Время не ждет (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 34

Предпочтения военных выражались неявно, и всё больше в верхах, но не учитывать это нельзя. Армия США построена по британскому образцу, с абсолютным, нерассуждающим повиновением командованию.

Противостояние набирает обороты, и с этим ничего нельзя поделать. Радикальная риторика потребовала от Лонга и Уоррингтона обещать избирателям новое расследование, и Лонг пообещал.

Республиканцы, в свою очередь, взвыли о происках коммуняк и начали кликушествовать о последних временах. Радикальные, отчасти социалистические речи Лонга, трактовались в духе проповедников из глубинки, обличающих дьявольские козни. Люди верили…

… да и как не верить, если выступают уважаемые люди?

Масла в огонь подливал и Дюк, с его речами о праве женщины самой решать свою судьбу. О, сколько простора для измышлений ханжей и моралистов… а всего-то — требование выносить на референдум городов и штатов такие вещи, как право женщины на аборт.

Референдум! Не безусловное право.

Лонг от сверх либеральных идей Уоррингтона не в восторге, но он не только верующий баптист, но и человек, искренне убеждённый в пользе прямой демократии.

* * *

… — как вы, баптист, можете ответить на речи вашего молодого товарища по партии, — Задал провокационный вопрос журналист Вашингтон Пост, — по части безусловного права на аборт?

— Радикальная риторика моего молодого друга выражает мнение не всей партии, а только Молодой Гвардии Демократической партии, да и то лишь отчасти, — Суховато и несколько расплывчато ответил Лонг.

— И всё же? — Не унимался журналист с видом идущего в штыковую бойца.

— Не в восторге, — Сухо сказал Лонг, — но отчасти я его понимаю.

Поднялся шум, и часть корреспондентов выскочила из зала телеграфировать сенсационные материалы. Рано…

— Отчасти, — Губернатор сделал знак, и из-за кулис вынесли бумаги, которые и раздали всем присутствующим.

— Радикализм Дюка Уоррингтона вырос не на пустом месте. Он и его товарищи проделали огромную работу, собрав статистические данные. Здесь…

Лонг тряхнул бумагами

— … ужаснувшие меня цифры. Сухие цифры — сколько женщин погибает от криминальных абортов.

— Мать твою! — Неверяще уставившись в бумаги, экспрессивно выразился пожилой техасец, никогда не расстающийся с кольтом, — Прошу прощения джентльмены и … эээ, леди. Но…

— Я и сам выразился не более сдержанно, — Мрачно сказал губернатор, понимающе кивнув техасцу, — Цифры жуткие, господа.

Лонг поднял руку…

— Я остаюсь убежденным христианином и тема абортов для меня очень болезненная. Как христианин я обязан способствовать защите человеческой жизни. Но увидев эти цифры, я долго сидел в ужасе и там и не смог понять, где больше греха. В запретах на аборты и их криминализации со всеми вытекающими последствиями, или…

— Разрешении, — Выдохнула молоденькая журналистка от какого феминистического журнала.

— Не разрешении! — Резко отбил подачу Хью Лонг, повернувшись к ней всем корпусом. Взгляды присутствующих скрестились на ней, отчего женщина отчаянно покраснела, — О референдуме на него! Жители каждого штата должны решать это вопрос самостоятельно, не отдавая его на откуп каким-либо авторитетам. Сами! Сами должны принять это решение и нести свой крест! Это и есть прямая демократия, господа. Любое решение, каким бы тяжёлым оно не было, должен принимать народ. Политики должны воплощать в жизнь эти решения.

— А вы, вы сами… — Женщина от волнения не смогла даже сформулировать вопрос.

— Как христианин — безусловно против. Но бороться нужно прежде всего не с женщинами, решившимися на такой… поступок. С причинами! Прежде всего с бедностью, с невежеством, с распущенностью… и уже потом — с абортами!

Лонг вздохнул прерывисто…

— Я не могу однозначно обвинить потерявшую кормильца мать, решившуюся на аборт. Потеряв мужа, она должна думать прежде всего о детях. О тех детях, что уже находятся на её попечении. И если близкие внезапно оказались далёкими, так мне ли осуждать её решение?

— Я… — Снова прерывистый вздох, — всеми силами буду бороться с бедность, с невежеством, с распущенностью… Но решение — быть или не быть абортам, должны принимать жители каждого штата, а по необходимости и графства.

— Вовремя мы купили обанкротившийся Вашингтон Пост, — Наблюдая за журналистами, думал Лесли Фаулз, — и очень хорошо, что покупку удалось совершить инкогнито.

* * *

Идеологическое противостояние отразилось на культурном фронте. Добрых три четверти киностудий Голливуда приняли сторону финансистов.

Форд, с которым я с некоторых пор знаком лично, привычно видит в этом сионистский заговор. Пунктик.

— Помяни моё слово, Эрик, — Негромко выговаривал он на устроенной демократами большом приёме, поглядывая изредка по сторонам, — стоит только изолировать сотню богатых еврейских семей, и мировой финансовый кризис пройдёт, как и не бывало.

С трудом давлю вздох… не то чтобы я не согласен в принципе… Раздражает зацикленность Форда именно на евреях. Есть семьи английские, немецкие, голландские наконец. К слову — с голландцами всё очень непросто. Подробности уже не помню за давностью, но всплывала в моём времени информация, что едва ли не вся Южная Америка принадлежит по факту голландцам^[56]. Да и с Юго-Восточной Азией не так всё просто.

А евреи…. Да тоже всё понятно — в кинобизнесе их полно, в финансах тоже. Вот и встретились… Можно говорит о некоей единой стратегии, но по мне — обычная выгода.

Республиканцы, они же финансисты, проигрывают информационную войну, ну и куда им обращаться? Газеты, радио, кино.

Свободных средств у спекулянтов априори больше, чем у промышленников, вот и проплатили. Вот и вся теория заговора.

Но… помалкиваю, хотя и не подбрасываю дровишек в огонь. Лёгкая анти голливудская истерия (антисемитизм подразумевается, но умалчивается) пошла моей кинокомпании на пользу.

Финансисты начали вкладывать деньги в кино, и ровно также, хоть и с некоторым опозданием, поступили промышленники.

«Дружественных» киномагнатов хватило и в Голливуде, но я единственный получил у промышленников статус «союзного». Уоррингтон оценил мою поддержку и сделал ответный ход, разом отдарившись.

Я уже на равных… насколько это вообще возможно для человека с другим гражданством.

Кинокомпании сложившаяся ситуация пошла только на пользу, да и свободные деньги удачно (надеюсь!) вложил в интересные проекты. Но и проблем это принесло не меньше.

— Прошу прощения, Генри, — Глянув на часы, перебиваю собеседника, — мне нужно сегодня ещё в университет успеть. Агитацией в пользу демократов пытаюсь заниматься. Такой, знаете… ненавязчивой.

— Не извиняйтесь, — улыбнулся Форд, — А… хотите я с вами? Не помешаю?

— Что вы, Генри! В университет будут рады увидеть воплощение американского успеха! Только… вы извините, но лучше нам отдельно ехать.

— Так и не нашли, кто в вас стрелял? — Мрачновато поинтересовался Форд.

— Нашли, чего не найти… обычные гангстеры с городского дна. Бабочки-однодневки без тормозов. На посреднике след теряется — такая, знаете ли, профессиональная работа. Я бы даже сказал, слишком профессиональная.

Магнат медленно кивнул, приняв к сведению. Распрощавшись с присутствующими, пропустил Форда вперёд и потом уже сам показался на крыльце, окружённый охранниками, как живым щитом.

Резко нырнув в автомобиль, задел раненое плечо и ругнулся вполголоса, усаживаясь поудобней. Второе покушение… и нельзя показывать виду, что знаешь имя заказчика.

Проблемы с директором ФБР нужно решать самому.

Глава 22

— Добрый день, — Чуть приподняв шляпу, Закария Мартин поздоровался с дежурно улыбнувшимся служащим, — мне…

— Всем оставаться на местах, это ограбление! — В зал влетел налётчик в маске из папье-маше, грубо имитировавшей лицо какого-то киногероя.