Победители сильных (Сборник исторических повестей) - Воронкова Любовь Федоровна - Страница 32

— О царь! Знай, что бедность — подруга Греции, но с нею сочетается добродетель, дочь мудрости и закона. Этот закон повелевает грекам не отступать перед многочисленностью и победить или умереть в рядах.

Ксеркс рассмеялся над этим ответом.

По словам перебежчика выходило, что один грек должен был противостоять тысяче персов.

Войско продолжало двигаться дальше, выпивая на своем пути, как утверждает легенда, целые реки. За год до начала похода по всему предполагавшемуся пути войск было отдано повеление готовить «трапезу царя».

С тех пор все лежавшие на пути города только и делали, что мололи муку и откармливали скот и птиц для Ксеркса. Один город истратил всю свою казну, чтобы накормить один раз этого всё поглощающего гостя.

Ужас и голод шли во главе персидского войска.

Во время похода, чтобы умилостивить богов, Ксеркс не только принес в жертву встретившейся на пути большой реке несколько белых коней, но, узнав, что местность, где было его войско, называлось «девять путей», велел зарыть в землю живыми девять греческих юношей и девять молодых девушек. Как должна была содрогнуться греческая земля, принимая эти жертвы, — прекрасная и добрая земля, которой греки поклонялись в образе богини Деметры, что значит «мать-земля».

Предание говорит, что, дойдя до огромной равнины, Ксеркс решил сосчитать свое сухопутное войско. Считать по одному человеку было невозможно. Тогда придумали следующий способ: отсчитали десять тысяч человек, согнали их в одну тесную, плотную кучу и очертили по земле круг вокруг нее. Потом по этой черте выстроили стену, вышиною по грудь. Все войско толпами, одна за другой, входило, теснясь в эту ограду Таким образом считали сразу десятками тысяч и насчитали миллион семьсот тысяч пехоты и восемьдесят тысяч конницы. При этом не считали ни погонщиков верблюдов, ни военные колесницы, возницы которых, в соединении с людьми на тысяче двухстах триерах, составляли войско в два миллиона триста семнадцать тысяч человек. В этот счет еще не входили народы и племена, которых вербовали по всему пути, рабы, повара и целые своры собак, бежавшие с воем за войском. Казалось, ничто человеческое не могло устоять перед этим шумным, пестрым, необъятным потоком. Он должен был все поглотить одной своей численностью.

Маленькая Греция ждала, когда на нее обрушится страшный удар. По-видимому, не могло быть никакой надежды. Сопротивление для разумных людей казалось безумием. Персы перехватили греческих лазутчиков. Им должны были отрубить головы, но Ксеркс велел провести их перед своим войском и отослать к грекам, чтобы они им рассказали обо всем, что видели. Лазутчики, увидав бесчисленное персидское войско, вернулись в ужасе к своим, крича и предсказывая поражение. Измена и страх, как предсмертная дрожь, пробежали по всей стране. Несколько больших городов изменили родине. Один отказал в помощи, другой обещал помощь, но не исполнил обещания. Иные города послали врагам землю и воду в знак признания власти персидского царя.

Те греческие общины, которым свобода была дороже безопасного рабства, собрались на коринфском перешейке в храме Посейдона на конгресс и заключили друг с другом союз. Они поклялись не складывать оружия, пока последний варвар не покинет родную землю, и объединили свои войска и корабли, решив плечом к плечу сражаться против персидского царя. В этот союз вошел тридцать один греческий город, а возглавил его город Спарта, славившийся военным опытом и дисциплиной своих граждан.

В ужасе греки обратились к помощи богов.

Афины послали двух гонцов в Дельфы, где находился храм бога солнца Аполлона, славившийся своими прорицаниями. Принеся жертву богу, посланные вошли в подземную пещеру, где находилась жрица Аполлона, Пифия, передававшая его предсказания людям.

Гонцы ждали утешения, но из глубины пещеры раздался страшный гул, и Пифия яростным голосом стала выкрикивать им предсказания самых страшных бедствий. Как пораженные громом и молнией, упали гонцы на каменные плиты пещеры, но, придя в себя, не решились отнести ужасного пророчества Афинам, чтобы не лишить их смелости и сил. Еще раз пришли они в храм и стали умолять Аполлона, чтобы он дал более милостивый ответ, говоря, что, не получив этого ответа, останутся и умрут в храме. На этот раз грозный бог смилостивился, и ответ Пифии прозвучал надеждой:

— Зевс дарует Афинам спасение за деревянными стенами.

Нашелся человек, который мудро объяснил это неясное предсказание Пифии, звали его Фемистокл. Он был беден и невысокого происхождения, но выдвинулся вперед благодаря своей сильной воле и смелости. Он понял, что Афинам грозит опасность не только с суши, но и с моря.

Когда посланные принесли ответ Пифии, все стали толковать ее пророчества буквально. Что могли означать эти «деревянные стены», как не древнюю деревянную ограду внутренней городской крепости, Акрополя? За этой оградой и должны были спрятаться граждане и оттуда защищаться от нападения врагов.

Но часто слишком прямое толкование пророчества умерщвляет его скрытый смысл. Надо найти именно этот смысл, этот дух, оживляющий и спасающий. Фемистокл под словами пророчества увидал одухотворявшую его мысль.

— Деревянные стены, — сказал Фемистокл, — это корабли. Афиняне должны покинуть древнюю ограду Акрополя, покрытую червоточинами, и спасения искать на триерах, этих новых надежных крепостях.

Объяснение Фемистокла было принято, и греческий флот выступил в море. Перед отплытием еще раз были отправлены послы к дельфийскому оракулу, и тот дал совет молиться ветрам. Греки принесли жертву богу ветров, Борею, — и над морем поднялся вихрь. Три дня и три ночи бушевала буря и разбила четыреста персидских военных кораблей, потопила половину находившихся на них людей и уничтожила множество судов с припасами. Персидские жрецы — маги, стоя на берегу, испускали страшный вой и кричали заклинания, чтобы усмирить бурю, но греческие ветры не слушали варваров.

Затихнув на один день, они еще с большей силой набросились на персидские корабли и уничтожили многие из них.

Галеры греков стояли в это время в затишье и почти не пострадали.

Бури навели ужас на персов. Сквозь вздымавшиеся волны, в брызгах разбрасываемой вихрями пены им мерещились смутные лики разгневанных богов.

Путь, по которому персидское войско двигалось в среднюю Грецию, вел через Фермопильское ущелье, сжатое с одной стороны остроскалистой стеной, а с другой — болотом, недоступным для судов. Путь, пролегавший между этой естественной оградой и рвом, был так узок, что одна повозка загородила бы его. Кроме того, он был пересечен старой стеной, остатком глубочайшей древности. Местами эта стена разрушилась и обвалилась от времени, но все-таки могла служить отличным прикрытием в таком узком проходе. На защиту. Фермопильского ущелья был послан спартанский царь Леонид с маленьким войском. Триста тяжеловооруженных пехотинцев, цвет спартанских воинов, составляли передовой отряд. Три тысячи союзников нерешительно следовали сзади. Персы приближались. Несколько десятков тысяч людей готовились обрушиться на триста человек. Гигантская гора катилась на песчинку.

Ксеркс отложил битву на четыре дня, не веря такой безумной храбрости, и послал всадника для разведки. Подъехав к лагерю спартанцев, разведчик увидел воинов, спокойно бродивших по лагерю. Иные из них упражнялись в борьбе, которой особенно славилась Спарта, другие расчесывали свои длинные густые волосы и украшали их анемонами. Они даже не соблаговолили заметить неприятельского всадника, который рассматривал их во все глаза. Для них он был все равно что хищная птица, парящая над ареною, где происходили Олимпийские игры. Как раз это было время Олимпийских игр в Греции. Игры эти устраивались в честь богов. На них состязались в борьбе, в беге, в метании дисков. Весь народ принимал участие в играх, вот почему и было послано на защиту Фермопил такое маленькое войско. Игры, посвященные богам, были для греков важнее войны с варварами. Воины Леонида, лишенные радости участия, вспоминали их, предаваясь борьбе и другим упражнениям. Так прощались они с мирной жизнью и украшали себя, готовясь к смерти.