Наследник клана (СИ) - Шапочкин Александр Игоревич "Rayfon" - Страница 67

Стало как-то противно. Но пользоваться всеми этими штуковинами я всё же не перестал. Пусть только скажет кто чего — кадык вырву и сожрать заставлю! Впрочем, от будущих чародеев такой глупости ожидать не приходится, все понимали, насколько нам важны руки, и что я банально исправляю проблемы, возникшие из-за позднего обнаружения ядра и трудностей с живицей. Сам же я терять шанс стать полноценным чародеем из-за глупого предубеждения не собирался.

Постепенно команда для поездки стала вырисовываться. По моему, никто даже не удивился, что я оказался в первых рядах. Из нашего класса, кроме меня, вошли Алина, Алиса и Дашка, хотя я бы предпочёл обойтись без неё. Нинка, оставшаяся в пролёте, долго бухтела, пока сам Бояр ей не объяснил, что в Сокольниках собираются провести небольшие потешные игры, и никто не простит, если в процессе мы снесём резиденцию местного клана до основания.

Девчонка немного подулась за то, что её посчитали оружием массового разрушения страшнее меня любимого. Но затем стала этим гордиться, рассказывая всем, что вот в следующем году на Больших Играх: «Мы с Антоном и остальными всем им покажем!» Лично мне заранее стало страшно, особенно учитывая, что мне однажды мельком удалось увидеть Нинку на самостоятельной тренировке, и я понял, насколько девчонке приходилось сдерживаться в тех же спаррингах с одноклассниками. Простой удар кулаком — и поток ревущего красного пламени за секунду преодолевает метров тридцать, чтобы шипя расплескаться об одну из ограждающих стенок. А ведь это всего лишь её эго, а не какие- нибудь крутые чары.

Пятым от нас, к большой радости Алины, стал Борислав. Сам серб восторгов не разделил и умудрился сломать ногу на ровном месте. Но наша святая Лариса Вениаминовна восприняла это как личный вызов и буквально за неделю привела конечность парня в порядок. Правда, какими средствами… Каждая процедура сопровождалась ведёрной клизмой: «Чтобы шлаки, мешающие выздоровлению, вышли!»

Спорить с чаровницей, способной тебя обездвижить одним касанием, себе дороже! После первого же возмущения больной получил двойную дозу, так что больше не рыпался. Но с тех пор поглядывал в сторону лазарета с легко читаемой ненавистью в глазах и попадать туда чтобы «отдохнуть» больше не спешил. Хорошо ещё, что планы мести строить не стал! С этого мстюна станется. Впрочем, от открытого конфликта с нашей медичкой его остановила так называемая «Врачебная тайна». О дополнительных процедурах всё равно никто, кроме меня, не знал, тем более что мне рассказал он сам, пожелав пожаловаться на «твою любимую Ларису Вениаминовну!» Естественно, трепаться я не собирался, прекрасно понимая состояние парня.

Из параллельного класса тоже набралось пятеро. Кроме Громова, с которым мы заключили соглашение, взяли ещё четверых. Самым примечательным из ребят с параллели был Вадим Лозовой по прозвищу Спрут. Он на самом деле напоминал осьминога: у него из тела росли самые настоящие лозы, похожие на щупальца. Сам он был не клановым, происходил из небольшой закрытой гильдии, в которой, как я понял, когда-то давно доэксперементировались с симбиотическими мутациями методом научного тыка. Зрелище было… внушающим и немного мерзким, но, надо было признать, в рукопашке дополнительные конечности давали значительное преимущество… если только не рвались, словно гнилые тряпки, к тому же оказались морозостойкими.

Кстати, по словам Георга, в миру Васи Пупочкина, знакомого с Лозовыми, со временем эти штуковины обзаведутся весьма крепкой корой и внушительными шипами. Но пока что они были довольно мягкими, хотя и быстро отрастали при обрыве. Самым странным, лично для меня, был тот факт, что, несмотря на довольно чудовищный вид, Вадим оказался тем ещё ходоком и покорил не одно девичье сердце, а разочарованных вроде бы ещё не было. От этого известия, представив процесс, я слегка поморщился и в очередной раз сказал сам себе, что женщин я, наверное, не пойму никогда…

Впрочем, это не остановило меня от того, чтобы задать вопрос: «А что же он будет делать потом… Ну, когда они станут не только твёрдыми, но ещё и шипастыми?» То ли фантазия у меня была более извращённая, чем у собеседника, и я воспринял любовные похождения щупальце-носителя не с той стороны, то ли Василий по простоте душевной как-то не задумывался о повышенном функционале приятеля, но одноклассника я, кажется, «сломал». Уйдя глубоко в себя, Георг Лансониэль Третий так мне и не ответил, а вместо этого развернулся и побрёл куда-то в сторону столовой.

Остальные трое были попроще, хотя тоже выделялись на общем фоне. Русаков Денис, последний парень из их класса, имел аспект «стекло» и мог становиться невидимым. К сожалению, не весь, а только частично, но зато вместе с одеждой. Из-за низкого контроля голову он не трогал, резонно опасаясь получить вместо мозга кучу битой стеклянной крошки. Зато мог делать прозрачными неживые объекты и, что особенно ценно, даже участки стен. Пусть небольшие и ненадолго, с огромными затратами живицы… Но это давало нам значительное преимущество, особенно при кооперации со следующей чародейкой.

Евгения Гущенко владела стихией жизни и была не только отличным медиком, но и могла анимировать големов. Правда, у неё с Бориславом обнаружился застарелый конфликт. Ещё когда серб не сошёлся окончательно с Алиной, а, точнее, вырвался в школу из-под опеки клана, а она бегала за ним хвостиком, он пробовал с Женей «дружить». Но, по словам парня, они были слишком мелкими для чего-то серьёзного, да и интересовал он её только из меркантильных соображений.

Тринадцатилетней девице мальчик был не особо интересен, зато до жути хотелось научиться детализировать своих детищ, даже сейчас напоминавших ожившие кучи грязи со слабо выраженными конечностями. Николич не повёлся, обиделся и поставил галочку, что, наверное, придётся мстить, но не сейчас, а потом. А уж когда он узнал об её украинской фамилии и Киевских корнях… В общем, в итоге они разругались. На радость Алинке, тут же окончательно захомутавшей вольнолюбивого серба, на которого у неё лет с шести были строго определённые матримониальные планы.

Завершала список, наверное, самая нормальная из всех отобранных — София Архипова. Девушка настолько обычная с виду, что её зачастую просто не замечали. Даже аспект у неё был своеобразный: «вакуум» — соединение стихий пустоты и воздуха. А в команду она попала потому, что уже в своём возрасте являлась хорошим специалистом в защитных чарах. Их в арсенале скромной школьницы набралась аж пара десятков, начиная от личных и заканчивая пустотными щитами, типа того, что прикрывали Академию. Впрочем, у подобной плюшки была и обратная сторона. Знала-то она много, но далеко не всё могла использовать более одного раза, свалившись после этого с полным истощением ядра. К тому же по решению организаторов игр, ей запретили пользоваться большей частью примочек, но даже так её поддержка была неоценима, хотя как боевик она оставалась полным и безоговорочным нулём.

Последнюю неделю мы тренировались вдесятером против пятидесяти, пусть и нападали на нас без особого остервенения, потому как в противном случае тупо затоптали бы. Семь дней — это немного, но даже за такое время под чутким руководством МакПрохора и, как ни странно, Фридриха Иосифовича, мы вроде сумели немного сработаться и выстрадать пару- тройку вполне рабочих связок и комбинаций взаимодействия, позволяющих значительно разнообразить тактику боя.

Так что в Сокольники явились во всеоружии и настроенные побеждать! Рассказывать, что это необязательно, я никому не стал, азарт и жажда победы захватили и меня. Всё-таки

пресловутый «Командный дух» — страшная сила!

* * *

Сияющий на солнце идеальный шарик из льда с тянувшимся за ним красивым спиралевидным шлейфом блестящих кристалликов с хрустальным звоном пронёсся мимо. Я почти смог увернуться, но чары всё равно вскользь зацепили плечо, сбив прямиком в многострадальный сугроб. Отплёвываясь и стерев перчаткой с лица снежную крошку, я вскочил на ноги и, тихо матерясь себе под нос, поминая недобрым словом все «Снежные забавы» на свете, бросился к ближайшему укрытию. Повезло, можно сказать! Ледяная глыба гулко содрогнулась, приняв на себя одно за другим ещё три ядра, с громким цоканьем разбившихся на мелкие острые осколки.