Долгий путь от любви до любви - Плен Александра - Страница 44

«Нет, это уже перебор!» — только-только успела подумать, сжимая зубы и впиваясь ногтями в сиденье стула, как Роберт вышел на сцену. Зрители начали аплодировать, некоторые, сидящие в первых рядах, вскочили и стали пожимать ему руку. Роберт окинул быстрым взглядом зал. Глаза, словно притянутые магнитом, уставились прямо на меня. Он чуть кивнул, скорее своим мыслям, чем мне, и прошел за кафедру.

Началась лекция. В зале установилась полная тишина, только голос Роберта звучал со сцены. Хрипловато, проникновенно, завораживающе. Я не понимала ни единого слова из его лекции, да и не вслушивалась в них. Только в мягкие насыщенные интонации, переливы, обертоны. По коже бежали мурашки, и сердце замирало от восторга, чувствуя, как ласкает его бархатный голос, как тепло и нега проникают в каждую клеточку. «Он всегда был великолепным рассказчиком», — подумала я, вспоминая, как увлеченно слушала его тогда на пляже.

Сил хватало только на то, чтобы неподвижно сидеть, смотреть на свои сцепленные руки и пытаться унять колотящееся сердце. Разные мысли лезли в голову. Что ему здесь нужно? Это уже не похоже ни на совпадение, ни на случайность. Это целенаправленное преследование. Сердце опять сжалось от боли. В глазах закипали слезы. Почему он не оставит меня в покое? Неужели ему мало моих страданий?

Джон иногда поворачивался ко мне и восклицал шепотом:

— Вы слышали?! Это замечательно!

Я, не глядя, кивала, а сама ждала, когда же эта пытка закончится и можно будет сбежать и спрятаться.

Очнулась от оцепенения и невеселых мыслей, когда в зале раздался шкал оваций. «Слава богу!» — подумала и сразу же вскочила со стула. Роберта тут же окружили почитатели, взяв на сцене в плотное кольцо.

— Куда вы так спешите, Софи? — удивленно спросил Джон, едва поспевая за мной.

— Мне нужно на свежий воздух, — пробормотала я, — если хотите остаться, оставайтесь. Я возьму извозчика.

— Нет, что вы, — торопливо произнес Джон. — Вы еще обещали пообедать со мной. Я вас так просто не отпущу.

Роберт догнал нас уже у двери.

— Софи, нам нужно поговорить, — категорично заявил он, практически загородив проход. Джон с удивлением и восхищением уставился на своего кумира.

— Нам не о чем разговаривать, — произнесла я ровно, пытаясь обойти его справа.

Роберт цепко ухватил меня за локоть и заставил остановиться.

— Хватит убегать! Нам нужно поговорить и мы поговорим, — с нажимом добавил он. Голос приобрел жесткие командные интонации.

— Мистер Вайтер, — выступил вперед Джон, — как вы смеете докучать леди?

— Джон, — я перевела взгляд на разгневанного мужчину, — все в порядке. Мы знакомы с мистером Вайтером.

— И очень хорошо, — немного двусмысленно присовокупил тот. Это что в его голосе, ревность?!

Джон растерянно переводил взгляд с моего насупленного лица на решительное лицо инженера.

— Ладно, — вдруг согласилась я и, чтобы, наконец, закончить эту неприятную сцену, так как на нас уже стали оборачиваться и шептаться, сказала: — Завтра. Я заканчиваю занятия в три.

— Я буду ждать возле школы, — ответил Роберт, — и не вздумай опять сбежать. Не сомневайся, я найду тебя, пусть мне и придется объездить всю Америку.

Я только согласно опустила голову и прошла мимо, стараясь не задеть его даже краешком платья. Джон молча помог сесть в машину, молча завел мотор и повез к единственному ресторану городка. Наверное, он понимал, что не имеет права расспрашивать о моей прошлой жизни, слишком мало мы еще знакомы. А сама я не торопилась откровенничать. И весь обед прошел в тягостном тревожном молчании.

Не помню, как провела день. Что-то играла, рисовала, показывала… Овалы, квадраты, круги… Нотный стан, диезы, бемоли… Бедные дети, какая рассеянная учительница досталась им сегодня. Когда я вышла в три, Роберт уже стоял, подпирая спиной колонну, украшающую портик.

— Пообедаем? — кивнул он в сторону центра. — Ты не против?

— Да, — ответила я кратко, желая одного: чтобы этого разговора вообще никогда не было. Я настроила себя на тяжелый бой. На неравную борьбу с Робертом и со своим сердцем. Поэтому была скованна и задумчива.

Прохожие заинтересованно оборачивались, рассматривая странную мрачную пару, идущую по тротуару не разговаривая, не касаясь, и не глядя друг на друга.

Выбрали столик в закрытой кабинке, сели, сделали заказ. Я искоса посматривала на мужчину, отмечая сосредоточенный хмурый вид, сжатые губы, напряженные плечи. Он боится меня? Знал бы он, как я боюсь его…

— Роберт, — начала я решительно, не дожидаясь, пока он соберется с мыслями, — хочу предупредить сразу: если ты пришел сюда, чтобы опять оскорблять меня, то я сейчас же встану и уйду. Я тебе не позволю…

— Что?! — поднял красные от усталости глаза Роберт. — Какие оскорбления, Софи? Я больше никогда в жизни…

Голос его дрогнул, и он резко замолчал, борясь с волнением.

— Хорошо, — я была само спокойствие, — тогда зачем ты приехал? Зачем преследуешь меня? В Нью-Йорке, здесь?…

Роберт молчал, только смотрел тоскливо и растерянно. Так, словно потерял опору в жизни и не знал, что делать дальше. Морщины стали глубже, кожа на худом угловатом лице натянулась, очерчивая скулы. Впалые щеки, чувственный контур рта, острый кадык, нервно дергающийся вверх-вниз.

— Чего ты добиваешься, Роберт? — меня понесла какая-та злая волна, неудержимо захотелось выговориться, высказать все, что было на сердце, всю боль, обиды, унижения. — Ты ведь победил. Отомстил мне. Я оставила тебе Лондон. Уехала из Англии. Я бросила все. Свою прошлую жизнь, друзей, дом. Так наслаждайся своей победой и оставь меня в покое.

— Не могу, — прошептал Роберт.

— Что?! — удивленно приподняла брови. Мне послышалось?

— Не могу. Мне не нужен Лондон без тебя, — мужчина пристально, с какой-то болезненной одержимостью смотрел на меня и не мог оторвать глаз. — Ты знаешь, Софи, я победил и проиграл одновременно. Лондон без тебя мне не нужен, и делать мне там нечего.

Я растерялась. Приготовившись к неравной борьбе, к насмешкам и оскорблениям, трудно было перестроить сознание. Своим тоскливым взглядом, странными признаниями Роберт выбивал почву из-под ног, заставлял сердце болеть и надеяться…

Принесли заказанную еду, аппетита не было, тем не менее, я взяла вилку и начала ковыряться в салате. Роберт ничего не ел, только пил воду из стакана.

— И все-таки, — отложила я прибор в сторону: нервное, злое состояние не давало покоя, толкало вперед, заставляя рычать и набрасываться, — зачем ты приехал? Если ты собираешься предложить мне стать твоей любовницей, то могу сразу сказать — я отказываюсь.

— Какой любовницей, Софи? — нахмурился мужчина и устало потер глаза. Потом положил руку на стол и попытался дотронуться до моих пальцев, я резко убрала их, спрятав руки под стол. Роберт тяжело вздохнул и продолжил: — Ты не можешь быть любовницей, Софи. Ты можешь быть только женой. Самой любимой на свете. Самой дорогой. Одной-единственной. Только так.

Это что? Я не понимаю. Его уклончивые ответы так ничего и не прояснили, только все больше запутывали.

— Что с Эммой? — холодно спросила, переводя взгляд на окно, и сердце замерло в страхе перед ответом.

— Какой Эммой?

— Ты что, забыл, как зовут твою жену?

— У меня нет жены! — отрезал Роберт.

— Хорошо, твою невесту, — фыркнула я, переводя взгляд на его лицо.

— У меня нет невесты, Софи! — резкий категоричный ответ, и уже тише и спокойнее: — Да, признаю. Я был круглым дураком, если хоть на секунду подумал, что смогу заменить тебя кем-то. Хотя тогда я не думал. Ненависть думала за меня.

— Так что с ней? — не отставала я.

— Разошлись по-тихому. Я остался виновной стороной. Подставился специально. Показался в театре со знаменитой куртизанкой, и Кимберли сразу же разорвали помолвку. Не переживай, с деньгами ее отца она найдет себе хорошего мужа, — Роберт усмехнулся. — Зачем ей муж с разбитым сердцем? Муж, который любит другую женщину?