Полюби меня таким (СИ) - Климова М. А. - Страница 18

— Не понял. А где демонстрация, — поднимает бровь к верху, когда я выхожу из примерочной.

— Демонстрации не будет, — отрезаю все возражения и прохожу на кассу.

Ещё пару часов уходит на покупку каждодневных нужностей и закупки продуктов. После едем в ресторан на поздний обед или ранний ужин. Приглушённое освещение, живые цветы и свечи на столах, тихая музыка создают романтичное настроение.

Вовремя ужина Максим не отпускает мою руку, гладя и переплетая пальцы. Глаза горят желанием и от этого голодного взгляда становится влажно между ног. Поев, Макс достаёт из внутреннего кармана кольцо и надевает мне на палец. Оно необыкновенное, роскошное, потрясающее. Коньячного цвета крупный камень, обрамлённый по кругу россыпью бриллиантов. Весь словарный запас куда-то провалился. Смотрю то на Макса, то на кольцо, открываю рот, как рыба и ничего не могу сказать.

— Просто молчи, милая, — тихо, но уверенно произносит, не отпуская руки. — Дыши и молчи.

А я молчу и пытаюсь дышать. И чем больше пытаюсь, тем хуже получается. Восхищение перерастает в панику. Это слишком дорогой подарок. Я боюсь дотрагиваться до него, не то чтобы носить. Максим поднимается и вытаскивает меня из-за стола.

— Потанцуем? — скорее утверждает, а не спрашивает. Обнимает одной рукой за талию, второй гладит спину, вызывая рой мурашек, бегающих по всему телу.

— Ты безумно красивая, — шепчет на ухо, целуя в висок, спуская руку чуть ниже талии. Вжимает в себя, давая прочувствовать всю силу возбуждения. Другой рукой выводит узоры на спине, зарываясь и оттягивая волосы. Мы топчемся на месте в своём танце, своём мире. Воздух вокруг накаляется, объятия становятся сильнее, интимнее. Дыхание с шумом вырывается из груди, учащаясь с каждой секундой. Это не танец. Это секс в чистом виде.

— Если мы не уйдём, я трахну тебя прямо здесь, — с жадностью произносит, толкая бёдрами в меня.

— Поехали… Хочу ощутить тебя в себе… — на выдохе тяну к столу. Мы расплачиваемся и как подростки бежим в машину.

— Домой! — рявкает Гене и кнопкой поднимает перегородку. — Сдохну, если не насажу тебя.

Через секунду я сижу у него на коленях с широко расставленными ногами и взрываюсь от жёстких толчков внутри. Кончаем вместе. С дрожью, стоном, болью, распадаясь на миллионы осколков. Потом сидим, прижавшись друг к другу, не в силах говорить и шевелиться.

Максим

Я срастаюсь с мыслью, что возможно скоро стану отцом. Чем дольше об этом думаю, тем больше этого желаю. Весь день наполняю Дашу спермой и не даю возможности встать с кровати и сходить в душ. Тружусь в поте лица, чтоб наверняка. Но даже если сейчас не получится, подменю таблетки и продолжу работать в этом направлении. Это самый верный способ привязать её, сделать зависимой от меня, сделать полностью моей.

Сегодня она уедет к детям, а меня ждут выходные в угаре, в тоске. Моя зависимость крепнет с каждой проведённой совместно минутой. Без неё не выносимо существовать. Мир раскалывается на с ней и без. Возможно при падении я действительно повредил мозг, и мне требуется пожизненное лечение Дарьей.

Она не возмущается на мой темперамент, как раньше. Спокойно реагирует на многочисленные поползновения утвердиться. Она создана для меня. Моя.

Проводив вечером домой, набираю юриста:

— Джон. Что с документами? — требую отчёт.

— Очень невыгодная сделка, Макс. Ты потеряешь половину. — недовольно ворчит Джон.

— Что она хочет?

— Тридцать процентов акций, сорок процентов со четов. Плюс с недвижимостью ещё не определилась. Обдумай всё ещё раз. Если не торопиться, можно уменьшить потери вдвое. Всё-таки двадцать шесть лет. Можно найти компромисс, — тараторит в трубку Джон. Но я не хочу думать и ждать.

— Нет, Джон! Я всё обдумал и принял решение! Готовь документы на подпись! — обрываю все нравоучения и сбрасываю вызов. Откидываюсь на сиденье и закрываю глаза.

Половина, так половина. Взамен приобретаю жизнь. Она больше чем половина. Она целая, полная, насыщенная.

Дарья

Перед дачей заезжаю в магазин закупить продуктов и разных вкусностей. На дачу приезжаю к полуночи и оказываюсь в сумасшедшем доме. С ног сбивает Тыква, пытаясь запрыгнуть и пройтись языком по лицу. Кошаки озабоченно пялятся из проёма кухни, ждут пока Тыковка люлей получит за несдержанность. Со второго этажа наперегонки бегут дети.

— Сумки разобрать! — командую, пока этот психо-апокалипсис не затянул и меня. Собаке кричу «Место», и она с опущенной мордой и несчастными глазами плетётся в гостиную. Кошки радостно занимают её место, урча и обглаживаясь об ноги, мешая снять кроссовки. На помощь приходит свекровь с полотенцем и от души отмахивает их под зад.

— Как Вы? — интересуюсь у Веры Павловны.

— Жива ещё, — вздыхает она. — Опять без Дениса? Совсем заработался?

— Денис ушёл от меня, — тихо говорю. Не считаю нужным скрывать от неё дальше. Она замирает, потом проходит на кухню.

— Вадь, Аль. Идите по комнатам. Поздно уже, — гоню детей с кухни. Схватив чипсы с соком бегут в комнаты.

— Поругались? — отойдя от шока, спрашивает свекровь.

— Нет. Он к другой ушёл. Сказал, что с ней ему хорошо, а от нас он устал. — резюмирую, убирая провизию в холодильник.

— Вот приеду, наведу порядок в его голове! — возмущается Вера Павловна, потрясывая кулаками. — За волосы домой притащу! Ишь, надумал! Жену с детьми бросил!

— Вы не будете вмешиваться, Вера Павловна! Я не собираюсь объедки собирать и обратно не приму!

— Дура! У тебя дети! Одна будешь растить?! — не успокаивается неугомонная старушка.

— Да я и так их одна растила! Детьми Денис не занимался! Первые десять лет себя в жизни искал, а следующие десять грязь собирал, да домой носил! — сорвалась на бедную женщину.

— Сама виновата! Всё молчишь! Всё терпишь! Вот он ноги об тебя и вытирает! — отзеркалила свекровь.

— Да, молчу! Я не хочу всю жизнь в скандалах прожить, как Вы! Мне проще одной, чем на минном поле! И закрыли тему! Ваш сын! Можете ему хоть все волосёнки повыдирать, но ко мне домой тащить не смейте! Или Вы занимаетесь внуками и не лезете в наши отношения, или сидите со своим сынком подальше от меня!

— Да поняла я. Поняла, — притормозила свекровь. — С внуками я остаюсь. У меня никого, кроме них, больше нет.

— Вот и хорошо, Вера Павловна. Давайте тогда чайку попьём с малиновой настойкой, — примирительно обнимаю её.

Оказалось, всё не так уж трудно. Ожидала больше эмоций и негатива. Но свекровь сделала правильные выводы. У кого дети, с тем и дружу. Конечно сомневаюсь, что она успокоится и не будет пытаться нас померить, но мою позицию я донесла, теперь буду корректировать её поведение.

Уговорив пол бутылки малиновой настойки, поругав ушедшего кабеля, обсудив дальнейшее существование, расходимся по комнатам в пять утра. Как дальше жить буду, подумаю потом, после праздников. И детям расскажу после разговора с Денисом. А сейчас спать.

На следующий день Алька прорывается в мою комнату с боем. У двери лежит Тыква и никому не даёт зайти.

— Мааам! Мама! Время двенадцать! Вставай! Блинчики проспишь! — кричит дочка, пытаясь отогнать собаку. — Уйди, Тыква! Весь проход заняла! Корова жирная!

В ответ Тыква довольно рыкнула, но от двери не отошла. Соскучилась псина. Поднимаюсь с кровати, накидываю халат и выползаю в коридор. Голова раскалывается от недосыпа и градусов. Что-то часто к бутылке прикладываться стала. Так и спиться можно. Всё! Больше ни капли в рот, ни сантиметра…

Тыква, увидев меня, ластиться по полу, задирает лапы, изгибается, требуя массаж живота. Какая пластичная и гибкая у меня собака. Погладив мохнатое пузо, спускаюсь на кухню за кофе и блинчиками. Свекровь уже колдует над обедом. И откуда столько сил? Ночью пила больше меня, а утром уже блинов настряпала.

— Потрясающе… — блаженно щурюсь, отпивая кофе. — Вот теперь всем доброе утро!

— Доброе, Дашь. Как себя чувствуешь? — интересуется Вера Павловна.