомиром. Вот им претензии и высказывайте.

От такого заявления старушки побледнели. Я решила не вмешиваться в конфликт интересов. Они тут все люди взрослые, сами разберутся. Но от слов Святояра в душе потеплело. Осознание того, что мою персону кто-то хочет защитить, и судьба моего Ванюшки волнует не только меня, преисполняла мой организм чувством благодарности. Хотелось подбежать к воеводе, броситься ему на шею и от души расцеловать. Но сдержалась, как-нибудь в другой раз обязательно, а пока это лишь слова. Нужно дать мужику возможность себя проявить.

— Полог-то тишины повесили, прежде чем о тайнах наших орать? — вставлял пистоны престарелым интриганкам боярин.

Баба Янина спешно нашептала стишок, и по нам прошелся щекочущий волшебный заряд.

— Елисей, признавайся, чем ты Тихону или Любомиру насолил, что они тебя извести хотят? Или сразу обоих обидел? — спросила я.

В перекошенном организме царенка началась мыслительная деятельность, апогеем которой стали сошедшиеся на переносице глазенки:

— Нет, Малия Фасильевна, я им обид не чинил, влажды не имел. Они батюшке служат, я в их дела никогда не совался, — оправдывался оболтус.

— Если не личные мотивы подбили их врагу помогать, значит остается подкуп, угрозы или иная причина, о которой мы не догадываемся, — вслух рассуждала я, а окружавшие мне деловито кивали в знак согласия.

— Ну и где у нас зеркало волшебное, по чьим рекомендациям пакостным нас с Ванюшкой к вам занесло? — с укоризной спросила я.

Бабульки слегка замялись, для порядка, даже взоры свои хитрющие потупили, и ответили: — Так в подвальчике, как у всех.

И действительно, неразумно это такие ценные артефакты в деревянной избе держать, в которой даже мало-мальски скромного сейфа установить невозможно: в деревянную стену не вмуруешь, каменная печка нагревается. А вот подвальчик — самое оно. Старушки из-под печки вытащили факелы, торжественно нам вручили и зашли все за ту же пресловутую печку, в скрытый от глаз закуток и открыли в подпол небольшую дверь, от которой вели вниз ступеньки. Я тревожно переглянулась со Святояром, он ободряюще мне подмигнул, и мы начали спускаться. Сначала пошла баба Яга, потом Янина, Елисей и я, Святояр замыкал наше шествие. Аккуратно закрыв над собой довольно-таки увесистую дверь, воевода, ускорив шаг, чуть в меня не врезался. Не став торопиться следовать за остальными, я шла медленно, рассматривая каждую ступень под ногами, поэтому боярин догнал меня молниеносно, буквально на третьей ступени. И, покачнувшись, я оказалась в его открытых объятьях. Интересно, это мне кажется, или он специально старался не упустить момент меня лишний раз обнять? Хотя, в данном случае это к лучшему, хуже было бы от своей неуклюжести эпически растянуться, сломав любимые конечности.

— Спасибо, — единственное, что я смогла членораздельно произнести, нежась в кромешной темноте в мужских объятьях.

А темнота вещь, оказывается, полезная. Не видно, как я краснею от ушей до самых пяток, и при этом глупо улыбаюсь.

— Пожалуйста, Машенька, — нежно прошептали мне прямо на ушко, касаясь щеки.

По спине побежали довольные мурашки, внутри органы завязались огромным узлом. Я медленно отстранилась от этого притягательного мужчины и напомнила:

— Нас там ждут, спускаться нужно, — меня выдал взволнованный хриплый голос.

В ответ я услышала: