Наследник клана (СИ) - Шапочкин Александр Игоревич "Rayfon" - Страница 78

Первое время просто так, а затем мистер «Сволочь железная» Грег притащил откуда-то железный шар и толстую пластину, так что теперь на стандартную практику уходило двадцать минут, и ещё десять я, мысленно отчаянно матерясь, пытался усидеть на этой архишаткой конструкции, пропитывая её своей живицей. А ведь должен был ещё параллельно и медитировать.

Затем мылся и шёл на завтрак вместе со всеми до безобразия бодрыми и выспавшимися ребятами. Уроки уже не так сильно нагоняли тоску, всё же по общеобразовательным предметам я класс догнал, так что с ними проблем вообще не было. Чтобы ощутить себя ничтожеством хватало и специализированных. Тот же Мистерион просто не мог провести пару, чтобы не пнуть меня морально и не харкнуть смачно в душу!

Причём чем больше я учил материал, тем хитрей становились его вопросы. В итоге я начал относиться к этому как к неизбежному злу типа дождя или снега. Какой смысл тратить нервы, если всё равно сделать ничего не можешь.

Самое смешное, что в нашем противостоянии одноклассники за редким исключением были на моей стороне. Так что я всегда мог рассчитывать на помощь с освоением непонятной темы. А учитывая, что плавал я почти везде, занятия с той же старостой стали почти регулярными.

И именно подтягиванию хвостов я посвящал вторую половину дня. Кроме Основ магии проблемы у меня намечались по многим предметам, но как-то так получилось, что после поездки в Сокольники вопрос о поиске репетитора больше не стоял. Ученики даже с параллельного класса сами подходили и предлагали свою помощь.

Это мне, несомненно, льстило, но, с другой стороны, я понимал, что основная заслуга в этом не моя, а той же княжны, обратившей внимание на безродного пацана с самого дна. Плюс интерес Уткиных. Вот и получилось, что помогая мне, детишки на самом деле прощупывали почву по приказу глав кланов и гильдий. Ну, или приценивались на предмет сотрудничества, если были сами по себе.

Вечером традиционно начинались занятия с Ольгой Васильевной. Управление силой мне всё ещё давалось с огромным трудом. Мало того, что уникальное двойное ядро не спешило отдавать энергию, так ещё и имелась огромная проблема с доставкой её до нужной точки организма. Если выражаться научным языком, то у меня наличествовала «дистрофия основных медиан и периферии манопроводящей системы». То бишь при прекрасно развитом ядре каналы, передающие живицу по организму, едва-едва проклюнулись и почти не расширялись.

У нормальных чародеев это происходило постепенно, вместе с взрослением. При этом формирование энергоканалов шло безболезненным и естественным путём. Маленький одарённый просто не мог навредить себе физически — у него на это тупо не хватило бы сил. А когда источник начинал вырабатывать достаточное количество живицы, основные стволы — медианы — и более тонкие ветви уже были достаточно разработаны для этого процесса.

Мне же приходилось буквально прожигать новые каналы как в теле, так и в ауре. Работа эта была невероятно болезненная и дико кропотливая, требующая предельной аккуратности. Но без этого я просто не смог бы стать настоящим чародеем. Спасибо ещё, что Ольга Васильевна с самого начала не дала мне подобной нагрузки. Я бы попросту сжёг себя, не умея хоть как-то ограничивать поток силы.

Нынче, правда, тоже было не сильно легче. Из-за особенностей источника работать с живицей я мог только как следует разозлившись. В таком состоянии хорошо было крушить всё вокруг, разметая взрывами, что под руку попадётся, и не деля на правых и виноватых. А вот отделить щепотку живицы и провести, даже скорее «протащить» её по маршруту предполагаемой ветви-канала, это надо было сильно постараться. Даже очень и очень сильно постараться.

Не облегчало работу и то, что универсального способа контролировать себя во время ярости так и не удалось подобрать. Хотелось надеяться, что временно, и в будущем всё же получится найти или придумать какую-нибудь технику, но пока приходилось прикладывать уйму усилий, чтобы тупо заставить себя просто работать.

Метод Борислава, которым он щедро поделился со мной, к сожалению, применить не удавалось. Мне не хватало то ли концентрации, то ли опыта, а может, я был просто туповат для подобного, но большего, чем слегка углубить то самое состояние «отстранённости», которому научилотец, у меня не получалось. Серб старался помочь, но у него самого процесс застрял на четырёх потоках, а найти причину остановки в развитии молодой чародей пока не мог. Так что пришлось довольствоваться тем, что есть.

От настойчивых предложений продолжить эксперименты с подсознанием я категорически отказался. Какие бы выгоды это ни сулило, разрешать копаться в своей голове я не собирался. Кто знает, что из этого в итоге выйдет. Можно и дурачком остаться или пойти резать всех подряд. Ни то, ни другое меня категорически не устраивало.

Определённые надежды я возлагал на мистера Грега с его Шаолинь-сы Цюань-Фа. Он как-то показал мне записи того, каких высот достигают адепты этого стиля. Надо сказать, меня впечатлили их возможности, причём как физические, так психологические, позволяющие сохранять спокойствие в любой ситуации.

Да, чтобы достичь подобного, нужны были длительные тренировки как тела, так и духа. Но, глядя на МакПрохора, становилось ясно, что это реально. Дело в том, что учитель поделился со мной тем, как и почему сам начал практиковать этот стиль. И почему в любую погоду и вне зависимости от времени суток ходит в тяжёлой броне.

Однажды молодой, но весьма перспективный чародей, не нашедший себя на родном острове, и потому всеми силами старавшийся выбить место под солнцем в Москве, во время одной из миссий оказался один на один с «Демоном металла». Высшая сущность стихии, не просто живое воплощение, как элементаль, а разумная, оттого гораздо более опасная, тварь сумела проникнуть на территорию Полиса и на беду повстречалась с юным мистером Грегом. На чью «беду» — это ещё вопрос!

Всё же, несмотря на возраст и ярко выраженный упор в эго, шотландец был весьма сильным бойцом. Вот только у него оказался аспект сталь, что в бою с порождением той же стихии свело всё к прямому противостоянию силы. Будь чародей постарше, может, ему и удалось бы продавить тварь, но история не знает сослагательного наклонения.

МакПрохор проиграл, и демон буквально сплавил его тело с доспехом. Подобной участи избежала лишь правая рука, пах (гульфик новой брони «оказался маловат» и его отдали на переделку) да голова (шлем просто слетел во время схватки). Можно себе представить, какую боль пришлось пережить искалеченному чародею, и тем не менее он справился. Научился жить с новым телом, вернулся в строй, а впоследствии стал наставником при Тимирязевской Академии. И даже пользовался определённым успехом у барышень, несмотря на свой металлический корпус.

Равняться на такого человека было достойно, и я изо всех сил стремился познать премудрости восточного боевого искусства, но пока успехи были так себе. Кроме физических упражнений много времени отводилось медитации, как средству познания самого себя. Вообще, каждый чародей отдавал этому процессу пару часов в день — по- другому развить источник было крайне трудно.

Я и тут оказался уникумом, потому что совершенно не разбирался ни в техниках, ни в методиках, коих насчитывалось великое множество. Кроме общеизвестных практик почти каждый клан имел свои собственные наработки, делиться которыми с другими не спешил. Да и не каждая «особая техника» могла подойти другому человеку — во главу угла обычно ставилась своя стихия, и упор делался на неё.

Мне же что стрижено, что брито — всё едино. Я оказался полным профаном, может быть, поэтому в изучении стиля Шаолинь мне сопутствовал значительный успех. Довольно быстро, всего за пару месяцев, удалось достигнуть состояния внутреннего созерцания, и в нём у меня впервые стало получаться работать и с источником, и с медианами. Да и на пластинке, положенной на шарик, балансировать я почти научился.

Хотя вопрос скорости всё же был весьма и весьма относительным. Оставшиеся полгода проносились вихрем, один день переходил в другой, точно такой же. И лишь мысль о предстоящем выпуске поддерживала во мне силы и желание работать. Каждый вечер, хотя, скорее, ночь, приползая в общежитие и падая пластом на кровать, я отрывал ещё один листик-день в календаре, отмечающем время до стремительно приближающегося часа «X».