Девушка в лабиринте - Карризи Донато - Страница 12

– Ну, ты идешь или как?

Внутри фургона разместили сложнейшую аппаратуру, с помощью которой в данный момент исследовалась запись анонимного звонка. Звуковой файл был преобразован в разноцветные диаграммы, которые светились на мониторах компьютеров. Четыре эксперта пытались разобрать отдельные звуки, погруженные в фоновый шум, надеясь найти хоть какое-то указание, которое помогло бы определить личность человека, совершившего звонок.

Любая из вершин диаграммы могла скрывать в себе посторонний голос, или колокольный звон, или, если им по-настоящему повезет, даже имя. Целью было определить место, откуда совершен звонок, чтобы потом поискать возможных свидетелей, которые могли бы предоставить описание неизвестного.

Целых пять минут Дженко, скрестив руки, оглядывался по сторонам, не в силах усидеть спокойно во вращающемся кресле. Бауэр, стоя, не сводил с него глаз: его явно раздражало это беспрестанное верчение. Но ни один из двоих не проронил ни слова, пока не вернулся Делакруа.

– Извините, – поднявшись в фургон, пропыхтел полицейский, весь в поту. Набрав воды из кулера, обратился к коллеге: – Ты ему что-нибудь объяснил?

– Еще нет.

Делакруа взял стул и уселся напротив Дженко.

– Разумеется, все, что мы тебе расскажем, – конфиденциальная информация. – Он взял у Бауэра бланк и авторучку. – Если хоть полслова просочится в прессу, я приду прямо к тебе.

– Остается рассчитывать, что никто из здешних полицейских не берет взяток у журналистов, – съязвил Бруно, потом подписал бланк и вручил его блондину.

– Звонок произвели с украденного мобильника, – начал рассказывать Делакруа. – Потом его отключили, может, и уничтожили, так что отследить, кому он принадлежит, не удается.

– Саманта Андретти к тому же находилась в двенадцати километрах от соты, в которой зафиксирован звонок, – добавил Бауэр. – Стало быть, тот, кто ее нашел, долгое время размышлял, сообщать или не сообщать полиции.

– То есть вы не думаете, что звонил сам похититель? – спросил Бруно, хотя и сам уже отбросил предположение, будто монстра что-то подвигло на акт милосердия, после того как он пятнадцать лет держал девушку в заточении и издевался над ней невесть какими способами.

– Такую возможность мы исключили, ибо, судя по тембру, голос принадлежит молодому человеку, который в момент похищения едва достиг подросткового возраста, – пояснил Делакруа. – Но не исключено, что говорил сообщник, который раскаялся в содеянном или стал опасаться, что их обнаружат.

Кабинетных версий полно, подумал Дженко. Но такое впечатление, что следствие топчется на месте. Двое агентов, кажется, хорошо сработались, кто знает, может быть, это у них такая тактика, а на самом деле они умалчивают о самом важном.

– Теперь можно мне прослушать запись?

Бауэр сделал знак одному из экспертов, и тот включил запись. С кассет тут же поплыл шорох, прерываемый характерными ритмичными гудками входящего звонка.

– Экстренная служба, – ответила дежурная.

– Хм… Мне нужно поговорить с полицией, – мужской голос, нерешительный.

– В чем дело, сэр? – невозмутимо осведомилась дежурная. – Скажите мне, что произошло, и я вас соединю с полицией.

Звонивший немного помолчал.

– Тут женщина, раздетая, кажется – раненая. Похоже, сломана нога: ей требуется помощь.

Дежурная привыкла сохранять спокойствие, поэтому спросила нейтральным тоном:

– Дорожно-транспортное происшествие?

– Не знаю… вряд ли… Поблизости никаких машин.

– Вы знаете эту женщину? Она ваша родственница?

– Нет.

– Знаете ее имя?

– Нет…

– Где находится человек, нуждающийся в помощи?

– Хм… Где-то на пятьдесят седьмом километре, точнее не скажу. По дороге, которая проходит через болота, в северном направлении.

– Она в сознании?

– Думаю, да, мне показалось, что да…

– Вы сейчас рядом с ней?

Молчание.

– Сэр, вы меня слышите? Вы сейчас рядом с той женщиной?

После минутного колебания:

– Нет.

– Назовите себя, пожалуйста.

Мужчина вышел из себя:

– Послушайте, я вам все сказал, дальнейшее меня не касается…

Связь внезапно прервалась. Звонивший отключил телефон.

Эксперт выключил запись. Бауэр и Делакруа повернулись к Бруно, давая понять, что он получил желаемое и добавить к этому нечего.

Но Дженко не унимался.

– Если это не похититель и не сообщник, почему он не назвал себя? – Он и раньше задавался этим вопросом. – Зачем таиться в тени?

– Если бы мы даже и знали, то, уж наверное, не стали тебе рассказывать, – ответил Бауэр.

Бруно это проигнорировал, потому что Делакруа вдруг вроде бы заинтересовался его мнением.

– Девушку обнаружили глубокой ночью, – продолжал частный детектив. – Но кто ездит по болотам глубокой ночью? И с краденым мобильником? – На самом деле под подозрение попадали две категории граждан, и все, кто присутствовал в фургоне, уже пришли к тому же выводу, что и Дженко. – Торговцы наркотиками и браконьеры.

– Человек, которому есть что скрывать, который ни за что не назовет свое имя по телефону экстренной службы, – подтвердил Делакруа.

Такой ответ, однако, не совсем устраивал Бруно. Он уловил кое-что еще.

– Можно еще раз прослушать запись? – попросил он, протискиваясь к аппаратуре.

– Зачем? – завопил Бауэр, не готовый идти на уступки.

Дженко обратился напрямую к Делакруа, просительно протягивая руки. Коллега, не столь глухой к доводам разума, кивнул эксперту.

Запись включили снова.

На этот раз Бруно попытался как можно точнее запомнить голос неизвестного, во всех деталях, модуляциях и оттенках.

Выговор местный, характерная хрипота заядлого курильщика, нечетко произносит нёбные согласные.

Он не ошибался. Улавливалось что-то темное за его речью. Трепет, который никакая технология распознать не может. Не простое опасение, что тебя обнаружат и обвинят в незаконной деятельности, например в торговле наркотиками или браконьерстве. Тут что-то другое, у Дженко уже не оставалось сомнений.

Ужас.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Уверен?

– С тех пор как мы расстались сегодня днем, ничего не изменилось…

Спустился вечер, и на болотах вместо цикад застрекотали сверчки. Жара была по-прежнему нестерпимой, но взошла полная луна. «Сааб» стоял на обочине, скрытый под густыми ветвями плакучей ивы. Бруно позволил себе краткую передышку и позвонил Линде.

– Ты хоть поел?

– Еще нет, но поем, обещаю.

То, что подруга так беспокоится, стало для Дженко приятной неожиданностью: никого никогда не заботило, что с ним и как он себя чувствует. Может быть, потому, что он всегда держал людей на расстоянии. И ни разу не пожалел о выбранной позиции, даже узнав от врачей, что надежды нет. Самокопание не для Бруно Дженко. Сожаления тоже. Только один-единственный укор совести.

– Что там, в сейфе номера сто пятнадцать в отеле «Амбрус»? – неожиданно спросила Линда.

Бруно промолчал, желая на этом закончить разговор. Но Линда не имела такого намерения.

– Целый день об этом думаю… Раз уж я должна это уничтожить, ты обязан ответить на вопрос: что в запечатанном пакете?

Сыщик положил руку на руль; мобильник в другой руке вдруг сделался неимоверно тяжелым.

– Никто не заставляет тебя это делать, – проговорил он непривычно жестко. – Просто я думал, что могу на тебя положиться.

– Мне известен номер комнаты и шифр, я хоть сейчас могу пойти туда и открыть пакет, – стояла она на своем.

– Этот пакет не имеет к тебе никакого отношения.

– Скажи, почему у меня складывается впечатление, будто ты от меня многое скрываешь?

Потому что, по правде говоря, я напуган. Но он не сказал этого Линде, а закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Расслышал, как она плачет.