Око воды. Том 1 (СИ) - Зелинская Ляна - Страница 26

— Да, миледи. Доброго вам вечера, — он почтительно поклонился Лее, и коротко кивнув Рут, добавил: — И вам, найрэ.

Когда они ушли, Дитамар, наконец, свободно откинулся на спинку скамьи — можно было перестать изображать сутулось — и даже усмехнулся сам себе. Сегодняшний день был каким-то… странным. Только сейчас он понял, что совершенно забыл о времени. И не только о нём. Он забыл даже о самом главном, о том, за чем, собственно, пришёл — он не спросил о нужных ему книгах. Но этот день сильно отличался от бесконечной вереницы дней, в которых он бродил одержимый то безумием Зверя, то жаждой мести. А вот сегодня он впервые на какое-то время совершенно забыл о том, что терзало его последние восемнадцать лет. И это оказалось очень приятным чувством.

Он раскинул руки в стороны, проведя ладонями по гладкой спинке скамьи, снова усмехнулся, и посмотрел на большой витраж-розу в главной башне библиотеки. Заходящее солнце поблёскивало в разноцветных стёклах, и вспомнив о стекле он тут же подумал об Ашумане, а затем о королеве и о том, зачем он здесь. Но этот момент был так хорош, что Дитамар отбросил мысли о своих планах, решив, что месть никуда от него не денется. А вот это хрупкое ощущение безмятежности ему отчаянно не хотелось отпускать, хотелось продлить его, оставить с собой и вдыхать, как этот тёплый воздух и не думать ни о чём.

Он сидел и смотрел, как закатное солнце медленно гасит калейдоскоп красок на стёклах, и размышлял о том, что же такое есть в этой девушке, что заставляет его не думать о мести, о королеве, о прошлом… В ней было что-то умиротворяющее, и он не знал, что именно. Этому не было объяснения. Да она была красива, но не красивее многих. Красота лжива, он давно это понял. Она была умна, но кому нравятся умные женщины? Одна умная женщина уже украла у него половину жизни. Она весёлая, искренняя, открытая, но разве этого достаточно, чтобы просто сидеть и с улыбкой пялиться на закат? Но когда он смотрит на неё… ему хочется, чтобы она не отводила глаз.

Какая ирония… ведь смотрит она при этом в лицо старика… Может поэтому она такая открытая и искренняя?

Не верь ей, Дитамар, не верь. Все женщины лгут…

А ты должен думать о другом.

Но когда село солнце, и очарование этого осеннего дня растаяло, мысль, о том, что завтра он снова увидит Каталею Лафорт, продолжала оставаться внутри каким-то странным сгустком тепла.

Дитамар вернулся в особняк Ландегаров уже в сумерках. Ему предстояло снова переодеться и отправиться в Нижний город. Окунуться в грязь и вонь, туда, где в хитросплетении узких улочек Рыбацкого квартала всегда можно найти желающих за горсть меди влезть в любое окно и украсть любую вещь. Туда, где можно недорого нанять соглядатая, какого-нибудь мальчишку, который подбирает объедки у кухонь знатных господ. А у задних дверей особняков, как известно, легко услышать очень много интересного. Именно там можно купить по дешёвке чужие тайны.

Его план пока шёл намеченным путём. Днём Дитамар будет милордом Ландегаром, франтом в белой карете с золочёными гербами, которого принимают в домах леди Борас и её подруг, а ночью, он будет тенью, скользящей вдоль изъеденных солью каменных стен рокнийского порта. Бутыль дешёвого пойла, кусок солонины, извалянной в песке, и вот уже все нищие, калеки-попрошайки и портовые грузчики готовы разделить с ним компанию.

Сегодня его ждёт портовый смотритель, для которого он припас бутылку приличного вина, пожалуй, слишком крепкого, но в этом и смысл. Пока смотритель будет спать, у Дитамара появится возможность изучить в портовых книгах маршрут корабля «Кэтриона», а может быть даже узнать, что за груз возит он в Ашуман и обратно.

И глядя в сгущающуюся темноту, Дитамар внезапно подумал, что между этой грязной ночной жизнью и той, которую он будет вести днём в особняке леди Борас, приторной и сладкой жизнью, пропахшей духами, ложью и лестью, судьба подарила ему кое-что приятное. Короткий светлый промежуток, наполненный осенним солнцем, теплом и шелестом липовых листьев.

Сегодня он стремился быстрее уйти от леди Борас, чтобы превратиться в немощного старика и провести несколько приятных часов в обществе миледи Лафорт.

Каталеи Лафорт. Нет, Леи. Просто Леи.

Имя у неё мягкое, плавное, струящееся, словно весенняя вода, которое так и просится произнести его вслух…

Дурак! Дуарх бы его побрал за эти глупые мысли!

Портовый смотритель посветил фонарём ему в лицо и спросил:

— Так это ты что ли от Мурдаса?

— Я самый, — Дитамар красноречиво достал бутыль и помахал перед носом смотрителя кольцом копчёной колбасы, перехваченной в трёх местах бечевой.

Загремели ключи, и двери каморки отворились. Запах сырости, гниющих водорослей и плесени пропитал, казалось, насквозь доски, из которых были сколочены стены. Смотритель махнул фонарём в сторону стола, на котором громоздились портовые книги и пробурчал:

— Он сказал, тебе только посмотреть? С собой не дам, а то знаю я вас… Ищи потом, свищи… За каждую по две лани…

Толстые портовые книги в переплётах из телячьей кожи хранились за деревянной перегородкой. Дитамар взял одну из них, разложил на столе и принялся листать. Корабли, грузы, порты назначения, пошлины, патенты, расписки об уплате… Отдельно прибывшие по фамилиям и сословиям. Почерк у смотрителя был вполне приличный, убористый и плотный, и книги были тщательно разлинованы и сшиты крепкими вощёными нитками. В порту звякнул колокол — последняя четверть вечера. К этому моменту смотритель ополовинил бутыль и заметно подобрел, а заодно стал словоохотлив.

— Ты бы спросил, а я бы и подсказал тебе. Что хоть ищешь-то? — спросил смотритель, подливая себе вина. — А то был у меня тут один… А мне что? Я же не сторож, только писарь. Он попросил глянуть, ну я и дал за пару монет. Жадность меня подвела, нет бы тут его оставить, пусть смотрит, а я по дурости разрешил ему с собой взять несколько книг. Ну он мне тут и начеркал, пометок своих наставил, да точек, и два листа выдрал, пёсий сын, хоть и нельзя так о рыцарях… Так что ищешь-то?

— Да так… Я ищу то, что касается табака. Мой хозяин хочет наладить торговлю, вот и надо узнать, без шума, да по-тихому, кто и сколько возит, да как часто, — ответил Дитамар, не особо прислушиваясь к болтовне смотрителя.

— А-а, табак… Ну тут немного табачников-то…

И хотя, наверное, этот смотритель быстрее бы нашёл нужную для него информацию, но мало ли на кого он шпионит. Да и болтлив не в меру. Не стоит ему знать, что точно искал Дитамар в этих книгах.

Смотритель рассказывал о табачниках, а Дитамар сосредоточенно листал книги, так что даже пальцы высохли и перестали цеплять листы.

Что-то с шумом упало в воду, потом раздалась крепкая брань, хохот, звуки дзуны и кто-то затянул осипшим голосом похабную песню. Матросы ближе к полуночи возвращались на свои корабли.

В этот момент Дитамар и нашёл первую нужную запись. Галеон «Кэтриона».

— Хм… Отметки, говоришь наставил? — спросил он, глядя на жирную точку напротив интересующей его записи. — Дай-ка бумагу и чернил.

— Да, пёсий сын, почеркал там всё. А я, знаешь ли, люблю во всём порядок, — смотритель протянул ему перо и листок. — Меня вот спроси, что когда было — у меня всё записано. И всё аккуратно, до мелочей. Я потому тут столько лет писарем. А этот Крэд…

Дитамар записывал. Даты, груз, маршрут. И листал снова. Находил нужную запись и переписывал на лист.

— … но тоже не говорил, что ищет. Кабы сказал…

Снова запись и снова жирная точка. И ещё раз, и ещё…

— А этот, как его, Крэд? — спросил Дитамар отрывая взгляд от бумаг. — Он-то что искал?

— Да кабы знать? Но уж точно не табак. Он такой был… скрытный, — усмехнулся смотритель. — А мне-то что, я не спрашиваю. Да уж больно он дотошный был, как пёс всё вынюхивал, да рыл.

— Ты сказал, что он рыцарь? С чего взял? — спросил Дитамар, макая перо в чернильницу.

— Ирдионский рыцарь, упаси нас Святая Миеле. Я медальон видел у него. Хотя кто знает, может он его и украл, — задумчиво произнёс смотритель, — но коли украл — переплавь, да продай, чего на шее таскать, беду кликать? Да и так-то похож: крепкий, мордатый и ожоги на руках. Но уж давно он не приходил, видать нашёл, что искал.