Записки старого книжника - Осетров Евгений Иванович - Страница 12

Один из немногочисленных исследователей книгопечатания в провинции писал, что благодаря Пономареву издательская деятельность во Владимире процветала.

Пономарев показал себя ловким и предприимчивым человеком. За четыре года своей деятельности во Владимире он не только не потерпел убытки, но и получил значительные доходы. Это объясняется тем, что Пономарев имел опыт и как издатель, и как книгопродавец. Книги, изданные во Владимире, распространялись во всех городах России.

2 сентября 1801 года Пономарев обратился в губернское правление с просьбой разрешить ему содержание типографии еще на два года. Издатель предлагал губернскому правлению значительно более выгодные условия, чем раньше, и контракт был возобновлен.

Интересно отметить, что в тот период во владимирской типографии было уже три печатных станка, причем два из них принадлежали Пономареву, а один — губернскому правлению. Жаль, что мы не знаем о том, как выполнял Пономарев свои обязательства по подготовке типографских рабочих. Претензий в этом отношении губернское правление к издателю не предъявляло, и, видимо, он исправно готовил первых владимирских полиграфистов, если это слово применимо к тогдашним печатникам.

К 1803 году снова появилась возможность издавать книги в Москве, и Пономарев, окончив свою работу во Владимире, возвратился в крупнейший культурный центр России.

1956 год.

Нельзя представить себе нашу литературу без Ломоносова, Державина, Пушкина, Толстого, Некрасова, Блока, Бунина, Горького… Но не следует забывать и о том, что невозможно воссоздать во всей многоцветной полноте картину литературного процесса без имени Новикова, Сопикова, Анастасевича, Лисовского…

Нечего греха таить, и поныне у нас не изжито снисходительно-скептическое отношение к науке о книге.

Нередко, например, поэтам, особенно юным, библиография представляется делом сухим, мертвым. Это наивное заблуждение не нуждается даже в опровержении. Сошлюсь лишь на один пример из истории литературы. Не терпевший рутины и схоластики, нередко преувеличенно самостоятельный критик Дмитрий Писарев сказал: «Библиография насильно вытащила меня из закупоренной кельи на свежий воздух».

Стоит ли говорить о значении библиографии в наше время, когда перед читателем открывается безбрежный книжный океан? Пускаться в плавание по его необъятным просторам без компаса неразумно. Этот компас — наука о книге.

В шестидесятых годах подписчики получили четыре тома «Словаря псевдонимов», созданного Иваном Масановым. Завершилось издание одного из самых грандиозных произведений современной отечественной библиографии.

Иван Масанов своей деятельностью напоминает древнего морехода, который из неведомой дали возвращался на родину с картами вновь открытых земель, с коллекциями счастливых находок, с рассказами о диковинных встречах. Масанов, как истинный первооткрыватель, видел задачу своей жизни в расчистке пути, в сборе и первой обработке материалов, в накоплении проверенных наукой фактов.

Как создавался «Словарь псевдонимов»?

Перелистаем страницы биографии.

В восьмидесятые годы прошлого века в Москву из владимирской деревни пришел юный каменщик. О тяжкой и разгульной жизни владимирских отходников красочно рассказывал в своих повестях и мемуарах ныне, к сожалению, полузабытый писатель Яков Коробов. Молодой Масанов резко выделялся среди земляков. Все свободные часы он проводил в бесплатной читальне. Вполне естественно, что пытливый и начитанный юноша сначала стал букинистом, а вскоре взялся за перо и выступил в роли анонимного сотрудника владимирских «Ведомостей» и дешевых периодических изданий Москвы.

Прошло несколько лет, и Масанов усердно занялся библиографией. Его работой руководил владимирский краевед А. В. Смирнов — крупнейший знаток книги.

Первым капитальным трудом Масанова была объемистая — свыше пятисот страниц! — «Библиография Владимирской губернии». Прошли десятки лет со времени выхода этого справочника, но и до сих пор он остается незаменимым пособием для всех, кто интересуется владимирской землей. Печать многократно отмечала, что эта книга стала надолго, если не навсегда, образцом краеведческой библиографии.

В 1904 году Масанов сделал первую попытку выпустить «Словарь псевдонимов». Замысел автора был обширен: расшифровать все псевдонимы, которые имелись или имеются в русской литературе и журналистике. Забегая вперед, скажем, что Масанову удалось в течение нескольких десятилетий составить словарь из 80 тысяч вымышленных имен писателей и указать, по каким источникам проводилась расшифровка. Значение труда велико. Просматривая журналы, листая подшивки газет, мы постоянно наталкиваемся на произведения, подписанные придуманными фамилиями. Кто скрывается под ними? Этот вопрос почти всегда встает перед историком литературы и журналистики, перед исследователем истории общественной мысли и перед самым обыкновенным любителем чтения.

Масанов взялся за дело с неутомимым энтузиазмом молодости. Работа представлялась необъятной. Но разве это могло отпугнуть страстного почитателя литературы? Внезапно одно непредвиденное обстоятельство надолго приостановило публикацию словаря. После того как Масанов напечатал обращение к писателям с просьбой сообщить ему свои псевдонимы, на скромного библиографа обрушился модный фельетонист А. Амфитеатров. Он выступил на страницах ежедневной газеты «Русь» с обвинением Масанова… в нарушении литературной этики, усмотрев в его работе покушение на «литературную собственность» и даже «одно из самых тяжелых литературных преступлений». Писательская общественность с возмущением встретила выступление фельетониста. На Ивана Филипповича фельетонная критика произвела тяжелое впечатление. Он упорно продолжал работу, но дальнейшая публикация словаря возобновилась лишь через много лет, после 1917 года.

Особенно хочется отметить работу Масанова над творческим наследием Антона Павловича Чехова. Масанов изучил буквально все юмористические иллюстрированные журналы чеховской поры и обнаружил огромное количество «мелочей», которые взыскательный Чехов не включил в свое собрание сочинений. Знатоки восприняли труд Масанова как подлинное открытие. С той поры началась деятельная публикация «неизвестного и несобранного» Чехова. Спустя много лет Масанов публикует «Чеховиану» (1929), в которой собраны сведения обо всем, что когда-либо публиковалось о Чехове. Мария Павловна Чехова чрезвычайно высоко оценила труд Масанова. Она писала неутомимому исследователю: «Приветствую Вашу колоссальную работу и очень рада, что именно Вы ее сделали… Приношу Вам благодарность не как сестра Чехова, а как работница по Чехову».

В программы филологических факультетов до сих пор включается безукоризненно составленное Масановым трехтомное библиографическое описание русских юмористических и сатирических журналов второй половины прошлого века — «Весельчака», «Искры», «Гудка», «Занозы», «Осы» и других.

Все, кто знал Ивана Филипповича, отзывались о нем как о человеке изумительных познаний в литературе, человеке скромном, добром и отзывчивом.

Н. Д. Телешове улыбкой вспоминал историю своего знакомства с Масановым. К писателю Ивана Филипповича привез поэт-самоучка Белоусов. «В комнате у меня уже сидело несколько человек, моих литературных товарищей, — вспоминал Телешов, помню С. Я. Елпатьевского, Юлия Бунина, И. С. Шмелева и В. В. Вересаева… Разговор шел о писательских псевдонимах… <…>.

— Да вот спросите Ивана Филипповича, — указал Белоусов на привезенного им гостя. — Он все эти дела хорошо знает.

Все мы взглянули на Ивана Филипповича, а тот, скромно опустив глаза, молчал и даже не пошевелился.