Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой - Метц Дейв - Страница 28

Я подхожу к большому озеру. Оно находится примерно в миле от основной дороги. Уилл и Джимми появляются одновременно. Уилл показывается за деревьями в том месте, откуда я только что пришел, а Джимми выходит с восточной стороны озера, в сторону которого мы как раз направляемся. Но на его пути есть преграда — озеро шириной в двадцать футов и протяженностью около мили. Джимми выглядит весьма озадаченным. Я никак не могу понять, каким образом он умудрился туда забраться. Около минуты Джимми оглядывается по сторонам, а затем начинает аккуратно спускаться к воде. Не знаю, достанет ли он до дна. На первый взгляд, овраг достаточно глубок, но на проверку оказывается, что это не так.

Его глубина составляет всего один-два фута. Джимми ненадолго останавливается и начинает жадно пить. Уилла тоже мучает жажда, потому я подхожу к берегу и с помощью моей походной кастрюльки набираю воды для него и для себя. Я пью первым, а затем даю напиться Уиллу. После этого убираю кастрюльку, и мы снова трогаемся в путь. Озеро обходим с северо-восточной стороны.

— Эй, Джимми! Вперед! — кричу я.

Джимми выпрыгивает из озера и присоединяется к нам.

Дойдя до края озера, сворачиваем на восток и, пробираясь сквозь заросли елей, выходим к реке Амблер. Палатку мы устанавливаем прямо на берегу ее притока Уланик-Крик. Как же здесь чудесно! Ели, ольхи и тополя украшают речную долину, воздух очень чистый и теплый. Так уютно и хорошо мне еще нигде не было. Мы находимся на несколько ярдов севернее того места, где в Амблер под прямым углом впадают два притока — с разных сторон, — это и создает такой великолепный природный пейзаж. Его обрамляют прекрасные горы. Вполне возможно, что до меня сюда не ступала нога человека. Амблер берет начало на севере среди пугающих остроконечных горных вершин. На обоих берегах реки, несущей свои воды к югу, расположены отвесные скалы. Думаю, я шел через горы с запада по единственному возможному пути — по узкой горной тропе. У меня такое чувство, словно я обнаружил тайную дорогу, которая привела меня к северному раю.

Перед тем как снова отправиться в путь, я погружаюсь в воспоминания о Джонни. Вообще, глядя на Уилла, я очень часто думаю о Джонни. Он похож на него гораздо больше, нежели Джимми. Вообще большинство моих знакомых воспринимают Джимми и Уилла как одно целое и совсем не различают их. На самом деле, если внимательно присмотреться, они абсолютно разные. Уилл глядит вам прямо в глаза. Его взгляд столь же пристальный и спокойный, как у Джонни. Создается впечатление, что он словно заглядывает в вас, пытаясь определить, в каком вы сейчас настроении. Мне кажется, мысли о Джонни вызывают неприступные горные вершины, которые лежат на моем пути. Они словно предупреждают, что мне предстоит совершить. Глядя на них, понимаю, какое необычное и даже выдающееся предприятие — покорить ранее не покоренные земли — я затеял. Правда, иногда я забываю об истинной цели моего путешествия — познать природу и себя. Для меня это еще и дань уважения Джонни, символ моей любви к нему.

Вспоминая Джонни, я чаще всего думаю о том, как он умер. Я чувствовал себя так, будто подвел его, будто должен был вовремя понять, что ему плохо и отвезти в больницу. Даже ветеринар позже сказал мне, что уже ничего нельзя было сделать, но чувство вины все равно не покидало меня. Без Джонни я чувствовал себя очень одиноко. Мне кажется, что это я в какой-то мере виноват в его смерти. Я должен был попытаться спасти его.

Помню, как он смотрел на меня в Дрифт-Крике, когда у него случился приступ. Он дрожал, теряя контроль над собой, через несколько минут затрясся и упал, а я не знал, как ему помочь. Его глаза были широко открыты и наполнены страхом и ужасом, но он не шевелился и не издавал ни единого стона. Я испугался, что у него началось внутреннее кровотечение, потому что его десны стали белыми, как снег. Все что я мог сделать — взять его на руки (часть снаряжения несла Джулия). Но моя интуиция говорила, что уже слишком поздно. Джонни весил около семи футов, а мой рюкзак — примерно двадцать. Я нес его в гору, запутываясь в ветвях елей и доисторических папоротниках. В тени деревьев заметил небольшое стадо лосей. Толстые бревна, которые лежали на дороге, мне нужно было перейти или держа Джонни на руках, или же положить его, перебраться самому, а потом снова поднять его и продолжать путь. Я нес его целых семь миль и при этом нисколько не сомневался, что буду нести его до тех пор, пока он или не встанет на ноги, или не умрет. Я был перед ним в долгу — за его верность. Вообще именно это качество я очень ценил и искал в людях в перерывах между походами. Наверное, мы все его ищем. У меня не было никаких сомнений в том, что не дикая природа и не дальнее расстояние вызвали смерть Джонни.

Отвязав ремень, усаживаюсь на берегу и смотрю вдаль. Передо мной открывается прекрасная картина: величественные горные вершины с ровными каменистыми склонами сменяются мрачными ущельями. Кажется, подойди я поближе, горы обнимут меня. Я совсем не уверен, что через них смогу выйти к каналу, но это не имеет значения. Как говорится, что есть, то есть, и я буду продолжать свой тяжелый путь до тех пор, пока горы не остановят меня. Если же они откроют передо мной ворота и впустят меня, то счастью моему не будет конца.

Судя по карте, сначала нужно идти вдоль реки, а затем вдоль узкого горного хребта. Так я выйду на другую сторону к северным равнинам. Но я вовсе не уверен, что сумею туда попасть. Больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы во время этого трудного перехода через горы Джонни был рядом со мной. Сама мысль о нем согревает меня и заставляет двигаться вперед.

До выхода из Дрифт-Крика нам оставалось пройти еще семь миль. Я нес на себе практически бездыханное тело Джонни, стараясь не обращать внимания на собственные муки. Ведь я переходил через горы, которые в принципе нельзя преодолеть без дополнительной нагрузки. Все мои мысли были только о Джонни. Пока у меня есть хоть какие-то силы, я буду продолжать путь, — это мой долг, и иначе поступить не могу. Сначала я нес его прямо перед собой с помощью специального приспособления, которое сделал из палатки, однако позже пришлось пересадить его на плечи. Точно так же я носил его тогда, когда он был щенком и быстро утомлялся от наших долгих и дальних походов. Да, по иронии судьбы я нес его на плечах тогда, на заре его жизни, и сейчас, по прошествии десяти лет, когда он доживает свои последние часы, вновь несу его на плечах.

Путь в гору отнял у меня несколько часов. Несколько раз я останавливался, чтобы положить Джонни на землю и дать ему передохнуть. Одновременно хотел убедиться, что с Джулией все в порядке и что она догоняет нас. Выглядела она мрачнее тучи. В тот момент я пожалел, что все это происходит на ее глазах. Я аккуратно уложил Джонни в небольшую ямку, которую еще вчера он сам выкопал, чтобы передохнуть. Он очень любил вот так вот лежать — приникнув к холодной земле.

Когда мы добрались до пика водораздела, у Джонни начались судороги, поэтому я вновь был вынужден остановиться и опустить его на землю. Не в силах отвести глаз от Джонни, я присел около него. Между нами был всего один шаг. Я видел и слышал, как тяжело он дышит. Это были его последние вздохи, мучительные, пронизанные ужасом приближающейся смерти. Все умирающие животные издают такие звуки. Я неоднократно слышал их, когда пытался спасти змей и млекопитающих, попавших под машину. Наверное, предсмертные судороги — это одно из отличий высокоразвитых живых организмов от простейших. Это наша последняя отчаянная попытка ухватиться за жизнь.

Не думаю, что умирать — это просто. Я не верю, что есть на земле существо, которое действительно хочет умереть. Недаром ведь животные перед смертью так широко разевают пасть — они словно хотят по крупинкам собрать жизнь, которая все еще теплится в их теле, в надежде на то, что она вернется к ним.

Наконец судороги прекратились, и Джонни перестал дышать. Я до сих пор слышу, как стучало тогда его сердце — с каждым мгновением все слабее и слабее. Я начал было делать дыхание рот в рот, но его пасть оказалась чересчур длинной, и мое дыхание не доставало до его горла. Я пытался придвинуть к себе его пасть, но не мог вдохнуть с достаточной силой, поэтому воздух, выходивший из моих легких, не достигал горла и легких Джонни. Я чувствовал, что начинаю сходить с ума и одновременно ощущал чудовищный страх за него.